Страница 47 из 55
Светлана Тома: нетипичная Золушка
Эта история начиналась в духе голливудских киносказок, и ее можно было бы назвать очередной вариацией любимой всеми истории о Золушке. И даже снять красивый фильм. И начинался бы он так: «На автобусной остановке стоит стройная темноволосая девушка. Ее бесцеремонно разглядывает молодой человек, потом подходит и спрашивает: „Хотите сниматься в кино?“ Серьезная юная особа, решив, что с ней пытаются познакомиться, кстати, весьма неоригинальным способом, решительно отвечает: „Нет!“ Но мужчина настойчив. Он что-то объясняет, показывает свои документы, махнув рукой в сторону находящейся недалеко Кишиневской киностудии. И девушка, уступая его напору, сдается и идет за ним вслед. Ее приводят в комнату, на двери которой надпись „Красные поляны“, и представляют режиссеру. Так Золушка встречает своего Принца».
К сожалению, жизненные сценарии мало похожи на кинематографические. Семнадцатилетняя Светлана Фомичева собиралась вслед за одной из своих бухарестских тетушек избрать профессию юриста. Но встреча с Принцем — Эмилем Лотяну — нарушив все планы, сделает ее любимицей миллионов, кинозвездой по имени Светлана Тома (фамилия ее французских предков). Тем не менее всю жизнь ей придется рассчитывать только на свои силы, противостоять ударам судьбы и расшифровывать ее мистические знаки.
Эмиль Лотяну начинал блестяще: в 1964 году закончил ВГИК и сразу получил на киностудии «Молдова-фильм» самостоятельную постановку — фильм на героико-революционную тему «Ждите нас на рассвете», которым заставил о себе говорить. Следующую работу, фильм «Красные поляны», ему доверили делать уже в цвете. Там впервые молодой режиссер заявил о своей особой поэтике, сочетающей цвет, звук и выразительную пластику актеров, которая отличает его лучшие фильмы. В Светлане он разглядел не только внешнюю красоту и тонкость черт, которая генетически шлифуется в течение многих поколений и называется «породой», но силу духа, индивидуальность и внутреннюю гармонию — то, чему нельзя научить даже на актерском факультете. Он как-то сказал:
— Искусству просто необходимы люди чистые, рыцарственные. И я поверил в эту девочку, поверил, что она сыграет Иоанну.
Он даже отправился к родителям Светланы и употребил все свое обаяние, чтобы добиться их согласия на участие старшей дочери в съемках. Те согласились, но втайне надеялись, что «игра в артистки» окажется в жизни той досадным эпизодом, и она, как и планировала раньше, поступит на юридический.
Светлана была типичным домашним ребенком, которого холили и лелеяли. Она абсолютно ничего не умела в плане актерской профессии, но уже через несколько дней храбро вошла в кадр. И вчерашняя школьница в алом платье органично вписалась в насыщенный яркими красками поэтический мир простых людей и их сильных чувств. По сценарию на фоне «трудовых буден» разворачивается настоящая борьба за сердце героини между чабаном Саввой и журналистом Андреем.
— Честно говоря, я тогда ничего не поняла. Это случилось неожиданно и достаточно сумбурно. Не могу сказать, что был страх перед камерой. Были кинопробы, а через неделю я была утверждена, и мы уехали в экспедицию.
Мне было интересно: своего рода игра в предлагаемых обстоятельствах. Действие фильма происходило в сельской местности. Фильм визуально красив, как впрочем, и все картины Лотяну. Поскольку я выросла в деревне, то на бытовом уровне мне было все знакомо и понятно: я умела доить, косить. Но, с другой стороны, когда надо было играть чувства, у меня возникли проблемы: опыта в этом плане никакого не было, потому что я еще ни с кем не встречалась. И мне приходилось полностью полагаться на режиссера. Во время съемок этого фильма я впервые влюбилась. И влюбилась в своего режиссера. Поэтому стала кое-что понимать.
Но произошло это не вдруг, а когда съемки уже шли полным ходом, хотя Лотяну ей сразу понравился. Позже она признается, что если бы не почувствовала к нему расположения, то во второй раз бы ни за что не пришла, — несмотря на молодость и неопытность характер имела твердый. На всю жизнь она останется верна своему юношескому максимализму: если человек чем-то неприятен, то общаться с ним просто не будет. Даже ценой потери роли.
Воспитанная в суровых традициях (так и хочется сказать «домостроя»), Светлана тщательно скрывала свой интерес и свою влюбленность.
— Он был недосягаем для меня, как бы на пьедестале. «Режиссер» — загадочное, притягательное слово. Он был невероятно хорош собой. Умел ухаживать.
Вроде бы пока все движется по привычному «киношному» сценарию: семнадцать лет — первый фильм — первая любовь. Такие служебные романы между режиссером и актрисой — не новость в кинематографической среде.
— Он был старше меня на двенадцать лет (Лотяну было тогда двадцать девять лет. — Прим. авт.), опытным молодым человеком. Он очень нравился женщинам. Он всегда производил на них впечатление, хотя ничего специального для этого даже не делал: просто был таким. Эмиль был талантливым, ярким, красивым. В те времена, когда ничего позволить себе было нельзя, красиво одевался. К тому времени он уже развелся, и его семья жила в Бухаресте. Он периодически туда ездил и там покупал себе вещи, — все-таки Бухарест это была Европа. Это была большая любовь. Настоящая, не придуманная, которая продолжалась много лет, многому меня научила и многое мне дала. Не только в плане эмоций и чувств, но вообще в плане взаимоотношений мужчины и женщины.
У Лотяну была своя жизнь. Ее подробности меня никогда не интересовали. Я никогда не задавала ему вопросов, не предъявляла никаких прав, ничего не просила. Он очень нежно относился ко мне, беспокоился, опекал меня: как я себя чувствую, поела — не поела… Когда я заболела, самоотверженно ухаживал. Понимаю, что с одной стороны им двигали эгоистические чувства: ему была нужна здоровая актриса, но с другой — это была искренняя человеческая забота. Наши отношения развивались органично и плавно и совершенно естественно переросли в близкие.
Последний день на «Красных полянах» для меня был катастрофой. Я его никогда не забуду. Мне казалось, что моя жизнь в восемнадцать лет уже закончилась и все самое прекрасное, что могло в ней быть, уже было. И больше никогда ничего подобного не будет. Для меня это была невероятная душевная драма: заканчивается фильм, и я понимала, что с фильмом заканчиваются наши отношения. Эти эмоции идут со мной через всю жизнь.
Последний съемочный день я помню в мельчайших подробностях: как я проснулась, как встала, что и где мы снимали… Дело было в Гаграх, потому что уже стояла осень, а надо было доснять летнюю натуру. Я шла по мокрому песку и рыдала навзрыд. Пасмурный день, холодное свинцовое море, пустынный пляж, по которому бродят одинокие чайки… Все совпадало с моим настроением. Это было крушение мечты. Я не знала, что буду делать дальше, чем заниматься, как жить…
Потом гримерша станет допытываться, что случилось и почему у нее красные опухшие глаза. Их роман с Лотяну для многих оставался тайной: каждую ночь главная героиня, определенная на постой в двухместный номер вместе с гримершей, ночевала в своей кровати. Она была наслышана, что для многих путь в кино лежал именно через постель с режиссером, и очень боялась, что и о ней могут подумать нечто подобное. Поэтому старалась ни словом, ни взглядом не выдать переполнявшие душу чувства. Только вот в последний день сдержаться не могла. Но в ответ на все расспросы упорно молчала.
А вот режиссер ее ни о чем не спросил. Понимал ли он, что творится в ее душе? Кто знает. Но они об этом не разговаривали: молодая девушка в силу неопытности была зажата, панически боясь показаться навязчивой. Они и потом, когда их отношения возобновятся, никогда не будут затрагивать эту тему. Это табу.
— Сегодня женщины мудрее, они говорят об этом, проясняют, провоцируют мужчину на разговор. Я боялась это делать. Может быть, потому что Эмиль был старше меня?.. Я замыкалась в себе, могла терпеливо ждать день, неделю… Никогда не задала ни одного вопроса. Сегодня я вопросы задаю.