Страница 28 из 32
Линдсей не могла не согласиться.
Девушка искренне радовалась. В глубине души она давно мечтала обрести свою собственность. Она также прекрасно понимала, что своим переездом даст возможность управляющему жить в человеческих условиях.
Все внутри Линдсей умирало от желания поскорее перебраться на новое место, но девушка осаживала свой пыл — она не хотела, чтобы переезд сильно отразился на жизни обитателей Рослочена.
Девушка приготовила ужин для ребят, который можно будет потом просто разогреть, и поднялась в свою комнату, чтобы собраться для вечерней поездки в школу.
Для Линдсей встреча учителей с родителями своих учеников была первым выходом в общество.
Мораг выступила в роли критика:
— Линдсей, советую тебе надеть зеленое платье, оно будет оттенять твои глазки, а сверху накинь белую кофточку.
Девушка рассмеялась, с нежностью глядя на сестру:
— Боже мой, кажется, наш сорванец начал проявлять интерес к одежде. Да, крошка?
— Вовсе нет, я о тебе забочусь. Ты однажды так одевалась для Робина, а я запомнила, что было очень красиво.
Линдсей быстро отвернулась в сторону, чтобы Мораг не заметила, как вспыхнули у нее щеки. Со времени их приезда в Новую Зеландию это был первый раз, когда имя Робина произнесли вслух.
Алегзандра представляла собой настоящий оазис. Город просто утопал в зелени, разнообразие и насыщенность красок поражали до глубины души. Из растущих вокруг цветов можно было запросто составить настоящую профессиональную палитру, настолько широка была гамма цветов: от нежно-бледных, практически незаметных с первого взгляда цветов, которые казались неземной дымкой, маленькими облачками, упавшими с небес, до насыщенных, с которых, казалось, вот-вот капнет капля, окрашенная в точно такой же цвет. Еще нигде Линдсей не видела, чтобы бок о бок росло столько разных видов деревьев и кустарников, и, судя по тому, как они разрослись и по пышному цветению, они прекрасно уживались друг с другом. Всю эту роскошь окружала череда холмов, которая в лучах заходящего солнца превращалась в фантастически красивый ореол, горящий на фоне темно-синего неба. На Клайд медленно опускалась тень от величественных и бесконечных холмов. Машина тем временем свернула на кромвельскую дорогу, с которой была видна еще одна из многочисленных в этих местах речушка. Этот с виду безобидный ручеек явно отличался особой силой и напористостью, он умудрился пробить себе дорогу сквозь, казалось бы, неприступные, суровые холмы, на которых редкими пучками торчала желтая трава, придавая им еще более угрюмый вид.
Вдоль дороги то тут, то там мелькали фруктовые сады. Персики, яблоки, груши, абрикосы — все, что только может нарисовать воображение, росло в этих садах. Дома владельцев фруктового рая в основном были новыми и добротными, а в большинстве даже роскошными. Линдсей отметила, что, несмотря на стоящую жару, между деревьев проглядывали специальные, постоянно кипящие чайники. Это лишний раз доказывало, насколько непредсказуема в этих местах природа: в ноябре, в середине лета, люди опасались схода лавины или неожиданного снега и, чтобы не потерять весь свой урожай под толстым белым настом, постоянно находились начеку.
Мистер Хазелдин вел машину на небольшой скорости, чтобы дать возможность Линдсей вдоволь налюбоваться местными красотами, но помимо природы управляющий обращал внимание девушки на красноречивые следы, оставленные золотоискателями. Довольно часто на их пути встречались изуродованные участки земли, на которых лежали отвалы сланцеватой глины, отовсюду торчали куски ржавого железа, в которых еще можно было угадать мощные драги-черпалки — неотъемлемую часть золотых приисков.
Перед тем как пересечь кромвельский мост, мистер Хазелдин вновь остановил машину, чтобы Линдсей стала свидетельницей незабываемого зрелища — слияния двух рек. Управляющий пояснил девушке, что раньше Кромвель носил другое название — Джинкшен.
— Взгляните! — произнес Юэн Хазелдин. — Нам сегодня сопутствует удача, все условия, чтобы всласть налюбоваться этим чудом природы. На мой взгляд, нет более завораживающего зрелища, чем стремительные потоки двух своенравных рек. Видите, скорость воды так высока, что какое-то время по одному руслу течет одновременно сразу две реки, их воды даже не успевают смешаться. Особенно ярко это видно сейчас. Вода в реке Клута мутновато-зеленая, это значит, что вверху по течению этой реки прошли сильные дожди, а вода в реке Каварау, берущей свое начало из озера Уакатипу, небесно-голубая. Фантастическое зрелище!
Зрелище действительно производило неизгладимое впечатление. Воды двух могучих рек вспенивались при встрече друг с другом, скручивались в водоворот и в конце концов смешивались, образуя единое целое. Стремительным потоком река проносила свои воды под узким мостом и устремлялась в сторону города, с его остроконечными церквушками, роскошными кронами деревьев, которые отчетливо выделялись на фоне коричневых холмов и жемчужно-розового вечернего неба.
Казалось просто невероятным, что ущелье Каварау может принять еще более угрожающий вид. Именно в этом месте вода в реке бурлящим потоком с шумом обрушивалась в бездну, на какое-то время превращаясь в белый туман.
Проехав вдоль горы Коронет, с ее белоснежной вершиной и коричневыми полями, которые, казалось, принадлежали не людям, а богам (так высоко они находились), машина пересекла мост над рекой Шотовер и въехала в Куинстаун. И там перед их взорами раскинулось озеро Уакатипу, его вода насыщенно-василькового цвета поражала своей кристальной чистотой, от нее исходило какое-то божественное сияние. Сказочное озеро было окружено горами-великанами, они словно убаюкивали и одновременно охраняли от злых глаз это чудесное творение природы.
— Надо будет обязательно организовать вам прогулку по воздуху, только оттуда можно увидеть причудливую форму озера. Некоторые говорят, что с виду оно похоже на собачью лапу, но мне больше по душе маорийская легенда на этот счет. Они называют его корытом Типуа, это имя одного из маорийских монстров, который спал в этом самом корыте между холмов. Его голова это Гленорчи, его колени — Куинстаун, его ступни Кингстон. Легенда гласит, что Типуа был съеден и только его сердце каким-то чудом уцелело и до сих пор продолжает биться. Этим и объясняются таинственные изменения в озере. Дело в том, что оно постоянно меняет свой уровень: то опустится, то поднимется, словно внутри него бьется огромное сердце.
— А это озеро очень глубокое? — поинтересовалась Линдсей.
— Самое глубокое место где-то около тысячи двухсот футов. Вода в озере всегда довольно прохладная, ее температура от пятидесяти двух до пятидесяти четырех градусов по Фаренгейту, независимо от времени года.
На какое-то мгновение Линдсей и Юэн Хазелдин мысленно слились в единое целое, все обиды, подозрения остались где-то далеко. Мысли и воображение девушки были целиком и полностью заняты созерцанием первозданной красоты. Временами ей казалось, что на этот раз природа превзошла самое себя, а управляющий прилагал все усилия, чтобы произвести на гостью из Шотландии еще большее впечатление, ведь он показывал ей свою страну и страстно желал, чтобы в сердце девушки нашлось место для его родного края.
Линдсей с неподдельным восторгом и каким-то благоговением смотрела на острые вершины гор, которые поднимались могучей стеной от подножия озера. На фоне ясного лазурного неба силуэты вершин казались вырезанными огромными ножницами.
— Какая причудливая горная гряда, просто не верится, что она настоящая! — воскликнула Линдсей, не отрывая глаз от незабываемого зрелища.
По лицу Юэна расплылась довольная улыбка, он даже притормозил машину, чтобы получше рассмотреть, чем так восхищается девушка.
— Вы очень наблюдательны. Эти горы называются “Удивительные”. Один американец назвал их “Неправдоподобные”. Хорошо, что с них еще не сошел снег, с белоснежными вершинами они просто неповторимы. А вон там, вдалеке, маленькая пресвитерианская церквушка, из нее открывается прекрасный вид на озеро. Это место считается самым лучшим для строительства коттеджей. В этом можно легко убедиться, только посмотрите, сколько их там. Ну а теперь держим курс прямо на Куинстаун.