Страница 6 из 10
Акст кивнул, жуя кусочек хлебного яблока.
— Или по крайней мере сплести между обитателями различных миров прочные сети гармоничных отношений, — сказал он. — Жизнь интересна во всех своих проявлениях, включая маргинальные ее формы, но самое прекрасное — в ее немыслимом многообразии. Красота человеческой расы — именно в различиях отдельных ее представителей. Различные миры и различные формы жизни, различные способы мышления и различные формы тел — все вместе это составляет дивное и гармоничное единство.
— Однако гармония в отношениях никогда не бывает вечной, — задумчиво промолвил молодой король.
— Но она никогда и не была полной, — откликнулся Посол Экумены. — Самое главное — стремиться к достижению гармонии, стремиться к совершенству… — Он осушил серебряную кружку и промокнул губы тончайшей салфеткой из натурального волокна.
— Это составляло и мою цель, когда я еще был королем, — сказал Аргавен. — Но теперь все кончено…
— Однако, может быть…
— Нет, все кончено. И постарайтесь поверить мне. Я не отпущу вас, господин Акст, пока вы мне не поверите до конца. Мне очень нужна ваша помощь. Вы — тот самый козырь, о котором игроки совсем позабыли! И вы должны помочь мне. Я не могу отречься от престола против воли Совета. Они не допустят моего отречения, заставят меня править страной — и, оставшись королем, я буду служить собственным врагам. Если мне не поможете вы, то остается только самоубийство. — Король говорил на удивление спокойно и разумно, но Акст прекрасно знал, что даже мысль о самоубийстве в Кархайде считается позорной. — Выбора у меня нет: то или другое, — повторил молодой король.
Посол поплотнее закутался в плащ: ему снова стало холодно. Ему было холодно здесь всегда — вот уже в течение семи лет.
— Ваше Величество, — сказал он, — я здесь чужой, у меня всего лишь горстка помощников и ансибль, маленькое коммуникационное устройство для связи с иными мирами. Я, разумеется, уполномочен представлять организацию в высшей степени могущественную, однако сам я в данном случае практически бессилен. Чем же мне помочь вам. Ваше Величество?
— У вас есть корабль. На острове Хорден.
— Ах, именно этого я и боялся! — вздохнул Посол. — Ваше Величество, это всего лишь автоматическая ракета. А до планеты Оллюль отсюда двадцать четыре световых года! Вы понимаете, что это значит?
— Это значит, что я смогу спастись, только покинув свое время — свой век, сделавший меня орудием зла.
— Но это не спасение! — неожиданно твердо сказал Акст. — Нет, Ваше Величество, простите меня, но это невозможно. Я не могу позволить…
Ледяной дождь со снегом стучал по черепице, выл ветер, завиваясь между шпилями дворца и горбатыми крышами. В верхней комнате башни было темно и тихо. Лишь у двери горел крохотный огонек. Спала, похрапывая, нянька; в колыбели, лежа на животе, мирно посапывал младенец. У колыбели стоял Аргавен. Он жадно оглядывал знакомую комнату, хотя и так помнил здесь каждую мелочь. Когда-то это была и его детская. Его первое собственное королевство. Сюда он принес и своего первенца и сидел с ним у камина, пока ребенок жадно сосал. Здесь он пел малышу песенки, которые Борхаб напевал когда-то ему самому. Здесь было средоточие его жизни, всего самого для него дорогого.
Нежно, осторожно Аргавен подсунул ладонь под теплую, чуть влажную пушистую головенку и надел ребенку на шею цепочку с массивным широким кольцом, на котором выгравирована была печать королевского рода Харге. Цепочка оказалась слишком длинной, и Аргавен завязал ее узлом, опасаясь, как бы она не удушила младенца, обвившись вокруг шейки. Устранив повод для пустячной тревоги, король как бы попытался отстранить страшные опасения, снедавшие его душу, и чувство чудовищной пустоты. Аргавен низко склонился к малышу, прильнув на мгновение щекой к его нежной щечке, и едва слышно прошептал:
— О Эмран, Эмран! Я вынужден покинуть тебя, я не могу взять тебя с собой. Но ты должен править вместо меня. Будь же добрым, Эмран; живи долго, правь справедливо, но только будь добрым, о Эмран…
Потом Аргавен выпрямился, резко повернулся и выбежал из детской, навсегда покинув свое волшебное счастливое королевство.
Он знал несколько потайных выходов из дворца и выбрал самый надежный. Оказавшись на улице, он в полном одиночестве побрел по ярко освещенным, залитым скользким ледяным месивом улицам Эренранга к Новому Порту.
Фотографии, соответствующей следующему периоду жизни короля Кархайда, не существует, ибо увидеть его в это время было невозможно: нет такого глаза, что способен наблюдать процесс, совершающийся практически со скоростью света. Это был даже и не король Аргавен и вообще не человек. Это было материальное тело в состоянии переброски на большое расстояние. Вряд ли можно назвать человеком набор биологических элементов, жизнедеятельность которых протекает в семьдесят тысяч раз медленнее, чем наша. Во время полета король был более чем одинок: он перевоплотился в некую безответную мысль, направленную в никуда — во всяком случае, значительно дальше, чем способны улетать наши мысли. И все же это настоящее путешествие, только со скоростью почти равной скорости света. Аргавен как бы сам стал движением, быстрым, как мысль. Он будет в два раза старше, прибыв к месту назначения, а на вид не изменится вовсе, ибо в корабле пройдет всего лишь один день. Сгустком космической энергии прибудет он на клубок космической пыли, что носит название планеты Оллюль, четвертой планеты желтого солнца. И весь полет свершится в полнейшей тишине, пока с ревом и огненными сполохами, подобно падающему метеориту, — замечательное было бы зрелище для кархайдцев! — «умный» корабль не совершит посадку, весь объятый пламенем, точно в указанном месте, в том самом, откуда пятьдесят пять лет назад улетел в далекий космос. Вскоре, вновь ставший видимым, тонкий и стройный молодой король Кархайда неуверенной походкой выйдет из корабля и на мгновение застынет у двери, прикрыв глаза рукой от слепящего света странно жаркого солнца…
Разумеется, Акст с помощью ансибля предупредил о прибытии Аргавена еще двадцать четыре года — или семнадцать часов — назад, это уж как считать. Так что встречающие уже прибыли и готовы приветствовать юного короля. Даже самые простые люди не остаются в подобных случаях без внимания, ну а этот гетенианец как-никак все-таки настоящий король. Один из встречающих целый год тщательнейшим образом учил кархайдский язык, чтобы Аргавену было к кому обратиться. И тот сразу же спросил: