Ясир Арафат

Палестинская радиостанция в Дамаске отдает федаинам приказ к бою: «Огонь! Пока не будет устранен фашистский военный режим!» Радиостанция короля в Аммане, напротив, требует от бойцов ООП, чтобы они сложили оружие. Еще до начала наступления, на рассвете, Арафат отдал приказ о всеобщей забастовке трудящихся в Аммане в знак протеста против «роялистского заговора». Фельдмаршал аль Майяли лишает приказ Арафата всякого смысла, запретив выходить на улицу. Тот, кто появится на улице, может быть застрелен.

Лишь в лагерях беженцев на холмах Аммана никто не обращает внимания на призывы фельдмаршала не появляться на улице. Здесь слово офицера-бедуина не имеет веса. Большинство людей в лагерях прислушиваются к Ясиру Арафату, некоторые — к Жоржу Хабашу, немногие — к Найефу Хаватме или Ахмеду Джебрилю. Накануне все командиры пообещали следовать инструкциям Арафата, а в часы угрозы Арафат переживает горькое чувство покинутости и одиночества. Это не было предательством, это была просто неспособность командиров подразделений, усугубленная малым опытом.

Арафат знает, что боеспособность ООП меньше, чем сила армии короля. ООП располагает в общей сложности двадцатью тысячами хорошо подготовленных бойцов. Кроме того, она может мобилизовать еще тридцать тысяч милиционеров, менее подготовленных. Не хватает противотанкового оружия — и противник знает об этом. Он пускает в ход 150 танков и рассчитывает на то, что они посеют панику.

Командиры партизан понадеялись на то, что их тактика всегда побеждает. Они владеют этой тактикой. «Напасть и быстро исчезнуть!» — это их рецепт. В уличных боях в Аммане он не может привести к успеху. Здесь атакует танковое соединение, которое не остановить небольшими нападениями, которое добивается быстрого успеха.

Хотя руководство ООП должно было учитывать широкомасштабное наступление королевской армии, за прошедшие недели ни разу не отрабатывалось отражение такого нападения. Арафат, политический и военный руководитель самой сильной палестинской организации, Аль Фатах, был загружен ежедневной политической работой, но за ним не было стратега такого масштаба, на которого он мог бы положиться. Таким образом, у короля в этом противостоянии несравнимо лучшая позиция. Он может переложить ответственность за военные действия на своего фельдмаршала и его офицеров.

Тем не менее Арафат верит, что ООП в конечном счете может выйти победителем из конфликта с армией. Пример успеха в битве за Караме укрепляет в нем эту веру — ведь все палестинские боевики были убеждены в то время, два года назад, в битве при Караме, что сумеют устоять против армии, которая значительно превосходила войска короля Хусейна, их нынешнего противника. Мысль о Караме, символе победы, мешает пониманию реальности. Ситуация в Аммане в сентябре 1970 года несравнима с ситуацией в марте 1968 года, в которой находилась ООП в Караме. Израильская армия напала на Караме, чтобы уничтожить там базу боевиков, а не для того, чтобы остаться навсегда. Отход был запланирован с самого начала — хотя и с такими тяжелыми потерями. Однако цель иорданской армии — завоевать Амман, чтобы больше не уходить из этого города. Цель определяет волю к победе: армия будет решать, кому будет принадлежать Амман — королю или Ясиру Арафату. Она сражается с убеждением, что отстаивает справедливые требования монарха.

Арафат надеется, что иорданские массы, увидев силу ударов армии, продемонстрируют свои симпатии палестинцам в виде акций протеста. Такие акции, как правило, развивались медленно. Арафат должен был позаботиться о том, чтобы бои продолжались ежедневно, если возможно, неделями. Тогда в это время можно было бы рассчитывать также на возмущение арабских правительств событиями в Аммане — король Хусейн попадет под политическое давление.

Поздно вечером, через пятнадцать часов после начала битвы, фельдмаршал объявляет по радио Аммана, что армия контролирует город. Однако люди в Аммане могут видеть, что это утверждение неверно. Танки, которые продвинулись до мечети в центре города, оттесняются палестинскими минометами из Джебель Ашрафи. Много машин горйт.

Хабис аль Майяли вынужден отдать приказ, чтобы танки отошли из центра города и заняли позиции на окраине. Федаины сражаются с удивительным мужеством. Каждый в отдельности на деле доказывает свою смелость и достигает успехов — но нет сплоченности. Центрального верховного командования не существует.

Таким командованием должен был бы быть главный военный штаб. Он находится не под защитой лагеря беженцев Джебель Ашрафи — там в случае нужды в узких улочках лагеря палестинцы закрыли бы главный штаб своими телами. Боевой центр находится в квартале вилл Джебель Хусейн. Через этот квартал ведут широкие улицы, перекрестки просматриваются.

Джебель Хусейн создает благоприятные условия для использования танковых соединений. Лишь там, где холм («джебель») переходит в долину, защитники имеют преимущества перед наступающими танками. Простая вилла, которую Аль Фатах арендовала для главного штаба, находится еще и на краю плохо обороняемой зоны. Внезапным нападением иорданская армия захватывает здание. Абу Аяд — он высоко стоит в иерархии Аль Фатах — говорит: «Мы упустили момент и не перенесли главный штаб военного руководства в квартал Ашрафи, который практически невозможно захватить». Абу Аяд говорит «мы», но вина за это упущение ложится на Ясира Арафата и руководителя его штаба, бригадного генерала Яхью.

Абу Аяд подводит итог: «Как ни неправдоподобно это звучит, мы не были готовы к этой пробе сил, хотя ее можно было предвидеть уже много месяцев назад. До самого последнего момента многие руководители движения сопротивления не верили в то, что Хусейн когда-нибудь отважится прямо напасть на нас».

Хотя Ясир Арафат был избран «главнокомандующим всех вооруженных сил палестинской революции», у него остается мало возможностей командовать. Абу Аяд сообщает о ситуации в генеральном штабе непосредственно после падения центрального командного пункта: «Этот штаб находился также в Джебель Хусейн, в той части, которая еще не попала в руки врага. Там я встретил Ясира Арафата, который отчаянно пытался дозвониться до короля, в то время как вокруг нас шел град из гранат. «Положи трубку, — сказал я ему, — это ведь не имеет смысла, никто не станет с тобой разговаривать!» Я был прав. Он пытался сначала поговорить с королем, затем с другими лицами, приближенными к королю. Но каждый раз он слышал в ответ, что вызываемый «совершает утреннюю молитву и ему нельзя мешать». В это время радио Аммана распространяет сообщение, что Ясира Арафата нигде не могут найти, по всей видимости, он мертв.

Генеральный штаб тоже сдан; руководство ООП покидает Джебель Хусейн; по совету Абу Аяда Арафат пробивается к Джебель Аль-Вабда, на вершине которого боевики посреди лагеря беженцев соорудили окопы и бункера. Сам Абу Аяд для отхода с Джебель Хусейн выбирает другой путь, чем Арафат, и вместе с Фаруком Каддуми, одним из будущих политиков ООП, его берет в плен иорданская армия.

Перед бегством из генерального штаба Арафат настоятельно требовал от иракских танкистов из Иордании, которые, собственно, были ему подчинены, чтобы они подошли к Амману для деблокации города. Однако танкисты отказались выполнить приказ Арафата. Их ответ: «Если мы получим указания из Багдада, то мы вмешаемся». Таких указаний иракские соединения не получают, Багдад молчит.

Арафат сознает, что отвод иорданских танков из центра Аммана в ночь первого дня боев может означать только короткую передышку для федаинов. Утром третья танковая бригада вновь пролагает себе путь к центру города выстрелами. Черные облака дыма поднимаются над городом. Сожженные танки и трупы иорданских солдат свидетельствуют о жестокости боев. Тем не менее для руководства ООП надежды нет — армия захватывает все большую территорию.

«Саут аль тхаурат аль Фалестина — Саут аль эшнам аль маркесиа!» Это позывные палестинской радиостанции, которой в эти часы отводится важная роль. «Голос палестинской революции — голос Центрального комитета» — такие слова каждые несколько минут повторяет энергичный мужской голос. Легко узнаваемыми позывными служит также французский военный марш. Музыка часто прерывается для сообщений и приказов. Однако они носят общий характер, не касаясь конкретных боев в Аммане, — иногда они просто создают видимость участия в проведении боевых акций. Это выглядит следующим образом: «Гроздья созрели! Подарок передан!»