Страница 33 из 44
Итак, «общепролетарский дом» — символ будущего счастливого устроения людей на земле — Платонов изображает как прямую противоположность Церкви, как беспомощное подражание Божественному промыслу о спасении, которое приводит к результатам, противоположным ожидаемым, и гибели людей. И дело не только в автореминисценциях и отречении Платонова от собственных юношеских заблуждений, но прежде всего в том, что коммунистическая идеология задумывалась как новая религия, чье место она и заняла (ведь Дьявол, как говорит Флоренский, «есть лишь жалкая „обезьяна Бога“»). О социализме как новой религии на заре социалистической эры писали многие, например Н. Бердяев, который считал «социализм, претендующий окончательно разрешить проблему человеческого существования», жаждущий рая земного и ненавидящий рай небесный и т. д., — лже-религией, которая «начинается там, где хлеб земной подчиняет себе всю жизнь»[178], а в Карле Марксе видел дух Великого Инквизитора. Или А. В. Луначарский, который цель своей книги «Религия и социализм» формулирует так: «Определить место социализма среди других религиозных систем», а учение Маркса называет «пятой великой религией»[179]. О религиозных претензиях социализма говорят и современные исследователи советской цивилизации, например А. Синявский, который пишет: «Коммунизм входит в историю не только как новый социально-политический строй и экономический уклад, но и как новая великая религия, отрицающая все другие религии»[180]. Платонов увидел и изобразил то, что к 1930 г. уже публично не обсуждалось. Он показал, к чему привело подчинение жизни «хлебу земному», жажда «рая земного» и ненависть к «раю небесному». И здесь тоже следует сказать, что тема «социализм как религия» — постоянная в платоновском творчестве. В более раннем и потому более откровенном, чем «Котлован», «Городе Градове» Платонов пишет об этом прямым текстом. Один из героев повести, Бормотов, на собрании сослуживцев произносит такую речь: «Так вот, я и говорю — что такое губком? А я вам скажу: секретарь — это архиерей, а губком — епархия! Верно ведь? И епархия мудрая и серьезная, потому что религия пошла новая и посерьезней православной»[181].
У «общепролетарского дома» в «Котловане» есть антипод. Это некий таинственный город — комплекс самосветящихся зданий, который создатель «общепролетарского дома» Прушевский каким-то внутренним взором видит «на конце природы» и времени. Приведем этот эпизод полностью.
«Однажды он остановился на холме, в стороне от города и дороги. День был мутный, неопределенный, будто время не продолжалось дальше, — в такие дни дремлют растения и животные, а люди поминают родителей. Прушевский тихо глядел на всю туманную старость природы и видел на конце ее белые спокойные здания, светящиеся больше, чем было света в воздухе. Он не знал имени тому законченному строительству и назначения его, хотя можно было понять, что те дальние здания устроены не только для пользы, но и для радости. Прушевский с удивлением привыкшего к печали человека наблюдал точную нежность и охлажденную, сомкнутую силу отдаленных монументов. Он еще не видел такой веры и свободы в сложенных камнях и не знал самосветящегося закона для серого цвета своей родины. Как остров, стоял среди остального новостроящегося мира этот белый сюжет сооружений и успокоенно светился. Но не все было бело в тех камнях, — в иных местах они имели синий, желтый и зеленый цвета, что придавало им нарочную красоту детского изображения. „Когда же это выстроено?“ — с огорчением сказал Прушевский. <…> Он еще раз пристально посмотрел на этот новый город, не желая ни забыть его, не ошибиться, но здания стояли по-прежнему ясными, точно вокруг них была не муть русского воздуха, а прохладная прозрачность» (59).
Это так называемое «видение Прушевского» — одна из загадок «Котлована». Все исследователи платоновского творчества сходятся в одном: таинственный светящийся город противопоставлен «общепролетарскому дому». Что касается более детальной его интерпретации, то существует несколько точек зрения, на первый взгляд противоречащих друг другу. Эти точки зрения такие: город в «видении» Прушевского — воплощение идеала светлого будущего (Дж. Шеппард); «город-утопия, утопия за утопией», которая опять переносится в будущее (Эл. Маркштейн); «уровень светлой мечты о будущем доме» (Г. Гюнтер); «светлый образ иного мира», который «сохраняется даже там, где, казалось, погибли все надежды» (Н. Малыгина); реальная церковь, которую выстроили наши предки и которую Платонов в период гонений на нее описывает с любовью (А. Киселев); Небесный Иерусалим (М. Васильева). Попробуем рассмотреть и объяснить это «видение».
Всякий, кто хоть раз обращал внимание на храмы в России, согласится с А. Киселевым, что Платонов писал эту картину с натуры. Действительно, православные храмы — всегда «белый сюжет сооружений», в которых, однако, есть «синий, желтый и зеленый цвета»; их красота напоминает «нарочную красоту детского изображения», а сами они кажутся светящимися островами «среди остального новостроящегося мира». Но одно обстоятельство мешает согласиться с точкой зрения Киселева, что Прушевский видит выстроенные нашими предками храмы; церковь, которую Платонов в период гонений на нее описывает с любовью. Если бы старый интеллигент Прушевский увидел церковь — культовое здание, он бы ее узнал, ведь в детстве он там был много раз, и до сих пор сестра поздравляет его с Пасхой. Но то, что видит Прушевский, ему незнакомо, и он с удивлением спрашивает: «Когда же это выстроено?» За отсутствием других источников для ответа на этот вопрос и для интерпретации всего «видения», обратимся опять к книге Флоренского «Столп и Утверждение Истины».
Если «общепролетарский дом» как ожидаемое «спасение от казематов физических законов» есть противоположность Церкви как «домостроительства нашего спасения», тогда то, что является в «видении» создателю «общего дома» Прушевскому и этому дому в повести противопоставлено — это и должна быть сама Церковь. Кроме того, чудесный город, который видит Прушевский, находился «на конце природы», и день был такой, «будто время не продолжалось дальше» — аргументы, которые приводит М. Васильева в доказательство своей мысли, что город из «видения» Прушевского — это грядущий Град, Небесный Иерусалим. Понятие «Церковь» — центральное в книге Флоренского. Оно вбирает в себя и «домостроительство спасения», и Царство Божие, и Небесный Иерусалим; свое итоговое определение Столпа Истины о. Павел начинает и заканчивает словами: «это Церковь» и «это паки Церковь»[182]. Попробуем предположить, что именно поэтому Платонов придает «видению Церкви» — Небесного Иерусалима внешнее сходство с церковью, которую выстроили наши предки: писатель часто обыгрывает в одном образе разные значения слова.
Многие другие детали «видения» Прушевского также можно объяснить примерами из «Столпа». «На конце природы» Прушевский видел «белые спокойные здания, светящиеся больше, чем было света в воздухе». Свечение — особенность Небесного Иерусалима: «Дух Святой живет в этом Городе, светит ему», — говорит Флоренский со ссылкой на Откровение Иоанна Богослова; в пасхальном ирмосе поется «Светися, светися, Новый Иерусалиме».
Прушевский даже издали понимает, «что те дальние здания устроены не только для пользы, но и для радости». О радости о. Павел пишет много. Он говорит о «теснейшей связи между идеею о Богородице и об Иерусалиме Горнем», которая утверждается и в церковных песнопениях; о высшем тождестве Богородицы и Церкви; о воплощении в Марии красоты Мира, которая воспринимается сердцем как радость. Поэтому и зовут Богородицу Радостью и «радости мира Ходатаицей», «Нечаянной Радостью», «Радостью всех радостей», «Всех Скорбящих Радостью», «Утолением Печали» и т. д. Мария — «Невеста Духа Святого», которому о. Павел посвящает целый раздел своей книги. Он комментирует слова одиннадцатого Псалма: «Помазал Тебя, Боже, Бог твой Елеем Радости»: «Помазующий — Отец, Помазуемый — Сын, Помазание или Елей Радости — Дух Святой. Елей всегда был символом радости, а Дух Святой — Утешитель, Параклит, Радователь». Флоренский подчеркивает, что Дух Святой и есть полнота свершений Царства Божия.
178
Бердяев Н. Новое религиозное сознание и общественность. СПб., 1907. С. 70, 72.
179
Луначарский А. В. Религия и социализм: В 2 т. СПб., 1908. Т. 1. С. 8, 145.
180
Синявский А. Указ. соч. С. 11.
181
Платонов А. Город Градов // Платонов А. Взыскание погибших. М., 1995. С. 88.
182
Флоренский П. А. Указ. соч. С. 489.