Аромагия

- Не выдумывайте, Петтер, - возразила я так же негромко. – Сегодня я непременно хочу к морю. Пожалуйста, отвезите меня в ту самую бухту, где мы были вчера.

Он взглянул непонимающе, потом до белизны сжал губы. Резкий горьковатый запах горчицы ужалил мой нюх. Ревность.

- Как прикажете, - ответил глухо и направился к выходу.

Надо думать, Петтер вообразил, что я надеюсь встретить Исмира.

Передо мной как воочию возникло хищное лицо дракона, всплыли из памяти насмешливое: - «Мне неинтересна добыча, которая сама идет в руки!» и вчерашние откровения.

Нет. Встретить его я не надеялась...

Петтер вел автомобиль молча, только иногда чуть морщась от боли.

Я не стала интересоваться его драгоценным здоровьем. Петтер явно был не в духе, так что я предпочла любоваться окрестностями. Правда, любоваться полагалось разве что дождем и размытыми глинистыми склонами, и занятие это мне быстро наскучило.

Признаюсь, хмурый вид юноши пробил в моих планах солидную брешь. Кажется, он вообще не собирался со мной заговаривать!

- Приехали, госпожа Мирра, - нарушил молчание Петтер, затормозив подальше от обрыва. – Хотите прогуляться?

Я понимала его скептицизм. Размокшая глинистая почва была скользкой даже на вид, а на обрыве легко могла уехать из-под ног.

- Да, - задыхающимся голосом произнесла я, прижав руку к шее. – Душно. Помогите мне, пожалуйста.

- Вам плохо? – встревожился Петтер.

От него будто плеснуло зеленым чаем и липой – заботой и нежностью.

Петтер распахнул дверцу с моей стороны и почти выволок меня на свежий воздух.

Я обмякла в его руках тряпичной куклой. Отпусти – и упадет прямо в грязь.

Ветер, пахнущий солью и мокрым песком, едва не сбивал с ног.

- Все в порядке, не беспокойтесь. – Попросила я, смежив веки.

В объятиях Петтера было так тепло и надежно! Аромат ветивера словно укрывал нас тяжелыми складками, и «верхние» запахи мокрой шинели, бергамота (должно быть, одеколон) и пахнущего мятой дыхания ничуть не мешали мне наслаждаться.

- Госпожа Мирра, - позвал Петтер, осторожно встряхивая меня за плечи.

- Да, Петтер, - тихо откликнулась я, открывая глаза.

Он был совсем близко: встревоженный, теплый.

- Петтер, - повторила я нежно.

Он глядел на меня, не отрываясь. Его сердце под моей ладонью отчаянно колотилось. А я чувствовала себя совсем юной и чуточку сумасшедшей.

- Госпожа... Мирра, - выдохнул Петтер.

И, конечно, не выдержал: прижал меня к себе, ласково поцеловал в губы... И замер, будто ожидая пощечины.

Я усмехнулась и поцеловала его сама...

Спустя некоторое время я обнаружила себя прижатой к лаковому боку автомобиля. Колени мои подгибались, голова кружилась. А дождь... боги, какая мелочь!

- Петтер! – позвала я. Меня била дрожь, и вряд ли от холода, хотя шуба на мне оказалась расстегнутой, как и блузка. От юноши веяло таким теплом, что сама мысль о холоде казалась нелепой.

- Да? – он взглянул на меня шальными темными глазами, чуть отклонился.

Наркотически сладкий жасмин пел свою арию, заставляя забывать обо всем. Но тонко-тонко, как комар, тревожно звенел лайм.

- Давайте переберемся на заднее сиденье, - предложила я. – Здесь неудобно.

Глаза его вспыхнули, как электрические фонари, однако благородство пересилило.

- Госпожа... Мирра, - кажется, Петтер лишь теперь до конца понял, что происходит, и пытался совладать с собой. – Не надо. Вы ведь... вы будете жалеть!

- Вас нужно уговаривать, Петтер? – удивилась я, касаясь пальцами его припухших губ.

Он судорожно вздохнул.

Уговаривать не пришлось...

На узком сиденье вдвоем было не слишком удобно, хотя Петтер заботливо подстелил шубу, и к тому же тянуло холодом из приоткрытого окна.

Однако меня переполняли расслабленность и довольство. Куда и девалась утренняя глухая тоска!

Тягучий янтарный аромат амбры и ванили, оттененный радостным звонким мандарином, окутывал меня оранжевым теплом.

Петтер не отпускал меня ни на минуту - лаская, касаясь, целуя. Он словно боялся, что все это окажется сном, и торопился досмотреть до конца чудесную грезу.

- Мирра, - проговорил он вдруг негромко, ласково убирая упавший мне на глаза локон. – За что вы ему мстите?

- М-м-м? – не поняла я. Хм, у юного любовника есть свои несомненные плюсы...

- Ну вы же за что-то мстите полковнику, - Петтер даже отстранился. Надо думать, лицо мое выразило удивление, потому что он усмехнулся как-то очень по-взрослому. – Мирра, я же не дурак. И не верю, что вы просто так... – он запнулся, подбирая слова. – Пришли ко мне.

- Петтер, - мягко произнесла я, ероша его темные волосы. Пахло от него совсем иначе, чем от Ингольва, и вообще, все было иначе. Это ощущение новизны (а ведь я прожила замужем тринадцать лет!) заставляло меня чувствовать себя пьяной от любви девчонкой. – Не надо.

- И все-таки, почему? – спросил Петтер, очерчивая пальцем мою грудь. Хм, нужно сделать ему крем от мозолей...

Резковатый аромат эвкалипта давал знать, что Петтер не отступится.

Я вздохнула (вот настырный!) и пошевелилась, устраиваясь поудобнее.

- Могу я просто ощутить себя женщиной? Не ценной вещью, не добычей, не грелкой для постели... – голос мой дрогнул.

- Мирра? – Петтер встревоженно заглянул мне в лицо. – Что случилось?

Я только помотала головой.

- Ничего.

- Вы ведь... ни с кем и никогда. - Прозвучало это не как вопрос, а как утверждение. Он покраснел, как мальчишка (хотя почему «как»?), и отвел взгляд. – Ну, кроме господина полковника.

- Откуда вы знаете? – не сдержала любопытства я.

- Я же не слепой и не глухой, - дернул плечом он. – О вас ничего такого даже не говорили. И что я, не вижу, что ли?

Мне стало смешно.

- Какой вы проницательный! – иронически проговорила я, проводя пальцами по его виску, щеке. – Справки наводили?

- Мирра! – он перехватил мою руку, серьезно заглянул в глаза. – Не нужно. Я же люблю вас!

- Петтер, - я предпочла «не услышать» признание, которое сорвалось с его губ так же легко, как лишняя капля из пузырька с маслом. – Какое вам дело? Не надо вопросов.

И потянулась к нему. Он ответил на поцелуй, но хмурая морщинка между бровей не разгладилась...

Бессонная ночь не прошла даром, и в какой-то момент я попросту выключилась.

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь и что со мной. Кожаный, древесно-амбровый аромат, крепкие мужские объятия, мягкий мех под спиной...

И только встретившись взглядом с Петтером, вспомнила все.

- Проснулись? – шепнул юноша, целуя меня в уголок губ.

По стеклам машины стучал дождь, надсадно завывал ветер.

- Да, - откликнулась я, пытаясь разобраться в каше чувств и ощущений. Все вперемешку: ванильно-бензойная расслабленность и лимонное смущение, шоколадное удовольствие и камфарно-перечный стыд. Так и не разобравшись, я поинтересовалась наигранно-беспечным тоном: - Который час?

- Около двенадцати, - ответил Петтер, бросив взгляд на запястье. Он был абсолютно голый, но не снял часы, и почему-то это заставило меня покраснеть.

- Вы не замерзли, Петтер? – спросила я, стараясь скрыть замешательство. Смотреть на него было... неловко?

В одном Петтер был прав: я никогда («Никогда раньше!» - поправила я себя) не изменяла мужу, так что понятия не имела, как держаться с любовником.

- Не замерз, - Петтер пошевелился, разжал руки. Спросил, не глядя на меня: - Уже жалеете?

- Нет, - ответила я, сама не зная, правду ли говорю.

Отвернувшись, я принялась приводить в порядок волосы. Половина шпилек потерялась, так что пришлось вынуть и остальные.

- Ясно, - проронил Петтер, собирая разбросанную одежду. От него повеяло горьковатым ароматом горящих листьев. Сожаление? Разочарование?

Одевались мы в молчании – неуклюже, путаясь в рукавах и пропуская пуговицы.

И так же молча возвращались в Ингойю. Петтер мчал вперед, почти до хруста сжимая руль. Я же делала вид, что пристально смотрю в окно.