Год французов

9

ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ О БЫЛОМ» МАЛКОЛЬМА ЭЛЛИОТА В ОКТЯБРЕ ГОДА 1798-ГО

До меня дошли слухи, что битва при Каслбаре вызвала большой интерес и не меньшее любопытство не только у нас в стране или в Англии, но и на материке, где об этом ходят невероятные толки. Несомненно, событие это чрезвычайное, хотя мне судить весьма затруднительно, что вскорости будет явствовать из рассказа. Меня навещали очень обходительные английские офицеры и просили рассказать о битве. Этого я и буду придерживаться в своем повествовании, хотя не следует забывать, что вся моя военная служба длилась около месяца и пробелы в военных знаниях у меня велики. Будь это лисий гон, я описал бы его подробно и с рвением, хотя он и чем-то сродни сражению, но последнее представляется мне совершенно хаотичным передвижением войск по лугам и полям; командирам, думаю, военные действия видятся по-иному.

Баллинская кампания кажется мне сейчас лихим, но неподготовленным набегом; славы повстанческой армии он не принес, хотя следует отдать должное Эмберу: он хитро придумал повести войска по заброшенной россеркской дороге. Баллина — город, столь значимый для меня, потому что я здесь родился и вырос, — оказалась для повстанцев лишь перевалочным пунктом с плохой обороной. Слава, равно как и опасность, поджидали в Каслбаре, куда генерал Хатчинсон стянул войска со всей провинции Коннахт, едва узнал о высадке французов. Армия собралась изрядная, и, хотя частично состояла из ирландских ополченцев, костяк ее составляли английские солдаты. Поэтому и Сарризэн, и Фонтэн весьма красноречиво и, по-моему, убедительно доказывали, что любой ценой нужно избежать этой битвы. Пока не прибыла вторая эскадра с подмогой, следует укреплять и оборонять позиции на побережье и вдоль реки, предлагали они. Или, если уж идти дальше, то на восток, к Донегалу, хотя и там мы столкнемся с войсками генерала Тренча в графстве Слайго. Но Эмбер и слышать ничего не хотел, лишь нетерпеливо мотал головой и барабанил пухлыми пальцами по скатерти: сейчас, немедля, мы должны ударить по Каслбару и выбить оттуда англичан, тогда вся провинция в наших руках. Верно, враг превосходит нас в численности, но положение усугубится, дай мы время англичанам подтянуть подкрепления с юга. Должен признать, и этот довод я счел убедительным. В любой войне, и в этой в частности, полководец то и дело стоит перед нелегким выбором. Но мне кажется, двигали Эмбером и другие побуждения. Он жаждал победы, чтобы ошеломить всю Ирландию и, главное, Париж. Сарризэн почти так ему прямо и сказал. Бедный Сарризэн, несладко ему на вторых ролях при генерале, который не посвящает его в свои истинные планы. Огорчен был и Бартолемью Тилинг: он давно опасался, как бы ирландские повстанцы не оказались пешками в игре французов. В этом он проявлял особую щепетильность, хотя удавалось это не всегда — сам он носил чин полковника французской армии. Все же Тилинг поддержал Эмбера — необходимо идти на Каслбар немедля, не считаясь ни с каким риском. От начала кампании и до ее конца Эмбер и Тилинг были единодушны почти во всем, а Сарризэн и Фонтэн неизменно выражали несогласие, правда, все приказы выполняли безукоризненно.

Нас, офицеров-ирландцев: О’Дауда, Мак-Доннела, Блейка, Белью и кое-кого еще, — хоть и приглашали на военные советы, но это была лишь необходимая дань вежливости. Во-первых, никто (кроме Джона Мура и меня) не знал французского языка. Муру, по настоянию Эмбера, определили весьма занятную и совсем невоенную должность представителя Общества объединенных ирландцев при штабе армии. Но даже и знай мы все французский язык, мало что могли бы мы внести в обсуждение военных дел из-за малого своего опыта. Впрочем, это не мешало О’Дауду или Мак-Доннелу возвращаться в лагерь с видом великих стратегов, принимавших великие решения. Никоим образом не хочу выставлять их в смешном свете, ибо они проявили недюжинную доблесть и безропотно сносили все превратности судьбы.

Из мемуаров и военных хроник у читателя сложится впечатление, что план битвы составляется генералами загодя, после долгих раздумий над картой. Но если в пример взять Эмбера, то окажется, что это совершенно не так. Эмбер вездесущ, причем поспевает повсюду без видимой суеты. Должно быть, лагерь ирландских повстанцев ошеломил его. Виски — рекой из разграбленных таверн Баллины, неописуемый шум, лихая музыка. Но генерал лишь улыбнулся, хлебнул раз-другой из кружек, что тянули к нему со всех сторон, и продолжал скороговоркой отдавать приказы Тилингу и Сарризэну. Вскорости мы узнали, какое у него сложилось мнение об ирландских союзниках — во всяком случае, не было причины сомневаться в благорасположении крестьянства Мейо. Уже за полночь мы стали свидетелями удивительной сцены. Из-за реки, с холма Арднари, спустились толпою люди с зелеными ветвями. Оказалось, жители Кулкарни и Аттимаса, прослышав о победе в Баллине, решили, что им с восстанием по пути, наш поход представлялся им праздничной прогулкой с друзьями.

Хотя это отнюдь не праздник. Каслбар — ворота Мейо. Город окружен холмами, что облегчает оборону и затрудняет нападение. В семнадцатом веке здесь разыгрались кровавые побоища. Дорога (а в Коннахте всякую тропку называют дорогой) из Баллины ведет на юг к Фоксфорду, огибает с востока озеро Конн, а за ним поворачивает чуть к востоку, от Беллавари к Каслбару. Примкнувшие к нам жители Фоксфорда рассказывали, что город хорошо укреплен, гарнизон пополнился солдатами, бежавшими с поля боя при Баллине. Точное число назвать никто не брался, но, как прикинул педантичный Тилинг, солдат в городе не больше двух тысяч. Нам, прежде чем встретиться с английской армией, нужно сперва взять это препятствие.

Эмбер отложил все привезенные с собой карты и достал свою, которую исправлял и дополнял, как только получал хоть крупицу новых сведений. Он сворачивал ее и носил в кармане, время от времени извлекал и, присев у солдатского костра, внимательно изучал.

Запамятовал уже, кто привел к нему людей с гор Невин, но именно после встречи с ними Эмбер окончательно решил, как ему вести бой в Каслбаре. Помню, стоит он в их окружении, Тилинг и Оуэн Мак-Карти переводят с ирландского на французский. «Как вы к нам попали?» — спрашивает их генерал. Ответил, однако, я, и быстрее, чем успел перевести им вопрос Мак-Карти. Прошли по козьей тропе, не иначе, вышли к Кроссмолине с севера, спустились на дорогу — и рядом уже Баллина. Что мы называем козьими тропами, спросил он, далеко ли они тянутся? И О’Дауд, и Мак-Доннел, и я задумались — вопрос застал нас врасплох, хотя мы и коренные жители Мейо. Выслушав нас, Эмбер подробно расспросил и крестьян.

Единственная сносная дорога из Баллины до Каслбара мною только что описана, она огибает озеро Конн с востока. А к западу места глухие даже для Мейо. Горы, неприветливые озера, болотистые топи, людей там почти нет, разве только вконец отчаявшиеся бедолаги, которые едва не умирают с голоду: они возделывают каждый клочок пригодной для пахоты земли или пасут на склонах унылых холмов убогие стада.

И вот в этом краю и отыскалась тропка, по которой хаживала где нога человеческая, а где копыто, местами она пробегала по коварной трясине. К югу от Кроссмолины — край болот и озер, затем начинаются холмы, и тропка круто взбирается на горный хребет Невин, минует заброшенные деревни Кулах и Лаэрдэн, сбегает с вершины одной горы и поднимается на другую и наконец исчезает в узком ущелье Бернагерах и вновь появляется на другой его стороне. За ущельем она больше не виляет и мили две ведет прямехонько в Каслбар.

Эмбер выслушал нас, задал вопросы, затем четко повернулся и пошел прочь. Тилинг долго смотрел ему вслед, потом перевел взгляд на догоравший костер.

— Я родился в Баллине и прожил здесь всю жизнь, — сказал я, — но мне не доводилось ходить этой тропой. Телега там не пройдет, лошадь все ноги собьет.

Тилинг согласно кивнул и пожал плечами, взглянув опять вслед генералу. Тот вскоре вернулся, направился было к Сарризэну и Фонтэну, но, поравнявшись с нами, задержался.