Бен Гурион

22 октября Бен-Гурион приезжает в Иерусалим, чтобы представить досье министру юстиции Дову Иосифу. Он отмечает первую победу, когда генеральный прокурор поддерживает его основные обвинения против «комиссии семи». Иосиф, со своей стороны высказывает свое мнение и советует кабинету дать распоряжения о возобновлении расследования. Несмотря на то, что Эшколь делает все возможное, чтобы помешать кабинету следовать советам министра юстиции, Бен-Гурион чувствует себя настолько уверенным, что направляет своему преемнику весьма суровое письмо:

«Я считаю своим товарищеским долгом по отношению к вам, а еще больше по отношению к партии и Израилю, не допустить большого разочарования для вас лично, дезинтеграции партии и сложностей для государства, а посему говорю вам, что вы совершили бы чудовищную ошибку, если бы сегодня попытались поставить «заключительную точку» в этом деле. «Заключительной точки» не будет до тех пор, пока суд не вынесет своего определения, допустила ли «комиссия семи» ошибку или сказала правду… «Заключительной точки» не будет до тех пор, пока не будет создана комиссия по расследованию, в состав которой войдут лучшие судьи страны, пользующиеся доверием народа… Соберитесь с мужеством и сделайте единственное, что может достойно завершить это дело! Дайте министру юстиции распоряжение удовлетворить мою просьбу».

Тем не менее, несмотря на сильное давление со стороны партии, Эшколь отказывается создать комиссию по расследованию. Окончательная демонстрация силы Рабочей партии Израиля происходит на партийной конференции в середине февраля 1965 года. С одной стороны, старая гвардия, вместе с большей частью партаппарата ставшая стеной за Эшколем; с другой стороны, молодые сторонники Бен-Гуриона и многочисленные представители развивающихся регионов и новых киббуцев, которые рассчитывают получить в Кнессете 800 мест из 2200. И хотя в повестке дня об этом не было ни слова, «дело Лавона» оказывается опять в центре внимания. Драма, потрясшая Рабочую партию Израиля, теперь разыгрывается на настоящей сцене — большой эстраде зала Манн в Тель-Авиве. Ведущие актеры, сидящие за длинным столом, набросятся друг на друга перед делегатами, которые толпятся в проходах и на балконе.

Речь Бен-Гуриона полна агрессии: «Истина… вот за что я воюю, воевал и буду воевать всю жизнь. Наш народ хочет, чтобы в стране воцарилась справедливость!.

Тремя основными оппонентами станут Моше Шарет, Голда Меир и Леви Эшколь. Присутствие Шарета, дни которого сочтены и которого из больницы доставили в зал на инвалидной коляске, только усугубляет драматизм происходящего. Уже несколько месяцев друзья знают, что он неизлечимо болен обширным раком. Но он из последних сил бросает суровое обвинение тому, кто отстранил его от власти: «По какому моральному праву он перекладывает это дело на партию? Какое он имеет право делать его основной темой этой конференции, обходя серьезные вопросы, которые стоят перед нами?». Когда он заканчивает говорить, к нему медленно подходит Голда Меир и целует его в лоб.

В тот же вечер одетая во все черное, она поднимается на трибуну и произносит в адрес Бен-Гуриона одну из самых язвительных речей, которые когда-либо звучали в этом зале. «Впервые нас сглазили на пороге собственного дома, заговорив о «любимчиках» и «нелюбимчиках». Как же поступает наш товарищ Бен-Гурион? Он обвиняет и он же судит — сразу. Он говорит: «полуправда», «отказ в правосудии», «предвзятость». Затем Голда Меир дает понять, что Бен-Гурион ушел в отставку потому, что ему пришлись не по вкусу решения комиссии, и переходит к неописуемым по своей силе нападкам.

Под короной седых волос лицо старого борца становится красным от гнева, он приходит в бешенство. Его «дорогая и любимая Голда», которая была для него таким близким человеком, теперь прилюдно самым жестоким образом сводит с ним счеты… Вид страстно говорящей Голды Меир и сидящего в конце стола Бен-Гуриона, который ошеломленно смотрит на нее, навсегда останется в памяти друзей Старика: это событие они назовут «ночью длинных ножей». Он должен был выступить после Голды Меир, но Бен-Гурион встает и молча выходит из зала.

«Самым ужасным на этой конференции, — пишет он в дневнике, — было язвительное выступление Голды. Мне было больно слышать ее слова, полные ненависти и яда. Откуда это взялось? Что послужило началом? Это что-то новое или уже было?»

Ему потребуется много времени, чтобы после этих нападок прийти в себя:

«Если бы я не слышал этого своими собственными ушами, я бы никогда не поверил, что она способна поглощать и выделять столько яда… Наверное, она живет в зараженной среде и пьет сточные воды».

На следующий день проект резолюции Бен-Гуриона и его сторонников с требованием пересмотра «дела 1954 года» «государственными судебными инстанциями» получает 841 голос против 1226, что составляет 40 %. Воодушевленные друзья среди ночи приходят к нему домой, чтобы сообщить эту новость; некоторые даже поют и танцуют перед его домом в сопровождении многих делегатов, проголосовавших в их пользу. Но Бен-Гурион не присоединяется к их ликованию. Для него результат голосования очевиден: большинство пошло не за ним.

Из этой конференции Бен-Гурион извлекает свои выводы. На следующих выборах он будет выступать как независимый кандидат. Он намекает на такую возможность, но в течение нескольких недель оттягивает момент, когда об этом надо заявить открыто. В конце июня 1965 года становится очевидно, что значительное число его сторонников во главе с Данном и Пересом не хотят раскола. Они создали свой «штаб», который решил, что «меньшинство» должно остаться в Рабочей партии Израиля. Шимон Перес составляет заявление, которое после его принятия будет распространено среди журналистов. Однако 29 июня сорок пять активистов собираются у Старика, чтобы выяснить, следует оставаться в партии или нет.

Перес начинает с того, что предлагает вниманию собравшихся различные предложения, затем просит высказать свое мнение. Прежде чем кто-то успевает открыть рот, Бен-Гурион заявляет, что целью собрания является формирование независимого списка. Оказавшись перед свершившимся фактом, присутствующим не остается ничего другого, как подчиниться или сложить с себя обязанности. Старик требует также немедленно сделать об этом заявление для прессы и распространить его. Шимон Перес и еще несколько человек безуспешно пытаются отложить передачу в надежде помешать расколу, но именно для того, чтобы не дать им возможности это сделать, Бен-Гурион настаивает на немедленном оглашении этой новости. В тот же вечер из последних радионовостей общественность узнает о формировании независимого списка кандидатов во главе с Бен-Гурионом. Раскол в Рабочей партии Израиля становится неминуем.

На этот раз Старик сблефовал удачно. За некоторым исключением, за ним пошли все лидеры меньшинства. По правде говоря, он не оставил им выбора. С той минуты, как он объявил о своем решении действовать в одиночку, верному Пересу пришлось забыть свои мечты уйти от него, и именно он возглавил новую организацию. То же самое произошло и с Данном.

Бен-Гурион не желает, чтобы его считали виновником раскола Рабочей партии Израиля. Созданная им группа берет название «Список трудящихся Израиля» (РАФИ) и утверждает, что по-прежнему является частью Рабочей партии Израиля. Но руководители партии не прислушиваются к этому, поскольку считают недопустимой такую двойную игру. Секретариат Рабочей партии Израиля заявляет, что основатели «Списка трудящихся Израиля» вышли из партии, и когда лидеры новой партии продолжают называть себя членами Рабочей партии Израиля, последняя созывает «суд». Этот «процесс» приводит общественность в смятение, поскольку обвинение использует крайне грубую терминологию. Особенно отличается юрист Яаков Шапира, который называет Бен-Гуриона «подлецом», а «Список трудящихся Израиля» «неофашистской группой».

Эти истерические речи предвосхищают тон предвыборной кампании. Вероятно, никогда еще в истории Израиля члены одной партии и ее лидеры не осыпали такой откровенно грязной бранью своих бывших товарищей. Бен-Гурион на чем свет стоит поносит Рабочую партию Израиля и ее лидеров, которые отвечают ему тем же; всякий, кто имеет на него зуб или считает себя обиженным им, принимает сторону Эшколя. Многие лидеры «Списка трудящихся Израиля» подвергаются преследованию со стороны членов аппарата Рабочей партии Израиля, которые мстят им за то, что из-за них лишились положения в «Гистадрут» или государственных учреждениях. Со своей стороны, (РАФИ) публикует претенциозную предвыборную платформу с требованием перемен в обществе и в правительстве. Но ни молодость лидеров (РАФИ), ни ее прогрессивная программа не могут изменить мнение общественности о Бен-Гурионе как о человеке злопамятном, мстительном дряхлом, который отвернулся от своего преемника и всеми способами пытается его свергнуть.