Страница 48 из 73
— Хватит! Довольно! — сказала Маттиола и посмотрела на него с отчаяньем.
— О, Христос и Вэнь!..
Они расстегнули свои балахоны и выпростались из них.
— Не выпускай! — посоветовал Чип. — Он будет удерживать воздух, если завязать наглухо!
— Вон еще одна лодка! — сказала Маттиола.
Белое пятнышко быстро перемещалось с запада на восток где-то на полпути между ними и островом.
Она стала махать балахоном.
— Слишком далеко, — сказал Чип. — Поплыли, Маттиола!
Они завязали рукава балахонов себе вокруг шеи и поплыли в довольно холодной воде. Остров был невообразимо далеко — километрах в двадцати, если не больше.
«Если бы мы смогли хоть понемногу отдыхать на раздутых балахонах, — думал Чип, — мы смогли бы подплыть достаточно близко к острову, чтобы нас могли заметить с другой лодки. Но кто может оказаться на ней? Номеры вроде Даррена Костанцы? Вонючие пираты и убийцы? Не прав ли был Король, говоря тогда, лежа на кровати: «Я надеюсь, вы попадете туда. Оба. Вы это заслуживаете». Разборись тот гадо-брат!
Вторая лодка приближалась к захваченному пиратом катеру, который, по-видимому, пытался уйти от нее дальше на восток.
Чип плыл уверенно, поглядывая на плывущую рядом Маттиолу. Хватит ли у них сил дотянуть до берега? Или им суждено тонуть, захлебываться, теряя силы, все глубже погружаясь в пучину темной воды. Он отогнал навязчивый образ. Надо плыть. Плыть и плыть!
Вторая лодка сбавила ход, расстояние между ней и катером увеличилось. Однако теперь она росла на глазах.
Чип поймал ногу Маттиолы. Тяжело дыша, она оглянулась, и он взглядом показал ей на лодку.
Лодка не стояла на месте — она развернулась и шла к ним.
Они ослабили завязанные на горле рукава балахонов и стали размахивать ими — голубым и ярко-желтым.
Лодка повернула было от них, вновь взяла прежний курс и опять пошла в сторону.
— Сюда! — кричали они, размахивая балахонами и выскакивая по пояс из воды. — Помогите! Помогите! Помогите!
Лодка развернулась в их сторону, потом опять рыскнула и, наконец, пошла прямо на них, увеличиваясь в размерах, все громче и громче сигналя.
Маттиола едва держалась, захлебываясь и кашляя. Чип подсунул свое плечо под ее руку и поддерживал ее.
Однороторный катерок с большими буквами «ССЭ» на белом борту подошел и осел, обдав их волной.
— Цепляйсь! — крикнул номер с катера, и рядом с ними шлепнулся белый спасательный круг на веревке. Чип ухватился за круг, и веревка натянулась, выбираемая молодым белобрысым номером. Он подтягивал их к борту.
— Я в порядке, — сказала Маттиола, держась за руку Чипа. — Все хорошо.
С борта катера свисал веревочный трап. Чип взял у Маттиолы балахон, пальцы одной ее руки положил на нижнюю перекладину, а другой рукой помог ухватиться за следующую. Она полезла вверх. Номер перегнулся через борт, схватил ее за руку и помог ей. Чип подстраховал ее ноги, затем влез сам.
Они лежали, тяжело дыша, на теплой твердой палубе под кусачим одеялом и держались за руки. Кто-то приподнял им головы и поочередно приложил к их губам металлический стаканчик. Жидкость в них издавала такой же запах, как Даррен Костанца. Она обожгла им горло, но удивительно согрела желудки.
— Алкоголь? — поинтересовался Чип.
— Не волнуйтесь, — сказал им, открыв в улыбке нормальные зубы, молодой блондин, навинчивая стаканчик на фляжку. — Один глоток вас не убьет.
На вид ему было лет двадцать пять, он носил короткую желтую, как волосы на голове, бородку. Глаза и кожа были нормальные. На бедрах у него был коричневый пояс с карманом, из которого торчала рукоять пистолета; он был в белой тканой рубашке без рукавов и в коротких, до колен, светло-коричневых штанах с синими заплатами. Поставив на сиденье фляжку, он расстегнул ремень.
— Я выловлю ваши балахоны, — сказал он.
Он положил ремень с кобурой и пистолетом рядом с фляжкой и перелез через борт. Послышался всплеск, и катер покачнулся.
— По-видимому, они не все такие, как тот рыбак, — сказал Чип.
— У него оружие, — сказала Маттиола.
— Но он оставил его на скамейке, — сказал Чип. — Если бы он был больным, он бы побоялся.
Они молча лежали, рука в руке, под кусачим одеялом, глубоко дышали и глядели в синее чистое небо.
Катер еще раз качнуло, и молодой человек с их мокрыми балахонами влез через борт на палубу. Его волосы, давно не стриженные, липли к голове мокрыми колечками.
— Ну как, отогрелись? — спросил он с улыбкой.
— Да! — дружно подтвердили они.
Он стряхнул с балахонов воду за борт.
— Я виноват, что не оказался здесь вовремя, чтобы помешать тому дуролому так поступить с вами, — сказал он. — Большинство иммигрантов приходят из Евра, поэтому я, в основном, патрулирую на севере. Нам требуется два катера или настоящий сторожевик, а у нас только один этот.
— А вы кто — полицейский? — спросил Чип.
— Я? — улыбнулся молодой человек. — Нет, я из «Службы содействия эмигрантам». Это агентство, которое нам разрешили создать для помощи эмигрантам на первых порах. И чтобы до берега добрались, не потонули. — Он повесил балахоны на поручни и расправил их, чтобы они скорей просохли.
Чип приподнялся на локтях.
— И часто здесь такое случается? — спросил он.
— Кража эмигрантских лодок — распространенная забава в этих местах, — сказал молодой человек. — Но есть и другие, посмешней.
Чип сел, и Маттиола тоже села рядом. Молодой человек стоял перед ними, розово-подсвеченный сбоку солнцем.
— Я должен вас огорчить, — сказал он. — Вы прибыли далеко не в рай. Четыре пятых населения острова происходят из коренных жите лей, которые здесь обитали еще до Унификации или попали сюда сразу после нее. Это темные, подлые, самодовольные ублюдки, и они презирают иммигрантов. За браслеты они зовут нас «сталюгами». Даже когда мы их снимаем.
Он взял пояс с кобурой и надел на себя.
— А мы зовем их «дуроломами», — добавил он, застегивая пряжку ремня. — Только не вздумайте когда-нибудь произнести это слово вслух, не то накинутся на вас впятером или вшестером и пересчитают вам ребра. Это у них еще один способ развлечения.
Он опять взглянул на них.
— Островом заправляет генерал Костанца, — сказал он, — вместе с…
— Это не тот ли, что отобрал у нас катер? Даррен Костанца?
— Сомневаюсь, — сказал молодой человек, улыбнувшись. — Генерал так рано не встает. Ваш дуролом, должно быть, просто пошутил.
— Гадо-брат! — ругнулся Чип.
— За генералом Костанцей, — сказал молодой человек, — стоят Церковь и Армия. Здесь очень мало свободы даже для дуроломов, а для нас и вовсе почти никакой. Мы обязаны жить в особых спецзонах, «сталюгородках», и выходить за их пределы без особой надобности мы не можем. Мы обязаны предъявлять удостоверения личности каждому дуролому-полицейскому. Работу мы получаем только самую грязную и тяжелую. — Он взял фляжку. — Не хотите еще по глоточку? — предложил он. — Это называется «виски».
Чип с Маттиолой отрицательно покачали головами.
Молодой человек отвинтил стаканчик и налил в него янтарной жидкости.
— О чем я еще не сказал? — стал вспоминать он. — Нам не разрешается владеть землей и оружием. Свой пистолет я сдаю, как только ступаю на берег. — Он поднял стаканчик и посмотрел на них. — С прибытием на Либерти! — сказал он и выпил.
Они обескураженно посмотрели друг на друга и снова — на молодого человека.
— Да, так они назвали свой остров. Либерти. Свобода, значит.
— Мы думали, они будут рады пришельцам, — сказал Чип. — Полагали, что те помогают островитянам противостоять Братству.
Молодой человек навинтил стаканчик на фляжку и сказал:
— Никто сюда не приходит, если не считать двух или трех иммигрантов в месяц. Последняя попытка Братства лечить дуроломов была, когда им еще командовали пять компьютеров. С тех пор, как запустили Уни, все попытки прекратились.
— Интересно, а почему? — спросила Маттиола.