Страница 16 из 16
вокруг ничего подозрительного – и снова поднял руку, показывая идущим сзади, что можно
подтягиваться.
– Не, ну не конкретно вас, чувачелло, а хоть кого-нибудь, кто б меня отсюда вытащил.
Ты посмотри, вон слева дерево. Оно подгнившее, сломать легко, веток почти нет, даже и
срезать ничего не надо. Программа, значит, такая: вы мне протягиваете это деревцо… дерево
помощи то есть протягиваете – и я выскакиваю, как родной.
Из-под грязи выпросталась залепленная черным рука и помахала нам.
– Шутер – возвращайся, – велел я, когда Серый с Рыбой остановились возле лужи. –
Опиши ситуацию, скажи, что могут идти сюда.
Он поспешил назад, а голова снова заговорила:
– Да вас много, гляжу. А что это вы тут делаете?
– А ты что тут делаешь? Грязевые ванны полезны для здоровья, но пиявки замучают.
Серый с Рыбой настороженно молчали, рассматривая говорливую голову.
– Так стою, видите… – поведала она.
– Давно стоишь?
– Ох, давно уже! Провалился, понимаешь… А тут то ли коряга задубевшая, то ли
камень большой в иле, не разберу. Короче, я в это дело уперся ногами и стою. Устал уже
стоять. Скоро не смогу, лечь придется – и поминай, как звали.
– А как звали? – уточнил я.
– Так Калугой меня кличут.
– Калуга, ты кто вообще такой? – влез в разговор Серый.
– Так охотник, а кто ж еще?
– И на кого охотишься? Тоже на выдр?
– Не-е, – голова помоталась из стороны в сторону. – У меня от их запаха изжога жуткая.
Я однорогов промышляю, еще болотных рысей иногда.
Голова принялась рассказывать о себе, и вскоре выяснилось, что затянутый болотом
человек был как раз тем, кем я представился Зверобою и Фаре. С той только разницей, что
специализировался Калуга на болотных рысях, опасных, к слову, зверях. Если он
действительно регулярно охотился на них и до сих пор жив, то это многое говорило о его
умениях.
Когда подошли остальные, я коротко обрисовал ситуацию. Калуга слушал наш разговор,
широко раскрыв свои выпуклые, как у болотной выдры, глаза и часто кивая.
– Надо его вытащить, – заключил я. – Боров, сломай то дерево.
– Стой, – сказал Зверобой, и здоровяк, шагнувший было в сторону, остановился. – Зачем
вытаскивать?
– Как это зачем? – удивился Калуга из болота. – Ради оказания помощи ближнему
своему.
– Ты нам не ближний.
– Ну так и дальнему, дальнему своему тоже ведь помощь надо оказывать! Про заповеди
слышал, брат? Божьи заповеди, а? Что засеешь, то и пожнешь. Не бросай в другого камень,
он в тебя попадет. Как повернется, так и обернется. Ударили по щеке – бей в ответ. Понимать
же надо! Эти заповеди людям даны, чтоб мы жили в согласии и взаимопомощи…
– А есть еще десятая заповедь: не болтай, а то застрелят, – перебил я.
– Вот, вот! – закивал Калуга. – Правильно, хватит болтать, вытащите меня отсюда
побыстрее.
Фара вопросительно посмотрел на Зверобоя, и тот сказал:
– Он нам не нужен, идем дальше. Стас, веди.
– Э, чувачеллы! – всерьез забеспокоился охотник, но замолчал, когда Зверобой поднял
пистолет и прицелился в него. Кажется, он действительно собрался выстрелить пленнику
болот в лицо, и я сказал:
– Нет, подожди.
– Почему? – главарь бандитов холодно посмотрел на меня.
– Неизвестно, кого в этих местах может привлечь выстрел. Лишний раз в болоте лучше
шум не подымать.
Когда Зверобой нехотя опустил оружие, я снова обратился к Калуге:
– Так ты болотный охотник. Опытный?
– Опытный?! Тринадцать мутантов тебе в задницу, да я бог болот!
– Если так, то почему в топь затянуло?
– Да это все из-за тех… В Гниловке которые.
– Кто в Гниловке? – сразу насторожился Фара.
– Люди там какие-то засели, а я в ней переночевать собирался, – зачастил Калуга,
смекнув, что завладел вниманием слушателей и получил шанс на спасение. – Подошел к ней,
а там эти сидят… И давай стрелять сразу. Пришлось уходить. Ну, так уходить, что аж убегать.
Ночью почти не спал из-за этого, просидел на островке. Тут же – если заснешь, то можешь не
проснуться, особенно в одиночку. Выдры на спящих нападают. Из-за этого сегодня совсем
квелый был, сонный и, когда шел, проглядел плавину.
– Что за люди в Гниловке? – спросил Зверобой.
– Не знаю. Я ж так, издалека только видел… Но вообще-то на возрожденцев похожи.
Одеты вот, как некоторые из вас. И много их там.
– Это может быть отряд, посланный Шульгиным, – негромко сказал командир
дезертиров. – Плохо.
– Плохо, – вклинился я, – потому, что мы в Гниловке собирались ночевать. А теперь
как?
– А теперь ночью будем идти, – пожал плечами Фара.
– Ночью вести вас по болоту я не рискну. Короче, вот что скажу: этого мужика надо
вытащить. Потому что если он и правда охотник, а судя по всему, так и есть, то знает места
не хуже меня. Второй проводник не помешает.
– Зачем он нам?
– Запас проводников чтоб был, вот зачем. Я ж так понял, что у вас уже был один, но с
ним что-то случилось. Правильно?
– Шутер тебе это рассказал? Болтливый он слишком.
– Нет, случайно услышал из вашего разговора, еще утром, на стоянке, когда только
выходили. Так вот я к чему: а если со мной что-то случится?
– Если ты сбежать надумал… – Фара поднял большой кулак.
– Сбежать? Я свой полтинник хочу получить. Не в том дело, тут логика простая: на
болоте может произойти все что угодно, и два проводника лучше одного.
– Да ты просто хочешь, чтоб мы его вытащили, вот и все. Хотя… Нет, вообще-то ладно,
логика есть. Может, он нам и пригодится.
Голова в болоте навострила уши, пытаясь понять, о чем мы говорим. Фара посмотрел на
Зверобоя. Тот размышлял, хмуро уставившись себе под ноги, потом громко произнес:
– Ты, там! Либо оставляем тебя здесь, либо вытаскиваем. Тогда помогаешь вот этому
вести отряд дальше. Нам нужно выйти с другой стороны болот. Оплаты не будет, только
жратва. Доведешь – свободен.
– Лады, чувачелло! – заголосил Калуга, которому явно уже до смерти надоело торчать в
трясине. – Согласен! Я, правда, весь в грязюке, мне бы обсушиться, костерок бы…
– По дороге обсушишься.
– Не вопрос, но я и без ствола, утонул он!
– Ствол дадим. На время.
– О, вообще сила! Тащите меня уже быстрее!
Зверобой кивнул Борову, и тот зашагал к деревцу.
На то, чтобы извлечь Калугу из болота, потребовались пять минут совместных усилий
здоровяка, Шутера и Серого. Грязь с неохотным чавканьем выпустила дородное тело, явив
нашим взорам парня среднего роста, круглолицего и круглобокого. Глаза у Калуги от
природы были несколько вылупленные, и поэтому он казался постоянно удивленным.
– Колобок, – проворчал Боров, отбрасывая ствол дерева. – Почему Калуга? Колобок
натуральный!
– Калуга – потому что из Калуги я, – пояснил охотник, расстегивая потяжелевшую от
грязи куртку. – В эти места к шурину приехал как раз перед тем, как все началось, и остался в
результате. Ну, парни, благодарю, в общем, за спасение на водах. А тебе – персональное наше
с кисточкой, как организатору всего мероприятия.
Он через голову стянул рубаху, бросил ее вслед за курткой на землю и шагнул ко мне,
раскрыв объятия.
– Э, не-не! – я посторонился. – Я с грязными мужчинами не обнимаюсь. Помоешься –
тогда лезь, хотя лучше и тогда не надо.
– Ну ладно, дай хоть лапу пожму, – Калуга схватил меня за руку и горячо потряс ее.
Посмотрел на остальных: – Ну, чувачеллы, я понимаю, вы спешите, так что даже времени на
обсушиться не будет? Тогда я только одёжу выжму – и сразу идем, лады?