Зубы тигра

Он слышал, как били часы, и каждый раз считал удары. Спустя некоторое время на улице началось движение, загромыхали тележки молочниц, просвистел пригородный поезд. Зашевелились и в отеле. В щели ставней начал пробиваться свет, разгоняя царивший в комнате мрак.

— Уйдем отсюда, — сказал Мазеру, — не надо, чтобы он видел нас.

— Тише, — сказал дон Луис, останавливая его, — ты его только разбудишь.

— Вы видите — он не просыпается, — не понижая голоса возразил Мазеру. — В самом деле…

Та же безымянная тоска снова овладела доном Луисом. Но он не хотел, он не решался еще раз отдать самому себе отчет в том, чем она вызвана.

— Что с вами, патрон? Вам не по себе, как будто?

— Ничего… ничего… мне страшно…

Мазеру вздрогнул.

— Совсем так, как он вчера говорил…

— Да… да… и причина одна.

— Что такое?

— Ты не понимаешь… не понимаешь, что я задаю себе вопрос, уж не умер ли он?

— Вы с ума сошли, патрон?

— Не знаю… но… у меня такое впечатление…

С фонариком в руке сидел он у постели, и никогда и ничего на свете не боявшийся не решался осветить лицо Ипполита Фовиля. Наконец, сделав над собой усилие, он подошел вплотную к дивану. Взял Фовиля за руку. Рука была ледяная. К дону Луису разом вернулось самообладание.

— Окно! — крикнул он, — открой окно!

И когда свет хлынул в комнату, они увидели распухшее, покрытое темными пятнами лицо Ипполита Фовиля.

— Он умер, — тихо сказал дон Луис.

— Громы небесные! Громы небесные! — бормотал растерянный Мазеру.

Минуту, другую они стояли ошеломленные. Потом Перенна бросился к лестнице, в несколько прыжков взбежал наверх в мансарду. На кровати лежал вытянувшись вниз лицом Эдмонд — сын Фовиля — он тоже был мертв. Никогда, пожалуй, за всю свою богатую приключениями жизнь Перенна не получал такого удара. Он долгое время был не в состоянии произнести хотя бы слово, сделать хотя бы движение.

Отец и сын — оба были убиты в течение этой ночи. Несколько часов тому назад. Убиты при помощи какого-то яда, введенного уколом, как был убит Веро, как был убит Космо Морнингтон. Убиты несмотря на то, что дом охранялся и все выходы были заперты!

— Убит, убит, а я здесь, я, Люпен! Убит на глазах у меня, а я ничего не видел. Возможно ли? Поклянемся же, Мазеру, что мы не успокоимся до тех пор, пока убийцы Ипполита Фовиля и его сына не будут отданы в руки правосудия. А пока за дело! Телефонируйте немедленно в префектуру. Господин Демальон явится сюда сам. Ему придется взять на себя печальную миссию сообщить мадам Фовиль ужасную весть. Скорей!

— Погодите, патрон! Вы забываете об одной вещи, которая может очень помочь нам.

— О чем это?

— О клеенчатой тетради в сейфе.

— Ты прав! Ключи, кажется, на столе.

Мазеру отодвинул шкафчик и вложил ключ в замок. Дон Луис с лихорадочным волнением следил за ним. Наконец-то они проникнут в эту таинственную драму. Мертвые выдают своих палачей. Мазеру рылся обеими руками в бумагах.

— Что так долго? Давай ее сюда, Мазеру.

— Нельзя дать ее, патрон.

— Почему?

— Она исчезла.

Исчезла клеенчатая тетрадь, которую при них положил в сейф инженер!

Мазеру покачал головой.

— Значит, они знали о ее существовании.

— Мало ли, что они еще знают. Эти молодцы довольно еще работы зададут нам. Тем больше оснований не терять время. Ступай, телефонируй.

Дон Луис ходил взад и вперед по комнате, рассматривая разные вещи, как вдруг взгляд его упал на вазу с фруктами: в ней осталось всего три яблока.

— Съел он четвертое, — прошептал дон Луис, — странно, ведь он нашел, что они неспелые…

Он сел к столу, опустил голову на руки и через некоторое время сказал:

— Преступление совершено ровно в половине первого.

— Почему вы это предполагаете, патрон?

— Убийца или убийцы господина Фовиля, перебирая вещи на столе, свалили часы господина Фовиля, они подняли и положили их на место, но часы остановились. Они показывают половину первого.

— Но как же эти черти могли проникнуть сюда?

— Вот через эту дверь из сада, а в сад — с бульвара Сюше.

— У них, значит, были ключи?

— Подобрали, очевидно.

— А полицейские, что охраняли дом?

— Ты знаешь ведь, как это делается: ходят себе взад и вперед, не думая о том, что в сад прекрасно можно забраться за их спиной.

Бригадир Мазеру был, видимо, ошарашен.

— Какая смелость, какой тонкий расчет!

— До чего же ловкий народ, — сказал он наконец.

— Да, бой будет ожесточенный! Какая у них сила натиска!

К телефону подошел господин Демальон, и Мазеру начал излагать ему ход событий. Тем временем дон Луис, легко открыв оба замка, вышел в сад с тайной надеждой найти там следы, которые облегчили бы задачу поимки преступников. По ту сторону решетки, как и ночью, спокойно прохаживались от одного фонарного столба к другому два полицейских. Они не обратили внимание на него и, по-видимому, были вообще равнодушны к тому, что происходило или могло происходить в отеле.

«Вот в чем моя главная ошибка, — подумал Перенна, — нельзя возлагать важную миссию на людей, которые и не подозревают о том, что она важна».

Внимательно все осматривая, он увидел на гравии следы, хотя и недостаточно отчетливые, чтобы можно было установить форму башмаков, но во всяком случае и этого было достаточно для того, чтобы подтвердить предположения Перенна, что бандиты воспользовались именно этим путем.

Еще несколько шагов, и дон Луис нагнулся с радостным восклицанием: у края дорожки, под пышным кустом рододендрона, он увидел что-то красное. Четвертое яблоко, на отсутствие которого в вазе он только что обратил внимание. Он осмотрел яблоко.

— А! — вздрогнул он, — возможно ли?

Он не хотел верить своим глазам. Тот, кто взял яблоко из вазы, надкусил его, бросил, так как оно оказалось слишком кислым, и на яблоке остался отпечаток зубов!

— Возможно ли! Что один из них допустил подобную оплошность! Он, вероятно, выронил яблоко случайно и не сумел его найти в темноте.

Дон Луис тщательно искал объяснения. Но факт был налицо: два ряда зубов полукругом прорвали тонкую кожицу и дальше на белой мякоти оставили определенный правильный след. Шесть зубов вверху, нижние сливались.

— Зубы тигра, — шептал Перенна, не отводя глаз от яблока. — Зубы тигра! Те же, что отметили плитку шоколада Веро?

Какое совпадение! Случайно ли? Не следует ли предположить, что тут одно и то же лицо?

Он колебался несколько секунд. Сохранить ли это вещественное доказательство только для себя, для того частного следствия, которое он решил вести? Или предоставить правосудию самому использовать его? Но при прикосновении к этому яблоку в нем поднималось чувство какого-то физического отвращения и он отбросил его в сторону, повторяя про себя:

— Зубы тигра! Зубы тигра!

Вернувшись в кабинет, дон Луис запер двери в сад, положил ключи на стол и обратился к Мазеру.

— Ты говорил с префектом?

— Да.

— Он приедет сюда?

— Да.

— Он не велел тебе звонить комиссару в участок?

— Нет.

— Значит, сам позвонит. Да, что это с тобой? Клещами надо слова вытаскивать? И как странно ты смотришь на меня. В чем дело? Ошарашила тебя эта история? Да, брат! И префекту несладко. Тем более, что он немного легкомысленно доверился мне, и теперь у него потребуют объяснения, причем я здесь? Кстати, надо, чтобы ты всю ответственность за то, что мы делали, взял на себя. Тебе же лучше. И не вздумай сознаваться, что ты засыпал хотя бы на одну секунду. А мне лучше уйти. Если я понадоблюсь префекту, пусть позвонит, я буду у себя — площадь Пале-Бурбона. А присутствовать при следствии мне не подобает.

Он направился к дверям.

— Одну минутку, — воскликнул Мазеру и преградил ему дорогу. — Одну минуту! Я не согласен с вами. Я считаю, что вы должны дождаться префекта.

— А какое мне дело, что ты считаешь?

— Может и никакого, только вы не пройдете.