Наследство за океаном

По телу Линдсей пробежала неприятная дрожь. У нее никак не укладывалось в голове, как на такой красивой, гостеприимной земле могли разворачиваться столь страшные события. Нейл тем временем продолжал свое повествование об истории родного края:

— Вон там, видишь, старый дом. Когда-то он принадлежал семье золотоискателей, но потом его передали властям на общественные нужды. Тебе бы там понравилось. Этот дом чего только не видел, а каждая его комната совершенно не похожа на другую. Например, в одной из комнат собраны все приспособления золотоискателей и предметы их быта. Там есть и весы для мерки золота, и старые колышки для обозначения границ разработки, ботинки, стаканы в форме рога, колыбельки и многое другое. Другая комната вся в решетках, ведь среди золотодобытчиков было много заключенных, а так как этот дом был единственным каменным строением на протяжении многих миль, то несколько комнат были приспособлены под камеры.

Линдсей и Нейл приостановили лошадей, чтобы дать им передохнуть после скачки галопом. Девушка поднялась в стременах, ее взгляд был устремлен в сторону главной дороги, где смутно вырисовывалась ярко-оранжевая крыша.

— А что там? Дом наших ближайших соседей? — поинтересовалась Линдсей.

— Не совсем. Этот дом тоже недалеко от нас. Но ферма Фордов гораздо ближе. Их Вестернхил граничит с нашими владениями. Вон там, видишь самый дальний холм? Там проходит настоящая граница, это ручей, через который мы специально построили мост, так как по нему легко добраться с одной фермы на другую, а общаемся мы постоянно. Внизу по течению есть брод, его сразу видно: на противоположный берег можно добраться по булыжникам, выложенным поперек ручья, но мы обычно перебираемся на лошадях. Правда, сейчас Мадлен Форд в отъезде, а так она здесь живет, когда дома. Тот край крыши, что ты увидела, это поместье Линмуеров.

— А это что за большой ручей? Даже отсюда виден серебристый блеск, отражающийся от воды. Он явно берет начало на одном из холмов, превращаясь постепенно из маленького ручейка в могучий поток, — поделилась своими предположениями Линдсей, увидев в противоположной стороне поблескивание воды.

— Это Хазел-Берн.

— Как? Хазел-Берн? Вот это совпадение, фамилия вашего управляющего начинается на “Хазел”, Хазелдин.

— Нет, это вовсе не совпадение. Тот ручей получил свое название от рода Юэна, они живут здесь уже много лет. Дело в том, что Хазелдины — неотъемлемая часть местного колорита. Они появились в этих местах вместе с первыми поселенцами и жили здесь постоянно, за исключением того времени, когда отец Юэна умер, а он сам еще сюда не приехал.

Линдсей, уверенно сидя в седле, взяла поводья в одну руку, а другой поглаживала гриву лошади.

— Ты говоришь, что род Хазелдинов появился здесь задолго до остальных?.. А Рослочен им, случайно, раньше не принадлежал?

— В самую точку. Когда умер отец Юэна, а ему самому не было и десяти лет, времена пришли тяжелые. Мой папа как раз женился на младшей сестре Юэна, вообще сначала он просто приглядывал за домом, а потом купил его. Миссис Хазелдин — тетушка Хелен — переехала в Данидин, решила снова учить детей. Вернулась сюда она только после смерти моей мамы. Однако Юэн часто приезжал к нам на каникулы, тогда он учился в сельскохозяйственном колледже имени Линкольна, а потом Юэн пошел зарабатывать деньги, работал пастухом, и только после этого он начал работать управляющим. Как раз в это время папа решил навестить родину предков, ну, что вышло из этого путешествия, тебе известно — он встретил твою маму. Здесь мало кто одобрил его поступок. С появлением Юэна папа совсем забросил имение и все обязанности переложил на него, а сам месяцами пропадал в Данидине. А Юэн даже родился в Рослочене, в комнате, которая расположена в башне. Ты ее видела?

Линдсей молча кивнула. Итак, род Хазелдинов жил здесь из поколения в поколение. Отец Юэна умер совсем молодым, и все состояние, в том числе и дом, должен был унаследовать сам Юэн. У Линдсей не возникало ни малейших сомнений, почему молодой Хазелдин пошел работать пастухом — хотел накопить достаточно денег и выкупить родовое поместье.

Вероятно, подсознательно Хазелдин рассчитывал на то, что Лекс Бредмор внесет его имя в завещание, хотя бы за то, что Юэн практически заменил Нейлу отца и что благодаря ему поместье начало приносить стабильный доход. Возможно, он даже рассчитывал на половину состояния, а тут появились невесть откуда Каллим и Мораг, законные наследники, такие же, как и Нейл. Можно представить, как “обрадовался” управляющей подобной новости. Не исключено, что Лекс Бредмор сам пообещал Юэну часть состояния, может быть, это уже было официально оформлено в старом завещании, ведь Лекс в своем письме сообщал, что он переписал предыдущее завещание. Теперь становится понятным стремление мистера Хазелдина отменить их приезд в Новую Зеландию — он надеялся, что на расстоянии ему будет проще обстряпать дело с наследством.

Однако еще одна мысль прочно засела в мозгу у Линдсей — почему ее имени не оказалось в завещании. Она отчасти уже смирилась с тем, что ей ничего не досталось, и решила сосредоточить все свое внимание на том, чтобы интересы детей не ущемлялись и чтобы в новом для себя месте они чувствовали себя как можно свободнее. Но обещание Лекса оставить ей какую-то часть наследства все же никак не шло у нее из головы.

“В любом случае, — рассуждала про себя девушка, — я не должна проявлять симпатии к управляющему”. Надо трезво смотреть на вещи. Он, бесспорно, имеет право распоряжаться на ферме, которая теперь частично принадлежит ему, но Линдсей будет внимательно следить за тем, чтобы двойняшки получили все, что им причитается.

С такими мыслями она вернулась домой.

В субботу Нейл ликовал. Экзамены были позади, и теперь он мог спокойно посвятить все свое время Мораг и Каллиму.

Юэн Хазелдин задумчиво смотрел на парня.

— Должен признаться, что я, в конце концов, рад появлению здесь двойняшек. Они его здорово отвлекают от грустных мыслей, связанных со смертью отца. Негоже молодому парню все время грустить. Ребяткам надо понять — несмотря ни на что, жизнь продолжается.

В конце концов, этой фразой мистер Хазелдин отчасти признавал, что поначалу не слишком радостно воспринимал известие о приезде ребятишек. По крайней мере, продолжала размышлять про себя Линдсей, он к ним хорошо относится, хотя не исключено, что Юэн просто перестал бороться с неизбежностью.

Звук приближающихся шагов прервал размышления девушки. Она услышала голос управляющего:

— О, приветствую вас, миссис Форд. Сдается мне, вы решили нанести нам визит, чтобы познакомиться с новыми жильцами Рослочена. Я не ошибся? Ну что же, теперь нас стало на три человека больше. Вот как раз Линдсей Макре, она приходится сводной сестрой моим кузенам Мораг и Каллиму. Линдсей, это миссис Форд, наша соседка.

— Что-то вы темните, мистер Хазелдин, — с усмешкой произнесла миссис Форд. — Лично я ничего не могу понять в ваших ужасно запутанных родственных связях.

— Смею вас заверить, это проще простого. Линдсей и я не родственники, вот и все.

Прямо и откровенно, пронеслось в голове у девушки. Он напрочь отрицает наличие какого бы то ни было родства между нами.

— Подобная недальновидность с вашей стороны, Джок Хазелдин, меня поражает. Неужели вам не пришло в голову пустить слух о том, что она тоже ваша родственница. При таком раскладе отпала бы необходимость ночевать в жутком ангаре. — Миссис Форд ухмыльнулась и продолжила: — Но вам не стоит волноваться, я и словом не обмолвлюсь Мадлен об этом. Хотя женская интуиция мне подсказывает, что девушке скоро придется познакомиться с новым чувством — таким как ревность. Вы не разделяете моих опасений на этот счет?

— Думаю, что в ваших же интересах держать язык за зубами и не вмешиваться, а то сплетете такую паутину из сплетен, что сами же не сможете выбраться, — отпарировал управляющий.

— Дело не во мне, и вы это прекрасно понимаете. Я слишком хорошо знаю Мадлен. — Миссис Форд выдержала паузу, затем продолжила, обращаясь к девушке: — Не сочтите меня невоспитанной, но я собираюсь называть вас Линдсей. Так вот, Линдсей, с виду вы ровесницы с моей Мадлен. Она сейчас, к сожалению, в отъезде, но на следующей неделе она обязательно вернется и придет взглянуть на вас. Я должна была зайти сразу же, как вы приехали, но дела задержали меня на пару дней в Данидине. Да, Линдсей, дорогая, обязательно напомните мне, чтобы я рассказала вам все наши планы насчет замужества моей дочери. Не забудьте. А вообще, как вам здесь? Уже приспособились? На ваш взгляд, Новая Зеландии сильно отличается от Англии? Ой, господи, ну от Шотландии, Джок, какая разница, — недовольно ответила миссис Форд на замечание мистера Хазелдина. — А двойняшки уже учатся? — вновь затараторила дама, не дожидаясь ответа. — Дети — удивительные создания, я всегда поражалась их способности приспосабливаться к новому месту. День-два — они уже носятся как угорелые, знают всех вокруг и чувствуют себя превосходно. А как все-таки чудно получилось, что вы приехали именно тогда, когда Винни подошел срок рожать, без вас мужчинам Рослочена пришлось бы не сладко. Ой, я так рада, что наконец у Винни родилась дочурка. Жаль, существует всего два варианта — либо он, либо она. Этот разговор напомнил мне один случай. Однажды летом мы договорились поменяться коттеджами с одним нашим знакомым, то есть мы собирались пожить некоторое время в его, на берегу моря, в Каитеритери, а он в нашем, в местечке Куинстаун, надо признать, отличнейшее место, но сейчас не об этом. Так вот, он в одном из своих писем задал мне такой вопрос, вы только послушайте: “…достаточное ли там количество спален для всех полов?” И знаете, что я ему на это ответила? “Для двух вполне достаточно, но если вам мало, то в доме полно свободных комнат…” — На какую-то долю секунды миссис Форд замолчала, но, спохватившись, продолжила: — Где я была?! Ой, даже не спрашивайте. Я вам потом расскажу все в мельчайших подробностях. Ах да, дорогая, вы уже приноровились к печи или пользуетесь только электричеством? Я на собственном горьком опыте знаю, какая вредная это вещь — старая печь, она неумелых рук не любит, а с другой стороны, без нее никуда. На электричество в наших краях лучше особенно не рассчитывать, то ветер что-нибудь повредит, то снегом завалит, то еще какая-нибудь напасть. А печь вещь хоть и вредная, зато надежная. Однако моя голубая мечта — избавиться наконец от этой коптилки и полностью перейти на электричество. Чему вы смеетесь, Джок Хазелдин, хотела бы я знать?