Страница 12 из 12
— Но там наверху никто не может жить.
— О, Старики могут. Мне пришлось как-то поздним летом вести караван, который доставлял им пищу из Эренранга. Конечно, десять или одиннадцать месяцев в году они не могут спускаться и подниматься, но их это не волнует. Там наверху семь или восемь Обитателей.
Я смотрел на грубые каменные опоры, взметнувшиеся в величественном одиночестве высоты, и не мог поверить водителю, но постарался не показать ему своих чувств. Если кто-то и может выжить в этом прокаленном морозном воздухе, то только кархидцы.
Дорога круто поворачивала к северу и столь же круто к югу, ползла по самым краям пропастей, потому что восточные склоны Каргава были круче, чем западные: она бесконечными уступами спускалась на плоскогорья, прорезая грубые каменные блоки. К закату мы увидели еле различимую цепочку точек, видимых на фоне огромного белого склона внизу в семи тысячах футов: это был караван, который оставил Эренранг за день до нас. На следующий день, спустившись, мы оказались на том же месте, и так же медленно, не вздымая снежных бурунов, двигались вдоль того же снежного склона, стараясь не вызвать схода лавин. Отсюда нам было видно немного и под собой и над собой — к востоку простирались обширные низменности, испятнанные облаками и тенями от облаков, прорезанные серебряной ниткой реки — Долина Рера.
В сумерках четвертого дня мы достигли Рера. Между двумя городами лежало пространство в тысячу сто миль и стена высотой в несколько тысяч футов, а также две или три тысячи лет. Караван остановился у Западных Ворот, где груз необходимо было перегружать на баржи. Ни один транспорт, ни одна машина не могли показаться в Рере. Он был построен задолго до тех времен, когда в Кархиде появился механический транспорт, примерно за двадцать столетий. В Рере не было улиц. В нем были крытые переходы наподобие туннелей, и летом можно было идти или по ним или по их перекрытиям, как кому нравилось. Дома, острова и Очаги были рассеяны в хаотическом беспорядке, в удивительном смешении, которое внезапно возносилось в виде огромной Башни Ун-Дворца, кроваво-красного цвета и без окон. Построенная семнадцать столетий назад, эта Башня тысячу лет служила домом королям Кархида, пока Аргавен Хардж, основатель династии, не пересек Каргав и не расположился на обширной долине у Западных Водопадов. Все строения в Рере отличаются фантастической массивностью, глубоко утоплены в земле, их не одолеть ни погоде, ни водопадам воды с неба. Зимой ветры с долин выдувают снег из города, но когда его заносит снежная буря, прочищать улицы уже не удается, потому что улиц нет. Жители используют пробитые в камне туннели или пробивают новые в снегу. От домов не остается ничего, кроме крыш, виднеющихся из-под снега, а снежные двери должны располагаться под карнизами или на самих крышах, как чердачные окна. Туннели служат и водостоками во время таяния снегов, и тогда пространства между домами превращаются в озера или каналы, по которым жители Рера ездят по своим делам, используя маленькие ледовые байдарки с веслами. И всегда, в пыльных ли бурях лета, в снежных ли заносах зимы, в весенних ли потоках тающих снегов, над городом высится неподверженная времени красная громада Башни, опустевшее сердце города.
Я расположился в грязноватой переполненной гостинице, примостившейся у подножия Башни. Встал я на рассвете, промучившись всю ночь в плохих снах, и уплатил хозяину за постель, завтрак и неопределенные указания, какой путь я должен избрать, чтобы добраться пешком до древней Крепости недалеко от Рера. Когда я вышел из города, держа путь к югу, за моей спиной высилась Башня, справа поднимались огромные белые склоны Каргава, а фермерские дети, встретившиеся мне по дороге, сказали, где свернуть, чтобы добраться до Азерхорда.
Я пришел туда к полудню. То есть, к этому времени я достиг определенного места, но не был уверен, то ли это, что мне было нужно. Я оказался в густом лесу, но чувствовалось, что за деревьями ухаживали более внимательно, чем это принято в Кархиде, и тут была видна рука опытного лесника: тропинка вилась меж стволов деревьев по склону холма. Спустя некоторое время заметил, что справа от тропы стоит деревянная хижина, а затем в глаза мне бросилось большое деревянное строение несколько впереди и слева, откуда доносился ароматный запах свежеподжаренной рыбы.
Чувствуя легкую растерянность, я медленно шел по тропе. Я не знал, как Хандарраты относятся к случайным путникам, к туристам. В сущности, я знал о них очень немного. Хандарра — это религия без институтов, без священников, без иерархии, без обетов, клятв и символов веры, я даже не имел представления, есть ли у них Бог или нет. Все было расплывчато и неуловимо. Она проявлялась только в Крепостях, достигнув которых, люди могли отдохнуть и провести тут одну ночь или всю жизнь. Я бы никогда не позволил себе вторгаться в убежища этого загадочного непостижимого культа, если бы не хотел получить ответ на вопрос, который остался невыясненным Исследователями: кто такие Предсказатели и чем они на самом деле занимаются?
Ныне я пробыл в Кархиде дольше, чем Исследователи, и серьезно сомневался, что истории о Предсказателях и их пророчествах в самом деле что-то содержат в себе. Легенды о предсказаниях довольно широко распространены по всем Обиталищам Человека. Говорят боги, говорят духи, говорят компьютеры. Двусмысленность оракулов и неопределенность статистики дают возможность для различных уверток и лазеек, но противоречия стираются силой Веры. Тем не менее, имело смысл разобраться в легендах. Пока еще мне не удавалось убедить ни одного кархидца в существовании телепатических коммуникаций; они не могли поверить в них, пока не «увидят» и, в сущности, моя позиция по отношению к Предсказателям Хандарры была точно такая же.
Двигаясь дальше по тропе, я заметил, что вокруг простирается целая деревня или городок, разместившийся в лесной тени, который был столь же хаотичен, как Рер, но дышал миром, покоем и тайной. На каждой крыше и над тропинкой колыхались купы хемменов, самого обычного дерева на Зиме, высоких, стройных хвойных деревьев с толстыми, бледно-пурпурными иглами. Шишки хеммена падали на тропинки, ветер благоухал ароматом пыльцы, и все дома были построены из досок темной древесины хеммена. Наконец, когда я остановился, прикидывая, в какую дверь постучаться, какой-то человек вышел из-за деревьев и вежливо поздоровался со мной.
— Вы ищете место, где остановиться? — спросил он.
— Я пришел с вопросом для Предсказателей.
Я решил сначала предстать перед ними как кархидец. Как и Исследователям, мне не доставляло трудностей изобразить из себя местного жителя, если мне это было нужно; учитывая количество кархидских диалектов, мой акцент не обращал на себя внимания, а мои сексуальные аномалии были скрыты плотной одеждой. Я не обладал густой шапкой волос и скошенными книзу уголками глаз, как типичный геттенианин, и был чернее и выше большинства из них, но все мои отклонения были в пределах нормы. С тех пор как я покинул Оллул, я постоянно уничтожал волосы на подбородке (к тому времени мы еще не знали о «волосатых» племенах Перунтера, которые не только носят бороды, но и покрыты волосами с головы до ног, как Белые Земляне). Как-то мне задали вопрос, почему у меня сломанный нос. Нос у меня был просто плоским, у геттениан же носы выступающие и узкие, с узкими ноздрями, хорошо приспособленными для того, чтобы дышать морозным воздухом. Человек, появившийся на тропинке, с легким интересом посмотрел на мой нос и ответил:
— Тогда, может быть, вы захотите переговорить с Ткачом? Сейчас он внизу на поляне, куда пошел за дровами. Или же вы предпочитаете поговорить сначала с кем-то из Холостяков?
— Я не уверен, что… Видите ли, я совершенно невежествен…
Молодой человек засмеялся и поклонился.
— Я польщен! — сказал он. — Я прожил тут три года, но не обрел еще столько невежества, чтобы имело смысл говорить о нем. — Он веселился от души, но вел себя очень вежливо, и я уже достаточно обладал знаниями о Хандарре, чтобы не вступать в стычки из-за того, что меня поддразнивают; я выглядел так, словно, встретившись с ним, сказал: «Я исключительно красив…»
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.