Судьбы цвета хаки

— Понимаю…

— И я вас понимаю, сэр. Мне приходилось видеть ваших ребят в деле — они дрались, как черти. Но ваши глаза… Их не спрячешь…

— Что вы имеете в виду?

— У многих моих друзей был похожий взгляд, сэр. Они вернулись живыми, но душа, как говорит наш пастор, осталась во Вьетнаме. Клистирные трубки называют это PTSD,[15] но я считаю, что дело в другом.

— В чём же?

— Видите ли, — Майкл наклонился и сплюнул себе под ноги, — на сто мальчиков всегда найдётся десяток таких, которым не сидится на месте. Им лень играть в Микки Мауса,[16] карабкаясь по грязной карьерной лестнице. Из таких получаются хорошие солдаты, сэр, но в мирной жизни им нет места. Не обижайтесь, но вы из таких, сэр…

Когда мы вернулись в центр, охранник, сидящий у двери, сказал, что меня просил зайти мистер Бэлл. Оружейник понимающе кивнул, забрал у меня сумку с оружием, и я отправился к лифту.

— Готовитесь? — поприветствовал меня Патрик. Как всегда, с застывшей улыбкой на лице.

— Не люблю тратить время попусту.

— Похвальное рвение, похвальное. Присаживайтесь, — он кивнул на стул, — у меня есть небольшая просьба или, скорее, предложение.

— Надеюсь, вы, — я вспомнил выражение Майкла и усмехнулся, — не потребуете невозможного.

— Нет, что вы, — поднял руки он, — ничего особенного. Во время нашей первой встречи вы правильно подметили, что в этом мире дефицит людей из «настоящего материала». Таких, которые нам необходимы. Мы подумали, что среди ваших друзей найдётся несколько человек, которые будут полезны Ордену. Как вы на это смотрите?

— Как вам сказать, — я немного помолчал, — есть одна проблема…

Да, я мог назвать несколько человек, для которых Новый мир станет прекрасным шансом начать жизнь сначала. А проблема, о которой я подумал, проста. Недоверие. Жизнь приучила проверять каждую мелочь на своей шкуре, прежде чем давать советы другим. С другой стороны — когда увижу потусторонний мир, связаться с друзьями уже не будет возможности.

— Я вас понимаю, — кивнул Патрик, — не доверяете?

— Есть немного. Дело в том, что сейчас рискую только своей жизнью. Не хотелось бы подставлять друзей, окажись в этом какой-то подвох. Но выход есть.

— Какой же? — оживился собеседник.

— Как вы говорили, радиосвязь с Новым миром двухсторонняя. Поэтому сделаем так — я напишу несколько писем, которые положу в банковскую ячейку. Если всё окажется так, как мне описали, я сообщу код доступа. Вам останется только доставить письма по адресу и ждать гостей.

— Прекрасная идея, Поль. Кстати, до вашего перехода осталось два дня. Вы готовы?

— Да, готов.

— Тогда не буду вас больше задерживать. Если вы хотите посмотреть, как осуществляется переход — вас проводят в машинный зал. Познакомитесь с Густавом — это наш оператор.

— С удовольствием…

Когда я впервые увидел установку, то недоверчиво покачал головой. Непохоже на транспорт, способный перемещать людей в иные миры. Скорее это железнодорожная дрезина, за каким-то дьяволом поставленная на постамент. В передней части платформы, перпендикулярно основанию — железная рама, сделанная из толстых труб. Эдакий квадрат, размером примерно два на два метра. По периметру — небольшие коробочки, величиной с сигаретную пачку. С левой стороны — несколько железных ящиков, к которым подведены толстые жгуты кабеля. Вдоль помоста — обычные рельсы, на которые поставлена тележка, а на ней — четыре пластиковых кресла ярко-жёлтого цвета, вроде тех, которые установлены на стадионах, но дополненные ремнями безопасности. Задняя часть — грузовая платформа, огороженная невысоким бордюром, сделанным из труб. Просто и без затей.

— Не впечатлило? — спросил Густав. — Ожидали увидеть нечто, похожее на космический корабль?

— Признаться — да.

Если сказать больше, то и на месте Густава, предпочёл увидеть кого-нибудь постарше. Ему было лет двадцать пять, но выглядел он так, словно никогда не вылезал из ночных клубов, застряв на уровне развития восемнадцатилетнего. Совершенно не похож на человека, способного отправить тебя на «тот свет».

— Всё гораздо проще, — ухмыльнулся он.

— Куда уж проще…

— Главное, что работает. Кстати, через полчаса будет переселяться одна семья из Канады. Если интересно посмотреть на процесс — оставайтесь. Тем более что вы такой же сотрудник Ордена, как и я. Только наблюдать будем из операторской.

Через полчаса в зал прибыли переселенцы в сопровождении двух охранников. Мужчина лет тридцати, его жена и ребёнок — очаровательная девчушка лет девяти-десяти. Женщина немного нервничала, комкала в руках платок и постоянно озиралась вокруг, словно ожидала увидеть дверь в преисподнюю. Её муж, судя по его побелевшему лицу, выглядел не лучше. Только дочка была в превосходном настроении — скакала вокруг мамы, дёргала за рукав отца, словно пришла в парк аттракционов и ждала начала развлечений. Кстати, Густав это учёл. Для начала он подарил девочке большого плюшевого зайца, а потом отвёл в сторону её отца. Тот внимательно выслушал, несколько раз понимающе кивнул и подозвал жену. Как оказалось — детям, чтобы избежать неприятностей и смягчить стресс, делают инъекцию снотворного. Логично — мало ли что придёт в голову ребёнку, усаженному на эту тележку.

После небольших уговоров девочку усадили в пластиковое сиденье и ввели лекарство. Спустя несколько минут она уже сладко спала, прижимая к себе подаренного зайца. Родители заняли место на платформе, и к ним забрался оператор. Он что-то долго объяснял, подтверждая свои слова резкими жестами. По-моему, я в нём ошибся — когда он занимался делом, вся наигранная весёлость куда-то улетучилась, и остался профессионал, твёрдо знающий своё дело. Приятно. Я всегда любил иметь дело с профессионалами.

— Идём в операторскую, — Густав кивнул на небольшую будку, стоящую в углу зала.

— Это займёт много времени?

— Нет, — покачал головой он, — минут десять, не больше.

В операторской уже сидели сопровождавшие семью охранники. Один из них, лениво развалившись на стуле, листал журнал, а другой открыто зевал, подпирая спиной стенку. Для них переселение в другой мир — это каждодневная рутина, не вызывающая никакого интереса. После каких-то манипуляций, когда над платформой загорелся красный свет, Густав посмотрел на поселенцев и подбадривающе кивнул, подняв вверх большой палец. Прошло, наверное, около минуты, прежде чем красный свет сменился на жёлтый. Следом, почти без паузы, вспыхнул зелёный, и по ушам ударил резкий свист, перемешиваясь с завываниями сирены. Проход озарился несколькими вспышками, и на месте рамы возникло мерцающее зеркало. Платформа дёрнулась и начала своё медленное движение вперёд. Прямо туда, в зазеркалье. Вот в зеркале скрылась её передняя часть, и тут раздался женский крик. Женщина вдруг резко дёрнулась в сторону, стараясь расстегнуть держащие её ремни. Даже стены операторской не смогли заглушить её пронзительный визг. Вдруг что-то ярко вспыхнуло, и по глазам ударил резкий свет. От неожиданности я отшатнулся от стекла, ожидая, что оно сейчас разлетится мелкими осколками. Раздался громкий хлопок, похожий на звук лопнувшего колеса, стекло жалобно задрожало, но выдержало. Ещё один хлопок — и оно окрасилось красными брызгами.

— Что это было? — выдавил я из себя.

Густав не ответил. Выругавшись, он рванул какой-то переключатель на пульте управления и выскочил из комнаты. Ничего не оставалось, как следовать за ним. Правда, помощь уже не потребовалась. Да и кому там помогать, если переселенцы превратились в фарш. Да, именно на это и было похоже. Не знаю, что там произошло, но выглядело не очень аппетитно. Похоже на результат миномётного обстрела, разве что установка не пострадала. Один из сотрудников службы безопасности, выскочивший вслед за мной, увидел эту картину и, привалившись к стенке, избавился от завтрака. А может, и от обеда, я не рассматривал. От людей почти ничего не осталось. Большая часть была разбросана мелкими фрагментами по платформе, размазана по стенам и стеклу кабины оператора.

15

Post-traumatic stress disorder — посттравматический психоз, «вьетнамский синдром».

16

Играть в Микки Мауса — заниматься ерундой (сленг).