Страница 119 из 144
- Молодец, - снисходительно похвалил муж, заботливо поправляя меховой капюшон на любовнице. От них крепко пахло мускусом и амброй. – Жди здесь, я сам отвезу Ингрид!
- Как прикажете, - Петтер склонил темноволосую голову, с бесстрастным лицом наблюдая, как веселая пара направляется к выходу.
- Родная, ты присмотри за Валерианом, - попросил Ингольв, очевидно, продолжая начатый разговор. – Он меня беспокоит.
- Конечно, милый! – ответила Ингрид, не задумываясь, и потерлась щекой о его плечо.
Мягкий смех, звук поцелуя, хлопнувшая дверь, и все стихло.
А я от боли и ярости забыла, как дышать. Можно простить многократные измены, но то, что муж привел любовницу в наш дом, быть может, уложил на мою постель... И поселил вместе с моим сыном! Это было невыносимо.
- Мирра? – негромко позвал Петтер, подходя ко мне.
- Да, - с трудом выдавила я. А я, дурочка, еще казнилась за неверность мужу!
От юноши пахло чуть пряной свежей зеленью и садовой земляникой.
И, шагнув вперед, я порывисто прижалась к его груди, вцепилась руками в шинель, прячась в нежном благоухании от гнева и саднящей боли в груди. Твердое решение держаться подальше от Петтера забылось, перестало казаться важным.
- Мирра, - Петтер осторожно погладил меня по голове и вдруг, притиснув к себе, принялся лихорадочно целовать мое лицо. – Простите меня!
- За что?! – удивилась я, прикрывая глаза.
- Господин полковник обижает вас, - глухо проговорил Петтер, уткнувшись лбом в мой лоб. – А я ничего, ничего не могу сделать!
- Не выдумывайте, - попросила я. Нежно провела рукой по его колючей щеке, утонула в темных глазах.
Надо думать, Петтеру невыносимо было смотреть на это все. Не иметь возможности защитить любимую – и одновременно понимать, что только из-за дурного обращения мужа я ему изменила. Изменила с ним, Петтером.
Повинуясь порыву, я поднялась на цыпочки, коснулась губами губ юноши.
Он жадно ответил на поцелуй. Цветочно-травянистый аромат нарцисса, влекущая сладость иланг-иланга – и кружилась голова, и не осталось сил разомкнуть объятия...
Звуки доносились до меня словно сквозь вату. Стук двери, звон, чей-то приглушенный вскрик.
Петтер отстранился, тяжело дыша, а я посмотрела через его плечо... и встретилась взглядом с Сольвейг. У ног ее лежал поднос со столовым серебром (видимо, свеже вычищенным).
Разумеется, она все видела. Я обреченно выругалась про себя (надо же быть такой дурочкой, чтобы целоваться под лестницей!) и поняла, что нужно немедленно что-то предпринять.
- Сольвейг, одевайтесь и пойдем! – велела я, не давая ей опомниться.
- К-куда? – выдавила ошеломленная кухарка.
- В «Уртехюс»! – ответила я, высвобождаясь из рук Петтера. И, понизив голос, пояснила: - Там господин Исмир.
- А-а-а, - протянула Сольвейг, явно ничего не понимая.
Пахло от нее туалетным уксусом, состоящим из уксусной кислоты, цитрусового одеколона и эфирного масла гвоздики. Изумление, неверие, растерянность в равных долях.
- Петтер, будьте добры, принесите Сольвейг пальто, - попросила я.
Юноша кивнул и отправился выполнять поручение. Судя по жгучему аромату чистотела, он ругал себя последними словами.
Сольвейг была настолько ошеломлена, что молча оделась и последовала за мной, как овца на веревочке. Петтер остался дома, и на глазах у Сольвейг я не рискнула сказать ему хоть слово.
Я вела Сольвейг в «Уртехюс», лихорадочно прикидывая, не попробовать ли ее запугать или подкупить. К йотуну, будь что будет. Я бесконечно устала от притворства.
- Проходите, - пригласила я, открывая дверь перед Сольвейг.
Она кивнула и, шагнув вперед, остановилась рядом, не глядя на меня и нерешительно кусая бледные губы.
- Я никому не скажу! – пообещала Сольвейг вдруг. – Ну, об этом.
- Спасибо, - только и ответила я.
Оказывается, и ей не чужда человечность...
Переступив через порог, Сольвейг будто споткнулась. Неловко сделала книксен, замерла, комкая фартук.
- Господин Исмир? – проговорила она нерешительно.
И запах – почтительно-благоговейный аромат ладана – словно окружал ее фиолетовым покрывалом.
Я заперла дверь, собираясь отправиться в свою лабораторию, чтобы не мешать беседе... И едва не присвистнула самым вульгарным образом.
За время моего отсутствия Исмир разительно изменился.
Исчезли расстегнутая рубашка, встрепанный хвост, иронично-колкий аромат литцеи кубебы, небрежные манеры. Перед нами стоял ледяной дракон, величественный и чуждый в каждой своей черте. Заострилось лицо, на скулах проступили льдистые чешуйки, глаза сверкали бесшабашной яростью, а плавная грация движений отчего-то заставляла меня опасливо ежиться.
В исходящем от Исмира мягком туманно-мускусном облаке сандала ощущались скользкий бергамот и льдистая мята.
- Госпожа Мирра, будьте добры, угостите нашу гостью чем-нибудь расслабляющим! – попросил дракон, жестом приглашая Сольвейг присаживаться. Сам он остался стоять у горящего камина.
Отбросив абсурдную мысль, что пламя может растопить льдину, в которую превратился Исмир, я кивнула и распахнула шкафчик.
Хм, думается, Сольвейг придется по вкусу вишневая наливка. Нет, пожалуй, лучше крепкая травяная настойка с апельсином, слегка присыпанная корицей. Бедной домоправительнице (надо же, я с удивлением обнаружила, что мне действительно немного ее жаль!) стоит поддержать силы.
Сама я решила составить ей компанию. От ледяного великолепия Исмира пробирала дрожь, и мне не мешало согреться.
Сольвейг примостилась на краешке кресла, сложив руки на коленях. Кажется, она уже оправилась от первоначального ошеломления, но угощение приняла с благодарностью. Она залихватски хлебнула настойки и заметно расслабилась, о чем свидетельствовал пряный аромат кардамона.
На губах Исмира обозначилась тень улыбки, и я запоздало сообразила, что даже не предложила ему присоединиться к компании.
- Я вас внимательно слушаю, - напомнил он повеселевшей Сольвейг.
- А, да! – домоправительница встрепенулась, вспомнив наконец цель своего прихода, и даже привычная кислая нота проскользнула в ее запахе. И слава богам, а то я уже почти поверила, что совершенно не знала Сольвейг. – Не знаю, надо оно вам или нет. Но я видела Уннер с мужчиной! – И добавила многозначительно: - С другим мужчиной, не с Петтером! Ох...
Последнее восклицание вырвалось у нее мимо воли, выдавая растерянность и неловкость. Это похоже на мирт – прозрачно-серебристый, горьковато-травяной – но с резкой нотой гвоздики.
Я едва не подавилась настойкой. Надо думать, Сольвейг вспомнила увиденное сегодня и сообразила, что и Петтер не был верен своей невесте.
- Как интересно, - поощрительно кивнул Исмир. Глаза его сверкали ледяным искристым огнем. Хм, надеюсь, он не заметил странную реакцию Сольвейг. – Расскажите поподробнее, прошу вас!
Определенно, сегодня Исмир являл собой образец вежливости!
- Я... – Сольвейг опустила глаза и зачастила: - В тот день, ну, когда ее убили, я ходила к ней домой. Я знаю, где живут ее родители, вот и решила. Она уже несколько дней прогуливала, вроде как из-за семейных дел, а всю работу на меня свалила! А я не могу и убирать, и стряпать, и на стол подавать, и посуду мыть! Сколько можно? Вот я вчера и пошла. Поговорить хотела.
Она бросила на меня взгляд, очевидно, ожидая, что я стану защищать Уннер. Но я молчала, стиснув ножку рюмки.
- Продолжайте, - попросил Исмир, чуть подавшись вперед. В его напряженной позе читался азарт, нетерпение хищника, учуявшего добычу.
- Ну я только за угол завернула, глядь, а там Уннер прям на пороге дома с мужчиной разговаривает! С джентльменом! А потом она к нему в авто села и фьють!
- Как интересно, - пробормотал Исмир, потирая пальцем подбородок. – Вы его узнали?
- Нет, - с сожалением вздохнула Сольвейг. – Ну мне ничего не оставалось, как уйти, несолёно хлебавши. Не бежать же следом!
- А почему вы сразу об этом не рассказали? – вмешалась я. – Вас ведь наверняка допрашивала полиция!