Страница 28 из 65
Да в нашем сегодняшнем мире объединенная в военном плане Европа и не может питать сколько-нибудь обоснованных надежд — не более чем Британское Содружество, — на то, чтобы стать достойным соперником Соединенных Штатов или Советского Союза ценой отказа от взлелеянных свобод. В Западной Европе особенно (а Западная Европа — это сердце Европы) традиции национальной индивидуальности настолько сильны, что любой практически возможный европейский союз будет весьма слабо связан и станет не более чем пешкой в партии силовой игры, даже если эта объединенная Европа будет включать в себя и Британское Содружество на Западе, и страны, находящиеся под российским влиянием на Востоке, да и в том случае, если бы народы Европы попытались стерпеть неприятную гитлеровскую доктрину.
Но где же тогда нам найти нашу «третью великую державу»? Если не в Европе и не в Британском Содружестве, то уж никак не в Китае или в Индии, ибо, несмотря на их древние цивилизации и огромное население, обширные территории и ресурсы, эти мастодонты наверняка не смогут напрячь свои латентные силы в течение того критического периода истории, который, как представляется, предстоит нам пройти. Итак, мы вынуждены сделать заключение, что нам не удастся ослабить напряженность нынешнего международного положения, добавив даже одну державу высшего военного порядка к тем двум, что противостоят друг другу сейчас. Это приводит нас к финальному вопросу: если мы не в состоянии найти быстрый путь к объединению мира через конституциональное сотрудничество, нельзя ли каким-то образом оттянуть неприятную альтернативу — объединение силовыми методами? Не могут ли два политически различных мира размежеваться — один под водительством Соединенных Штатов, другой под влиянием Советского Союза? И если бы между ними оказалось возможным провести демаркационную линию по всему земному шару, не могли бы американский и советский мир сосуществовать бок о бок на одной планете в течение длительного времени без столкновений, как в свое время при других социальных и технологических условиях сосуществовали римский и китайский миры в течение нескольких веков, не только не воюя, но и почти не соприкасаясь? Если бы мы могли выиграть время для мира, прибегнув временно к спасительному средству — изоляции, возможно, что социальный климат в обоих политических универсумах с каждой стороны разделительной линии постепенно стал бы оказывать взаимное влияние, пока они не сблизились бы достаточно, чтобы позволить Советскому Союзу и Соединенным Штатам в некий благоприятный момент вступить в полосу эффективного политического сотрудничества, в данный период недостижимого по причинам идеологической и культурной пропасти, разделяющей их.
Каковы же перспективы того, чтобы Соединенные Штаты и Советский Союз соблюдали режим «ненасильственного несотрудничества» по отношению друг к другу в течение, скажем, тридцати, пятидесяти или ста лет? Если провести демаркационную линию через весь мир, достаточно ли пространства останется для каждого из них в своей сфере? Если бы можно было рассуждать лишь в понятиях экономических, ответ был бы вполне обнадеживающим, ибо каждый из этих гигантов имеет достаточный экономический простор не только в своей сфере влияния, но и внутри собственных политических границ. Одной из причин, подвигнувших правителей нацистской Германии и современной Японии на агрессивные войны, была их неспособность предоставить основной массе молодых людей работу, удовлетворяющую их ожиданиям, а иногда и вообще какую-нибудь работу. В противоположность им Россия и Америка имеют более чем достаточно рабочих мест для подрастающего поколения и на многие годы вперед. Если бы человек жил одной экономикой, у Америки и России не было бы никаких причин сталкиваться друг с другом в течение жизни нескольких поколений. Но к сожалению, человек жив еще и политикой. Ему необходимо бороться не только с нуждой, но и со страхом, а в плане идей и идеологий Россия и Америка постоянно перебегают друг другу дорогу, вместо того чтобы спокойно сидеть дома и обрабатывать собственный просторный сад. В этом плане социальный климат обеих великих держав, без сомнения, будет влиять друг на друга, но это взаимовлияние отнюдь не обязательно должно иметь мирный исход или вести к взаимной ассимиляции; напротив, оно может вызвать грозу или взрыв. Ни капиталистический, ни коммунистический мир не иммунны против влияния другого, ибо ни тот ни другой не есть рай на земле, как они оба стараются это представить; и оба они обнаруживают свои страхи, принимая защитные меры против влияния соперника. Железный занавес, которым Советский Союз пытается отгородиться от внешнего мира, весьма красноречиво говорит сам за себя. Но и на стороне капиталистического мира существует не меньший, хоть и не столь парализующий, страх перед миссионерской коммунистической активностью; и пусть в демократических странах этот страх не выражается в государственных запретах на личные контакты, он тем не менее всегда готов перерасти в паническую истерию.
Таким образом, страх может сделать то, чего нужда скорее всего не добьется, — заставить Россию и Америку схлестнуться друг с другом. Но как, спросите вы, может это привести к открытому военному столкновению, когда силы у антагонистов столь явно неравноценны? Соединенные Штаты с их колоссальным превосходством в промышленном оснащении, подкрепленном теперь монопольным ноу-хау в производстве атомного оружия, настолько сильнее Советского Союза, что, если не считать тех стран, на которые Советский Союз уже накинул свою узду, Соединенные Штаты могут по своему желанию утвердить свой протекторат практически над любой страной на ничейном пространстве без всякого риска открытого военного сопротивления со стороны Советского Союза. Это можно проиллюстрировать тем, как безнаказанно удалось Соединенным Штатам распространить свое покровительство на Грецию и Турцию, несмотря на то что эти две страны лежат на самых подступах к главной житнице и арсеналу Советского Союза — Украине и Кавказу. Это могло бы означать, что во власти Соединенных Штатов провести демаркационную линию между американской и российской сферами влияния по краям сегодняшних границ политических владений Советского Союза. При делении земного шара это дало бы Соединенным Штатам львиную долю территории, то есть, как могло показаться при поверхностном взгляде, весьма значительно увеличило бы и без того серьезное превосходство Америки над Россией.
По зрелом размышлении, однако, это заключение может быть и пересмотрено. При подобном делении мира превосходство Соединенных Штатов статистически будет действительно огромным, но это, в конце концов, чисто теоретическая и, вероятно, обманчивая основа для сравнения. Будет ли выигрыш в политическом, социальном и идеологическом плане таким же, как и в плане прироста территорий, населения и производительности? Смогут ли те три четверти или пять шестых мира, что окажутся под американским влиянием, сплотиться политически и идеологически так тесно, чтобы стать невосприимчивыми к миссионерской активности
России? Или, если поставить вопрос с головы на ноги, реально ли ожидать, что большинство населения нашей гипотетической американской сферы влияния действительно увлекутся сегодняшней, довольно консервативной американской доктриной отъявленного индивидуализма?
Нынешняя американская идеология придает очень большое значение личной свободе, однако отнюдь не так остро чувствует необходимость социальной справедливости. Это вовсе не удивительно для доморощенной идеологии, ибо в Соединенных Штатах сегодня минимальный жизненный уровень настолько велик, что нет нужды в том, чтобы ограничивать свободу способных, сильных и богатых ради того, чтобы раздавать благотворительные подачки социальной помощи неумелым, слабым и бедным. Однако сегодняшнее материальное благосостояние народа в Соединенных Штатах, конечно, представляет собой нечто совершенно особое в нынешнем мире. Подавляющее большинство населения нашей планеты сегодня — начиная с беднейших слоев «дна» самих Соединенных Штатов, иностранцев по рождению, и кончая почти миллиардом китайских и индийских крестьян и кули — практически лишены средств к существованию и все острее осознает свое униженное положение. На разделенной на неравные доли планете большая часть этой громадной массы примитивного и страдающего человечества окажется на территории, контролируемой американской стороной; и для того чтобы понять и оценить эти до крайности неамериканские проблемы несчастной толпы, со стороны ее американских пастырей потребуются почти нечеловеческие участие и симпатия. Для американцев это окажется их ахиллесовой пятой, а для русских — лишней возможностью посеять плевелы на поле соперника. Если смотреть на ситуацию глазами русских, то в этих обстоятельствах может показаться перспективным попытаться хотя бы частично подправить путем пропаганды баланс сил, нарушенный с открытием американцами ноу-хау по производству атомной бомбы.