День совершенства

— Я уверена, вы сможете пройти через это, Чип, — сказала она.

— Я постараюсь, — сказал он. — Спасибо, что пришли.

— Мы ждем вас у себя, — сказала она и направилась к двери.

Он подумал, что увидит ее при свете из коридора, когда она будет уходить, но Король встал и заслонил ее, пока дверь не закрылась.

Они секунду стояли во мраке, он и Король.

— Не забудьте, — сказал Король, — красную пилюлю сейчас, две других утром, когда встанете.

— Понял, — сказал Чип, нащупав коробочку в кармане.

— И ни о чем не беспокойтесь.

— Не знаю. Надо столько всего запомнить.

Они опять замолчали.

— Спасибо вам большое, Король, — сказал Чип, протягивая в темноте ему руку.

— Вы счастливчик, — сказал Король. — Снежинка необыкновенно страстная женщина. Вам с ней предстоит доставить много радости друг другу.

Чипу было непонятно, зачем он все это сказал ему.

— Надеюсь, — сказал Чип. — Трудно себе представить, что можно не ограничиваться одним оргазмом в неделю.

— Теперь нам предстоит найти мужчину и для Пташки. Тогда у каждого будет пара — четыре пары, никаких трений.

Чип опустил свою руку. Он вдруг почувствовал, что Король намекал ему держаться подальше от Маттиолы, пояснив, кто кому принадлежит, и дав понять, что это положение должно соблюдаться и впредь. Неужели Король заметил, как он касался руки Маттиолы?

— Теперь я пошел, — сказал Король. — Пожалуйста, повернитесь ко мне спиной.

Чип отвернулся, Король вышел. На миг осветилась комната, шарахнулись тени и исчезли, когда дверь снова закрылась.

Чип опять повернулся. Странно вообразить, что кто-то может так любить подругу, чтобы не допускать мысли, что к ней может прикоснуться другой! Что же, неужели и он станет таким, когда ему уменьшат дозу? В это, как и во многое другое, было трудно поверить.

Он пошел к выключателю и обнаружил, что его закрывала липкая лента, под которой было что-то твердое. Он отлепил ленту и нажал выключатель. Ослепленный яркостью белого потолка, зажмурился.

Когда зрение возвратилось, он поглядел на ленту; она была телесного цвета, и к ней был прилеплен кусочек синего картона. Он кинул его в мусорный ящик и достал из кармана коробочку. Она была из белого пластика, с крышечкой на петельках. Открыл. Там, в вате, лежали капсулы: красная, белая и двухцветная — бело-желтая.

С коробочкой он прошел в ванную, зажег свет. Поставив ее на край раковины, он открыл кран, налил в чашку воды. Закрыл кран.

Он задумался, но, едва начав размышлять, взял красную пилюлю, положил глубоко на язык и проглотил, запив водой.

Им занимались два доктора, а не один. Они водили его, одетого в голубой халат, из кабинета в кабинет, обследовали, совещались с другими докторами, проводившими обследования, делали пометки и записи в бланке для медзаключения, который то и дело передавали друг другу. Одним из врачей была женщина лет сорока, другим — мужчина за тридцать. Иной раз, переходя с ним к очередному коллеге, женщина клала Чипу руку на плечо, улыбалась и называла его «юный брат». Мужчина бесстрастно следил за ним глазами, которые были меньше и ближе посажены, чем полагалось по усредненной норме. На лице у него краснел свежий шрам от виска до угла рта, и на щеке и на лбу темнели ссадины. Он не отводил от Чипа взгляда, кроме случаев, когда надо было посмотреть в бланк заключения. Даже совещаясь с коллегами, он продолжал смотреть на Чипа. Когда они втроем переходили из кабинета в кабинет, он неизменно оказывался позади Чипа и своей улыбчивой напарницы. Чип ждал, что это он произведет внезапный звук за спиной у него, но этого не случилось.

Собеседование со старшим наставником, молодой женщиной, проходило, полагал Чип, хорошо. Но он ничего не сделал — побоялся напрячь мускулы перед метаболической пробой из-за наблюдавшего за ним доктора и забыл посмотреть поверх объектива при тесте на глубину восприятия, а когда вспомнил, было поздно.

— Жаль, что вы потеряли рабочий день, — сказал доктор.

— Я постараюсь наверстать, — ответил Чип и понял, что, сказав так, совершил ошибку. Ему следовало бы сказать невпопад: «Что ни делается, все к лучшему», или «Я здесь пробуду весь день?», или, на худой конец, тупоумное от передозировки «Да».

В полдень ему вместо унипека дали выпить стакан горькой белой жидкости, и потом снова были тесты и обследования. Женщина-врач на полчаса их покинула, но мужчина находился с Чипом неотлучно.

Около трех часов, похоже, они закончили, и все прошли в небольшой кабинет. Мужчина сел за письменный стол, Чип сел напротив. Женщина предупредила:

— Извините, я на минутку выйду. — Она улыбнулась Чипу и ушла.

Мужчина поизучал заключение, гладя пальцем свой шрам, а потом взглянул на часы и положил заключение на стол.

— Я схожу за ней, — сказал он, встал и вышел из кабинета, прикрыв дверь наполовину.

Чип сидел неподвижно, сопел и глядел на бланк. Он вытянул шею, извернулся, чтобы прочитать несколько слов — «фактор абсорбции холинестеразы. Усиление отсутствует», после чего выпрямился и спокойно сел на своем стуле. Не слишком ли долго он силился прочитать? Уверенности он не чувствовал. Он потер свой большой палец и стал его рассматривать, затем перевел взгляд на висевшие в кабинете картины — «Пишущий Маркс» и «Вуд представляет договор унификации».

Врачи вернулись в кабинет. Женщина села за стол, а мужчина сел на стул рядом с ней. Женщина смотрела на Чипа, Она не улыбалась. Видимо, была чем-то обеспокоена.

— Юный брат, — сказала она. — Я боюсь за вас. Кажется, вы пытаетесь нас одурачить.

Чип поглядел на нее.

— Одурачить вас? — переспросил он.

— В этом городе есть больные номеры, — сказала она, — вам это известно?

Он отрицательно покачал головой.

— Да, — сказала она. — Больные — дальше некуда. Они завязывают глаза другим номерам, отводят их куда-то, уговаривают их снижать активность, совершать ошибки и притворяться утратившими интерес к сексу. Они пытаются довести поддавшихся им номеров до такого же уровня нездоровья, как у них. Вам известен кто-либо из таких номеров?

— Нет, — сказал Чип.

— Анна, — сказал мужчина. — Я наблюдал за ним. Нет оснований предполагать что-либо помимо выявленного тестами. — Он обратился к Чипу: — Все можно исправить — вам не о чем беспокоиться.

Женщина, не соглашаясь с ним, покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Нет, похоже, что это не так. Прошу вас, юный брат, вы ведь хотите, чтобы мы помогли вам, не так ли?

— Никто не велел мне делать ошибки, — сказал Чип. — Зачем? Зачем мне это надо?

Мужчина хлопнул по бланку обследований.

— Посмотрите на энзимологический анализ, — сказал он женщине.

— Да смотрела я, смотрела.

— Ему плохо проводили терапию вот по этим, этим, этим и этим параметрам. Давайте введем данные в Уни, а он доведет нашего подопечного до кондиции.

— Хочу, чтобы его посмотрел Езус ХЛ.

— Зачем?

— Потому что мне все это не нравится.

— Я не знаю никого из больных номеров, — сказал Чип. — Если бы знал, сказал бы моему наставнику.

— Правильно, — сказала женщина, — а почему вам хотелось с ним встретиться вчера утром?

— Вчера? — переспросил Чип. — Я думал, это мой день. Я перепутал.

— Пойдемте, — сказала женщина, вставая и забирая листок освидетельствования.

Они вышли из кабинета и направились через холл к выходу. Женщина обняла Чипа за плечи, но сейчас она не улыбалась. Мужчина шел сзади.

Они дошли до конца коридора и остановились у двери с табличкой «6000А» и надписью «Заведующий отделением химиотерапии». Они вошли в приемную, где за столиком сидела девушка, Доктор сказала ей, что они хотели бы проконсультироваться у Езуса ХЛ по вопросу диагноза. Девушка встала и вошла в другую дверь.

— Пустая трата времени, — сказал мужчина.

Женщина сказала:

— Поверьте, мне самой хотелось бы, чтобы было так.

В приемной стояли два стула, низкий пустой стол и картина «Вэнь выступает перед химиотерапевтами». Чип решил, что, если его заставят говорить, он попытается не упоминать светлую кожу Снежинки и нестандартные глаза Маттиолы, которые были больше нормы, и разрез их тоже отличался от нормального.