Страница 41 из 74
— Вы приехали в кэбе?
— Нет, экипаж ждет меня снаружи, — не моргнув глазом, ответила она, как будто для нее было обычным делом иметь для разъездов такую роскошную карету. Она обратилась к Аметист: — Спасибо, что уделили мне столько времени, леди Гамильтон. Я приехала, чтобы просто выразить свои соболезнования, но так сложилось, что пребывание в вашем обществе доставило мне величайшее удовольствие. Спасибо.
Аметист тепло улыбнулась, впервые с того момента, когда объявили о приходе Барклая Гамильтона.
— Буду счастлива видеть вас снова — если вы не против.
— С радостью, — приняла ее приглашение Шарлотта, не зная, появится ли у нее такая возможность, и ни в малейшей степени не надеясь, что еще один визит поможет им продвинуться в деле Флоренс Айвори и Африки Дауэлл. Ведь и этот визит не дал ей ничего, кроме подтверждения, что Локвуд Гамильтон был именно тем, кем казался, и что его убили по ошибке вместо кого-то еще, вероятно, Вивиана Этериджа.
Она сердечно распрощалась с хозяйкой и села в карету тети Веспасии с твердым ощущением, что поставленная задача так и не была выполнена. Однако этот визит все же натолкнул ее на новые размышления. Трудно поверить в то, что Аметист Гамильтон имеет какое-то отношение к смерти мужа. Можно попросить тетю Веспасию навести справки о Барклае Гамильтоне — а вдруг удастся что-нибудь выяснить о его матери… Хотя вряд ли это даст какой-нибудь результат. А вот фигура Флоренс Айвори выглядит значительно мрачнее. Надо бы составить собственное представление о ней, решила Шарлотта, причем как можно быстрее.
— Уолнат-Три-уок, пожалуйста, — сказала она кучеру и только потом сообразила, что не следовало бы говорить «пожалуйста»: как-никак она отдает приказ слуге, а не обращается с просьбой к знакомому. Эх, она совсем забыла, как надо себя вести!
Зенобия Ганн сидела в собственной карете, и ее охватывали те же опасения, что и Шарлотту — в карете Веспасии перед визитом к леди Гамильтон. Нет, она ни капельки не боялась Мэри Карфакс, она просто не любила ее и знала, что та отвечает ей тем же, причем с определенным пылом. Только экстраординарный повод мог заставить Зенобию заявиться к давней знакомой без приглашения, поэтому Мэри не поверит ни в какие отговорки. В последнюю их встречу на балу в пятидесятом году Мэри была хрупкой красавицей с властным характером и готовилась к удачному, но неромантичному браку с Джеральдом Карфаксом. Зенобия же тогда даже не была обручена. Обе они влюбились — страстно, но по-разному — в капитана Питера Холланда. Для Мэри это был очередной кавалер, удалой красавец, и она вдруг поняла, что ее жизнь навсегда лишится романтики, если она свяжет себя с Джеральдом. Для Зенобии он был человеком слишком бедным, чтобы позволить себе жениться, но при этом очень веселым, с богатым воображением, восприимчивым к красоте, отважным, нежным и забавным. Она полюбила его всем сердцем. Холланд погиб в Крыму, и с тех пор Зенобия ни к кому не испытала столь глубокого чувства. Временами ей казалось, что в толпе мелькнуло лицо Питера, и ее давние мечты оживали вновь, чтобы тут же угаснуть. Принимая ухаживания других мужчин, в минуты нежности она видела перед собой глаза Питера, слышала его смех.
Вот после этого Зенобия впервые и отправилась в Африку — и тем самым шокировала и семью, и Мэри Карфакс. Но разве это имело какое-то значение, если Питер был мертв? Уж лучше жить одной, чем в притворстве да с нелюбимым.
Пока карета катила по весенним улицам к Кенсингтону, Зенобия ломала голову над достоверной историей. Даже если бы они с Мэри были давними и близкими подругами, ей все равно стоило бы огромного труда разузнать нечто такое, что пролило бы свет на убийство Вивиана Этериджа. А сейчас может получиться так, что ее даже на порог не пустят! И тогда она вообще ничего не узнает. Помнит ли Мэри тот бал? Знала ли она, что Питер любил Зенобию; что, если бы он не погиб под Балаклавой, ей удалось бы убедить его в том, что ее не заботит ни его финансовое, ни общественное положение? Или Мэри все еще считает, что он предпочел бы ее, если бы у него была возможность выбирать?
Была, не была! Она должна выдать как можно больше правды. Она должна найти такой повод, чтобы лгать о нем убедительно, ведь сымитировать достоверные эмоции гораздо труднее. Зенобия чувствовала, что зашла в тупик… но ее подстегивала одна мысль: надо все обязательно выяснить, во что бы то ни стало! Хорошо бы вспомнить какую-нибудь приятельницу из тех далеких дней; якобы ей, Зенобии, срочно понадобилось узнать ее местонахождение, и поэтому она обратилась к Мэри Карфакс. Мэри поверит в это. Но кого ей разыскивать? Этот человек должен вращаться за пределами их круга, чтобы Зенобия не могла найти его сама… О! Беатрис Элленби! То, что надо! Она вышла замуж за бельгийского сыровара и уехала в Бельгию. Вряд ли кто-либо об этом знает. И Мэри Карфакс наверняка с удовольствием пустится в разглагольствования на эту тему, потому что тогда даже разразился небольшой скандал — все только и говорили, что девушки из хороших семей могут выходить за немецких баронов или итальянских графов, но ни в коем случае не за бельгийцев, и уж тем более не за сыроваров!
К тому моменту, когда карета остановилась у особняка в Кенсингтоне, Зенобия успела собраться и до мельчайших деталей отрепетировать свою роль. По тротуару бежал маленький мальчик, палочкой кативший впереди себя обруч. За ним, то и дело окликая его, спешила гувернантка. Зенобия улыбнулась и стала подниматься по ступенькам. Она подала свою визитную карточку горничной, наглой девице, которая заметно смутилась под ее пристальным взглядом и заторопилась с докладом к хозяйке. Зенобия удовлетворенно смотрела ей вслед.
Девица вернулась спустя несколько минут и проводила гостью в переднюю. Как и ожидала Зенобия, Мэри Карфакс завладело такое сильное любопытство, что она не стала заставлять ее ждать.
— Как приятно после стольких лет снова видеть вас, мисс Ганн, — с ледяной улыбкой солгала она. — Прошу вас, присаживайтесь. — Несмотря на все старания показать себя любезной и заботливой хозяйкой, Мэри не могла скрыть высокомерия, основывавшегося на том факте, что она была чуть-чуть моложе Зенобии. Еще в юности она постоянно тыкала этим в глаза подруге и сейчас не могла отказать себе в удовольствии намекнуть на это. — Желаете выпить что-нибудь освежающее? Ячменного отвара?
Зенобия сглотнула ответ, который так и вертелся у нее на языке, и заставила себя произнести заранее заготовленные фразы:
— Спасибо, вы очень добры. — Она села на краешек стула, как того требовал обычай, а не глубоко, как было бы удобно, и слегка раздвинула губы в улыбке. — Вы замечательно выглядите.
— Все дело в климате, — многозначительно произнесла леди Мэри. — Он полезен для кожи.
Зенобии, чье лицо было обожжено солнцем Африки, ужасно захотелось ответить какой-нибудь уничижительной репликой, но она помнила о своей племяннице, поэтому сдержалась.
— Уверена, это так, — сделав над собой усилие, согласилась она. — Постоянные дожди…
— У нас довольно мягкая зима, — перебила ее леди Мэри. — Но вы, осмелюсь предположить, не жили здесь, поэтому не испытали ее на себе?
Зенобия догадывалась, что своим ответом доставит ей безграничное удовольствие.
— Да, я вернулась недавно.
Почти прямые брови леди Мэри взлетели вверх.
— И сразу же приехали ко мне с визитом?
На лице Зенобии не дрогнул ни один мускул.
— Я хотела навестить Беатрис Элленби, но не смогла разыскать ее. Складывается впечатление, что никто не знает, где она сейчас живет. Вспомнив, что вас с ней связывали теплые отношения, я предположила, что вы сможете подсказать мне.
Леди Мэри колебалась, но возможность обсудить скандальные сплетни победила.
— Действительно, могу, хотя не уверена, что вправе делать это, — удовлетворенно заявила она.
Зенобия изобразила удивление и беспокойство.
— О боже! У нее беда?
— Сомневаюсь, что я описала бы случившееся именно этим словом.