Страница 5 из 10
— Фанатики плодятся в Оргорейне, как черви — на трупе. Так говаривал один из моих предков. Мне приятно, что вы находите воздух Кархайда более чистым и здоровым для вас. Пройдемте сюда, господин Посол. Герер уже рассказал вам, что меня похитили и так далее?.. Да. Все верно. Причем действовали по правилам, вполне благопристойно. Если бы похитители принадлежали к одной из тех группировок, которые опасаются порабощения Гоген вашей Экуменой, они вполне могли бы древние правила и нарушить; по-моему, это был кто-то из старинных кланов Кархайда: они все еще надеются с моей помощью вернуть былое могущество и власть. Однако это лишь догадки. Странно: ведь я наверняка видел их много раз совсем рядом, но вспомнить никого не могу; кто знает, может быть, те же самые люди каждый день встречаются со мной здесь? Впрочем, довольно. Все эти рассуждения так или иначе бессмысленны. Свои следы они замели прекрасно. Но в одном я абсолютно уверен: не они внушили мне, что я должен отречься от престола.
Король и Посол неторопливо шли по огромному залу, постепенно приближаясь к возвышению, где стоял трон и несколько массивных кресел. Из узких окон, больше похожих на бойницы, как и везде на этой холодной планете, падали на пол, выложенный красной плиткой, желто-красные полосы солнечного света; от этих бесконечных ярких полос, наискосок пересекающих полутемный зал, у Акста зарябило в глазах. Он посмотрел на лицо юного короля, по которому тоже пробегали полосы света, и спросил:
— Кто же тогда внушил вам это?
— Я. Сам.
— Но когда, Ваше Величество, и зачем?
— Когда они схватили меня, когда пытались превратить меня в орудие для осуществления собственных планов, заставить меня служить им. Послушайте, господин Акст, если бы им было нужно, чтобы я умер, они, безусловно, убили бы меня. Нет, они хотели, чтобы я остался жив, чтобы продолжал править страной, чтобы оставался королем! И, будучи королем, следовал бы их приказам, навсегда запечатленным в моем мозгу. Чтобы именно я выиграл для них сражение за власть. Я стал бы их главным оружием, послушным автоматом, который только и ждет, чтобы его включили… Единственный способ бороться с этим — вывести механизм из строя!
Акст понял его сразу: он уже имел достаточный опыт общения с кархайдцами, ведь он начинал в качестве Мобиля, так что ему хорошо была известна хитроумная манера изъясняться, принятая в этой стране: бесконечный подтекст и паутина словесных экивоков. Хотя планета Зима несколько отличалась от иных планет Вселенной как по скорости социальных перемен, так и в плане физиологических особенностей своих обитателей, все же основная, доминирующая ее нация — а ею, безусловно, оказались кархайдцы — не раз доказывала свою верность союзу с Экуменой. Отчеты Акста обсуждались на заседаниях Совета Экумены — за восемьдесят световых лет отсюда, — и вывод всегда был один: равновесие целого зависит от сбалансированности всех его частей.
Когда они уселись у камина на огромные, с прямыми массивными спинками кресла, Акст сказал:
— Но ведь им даже не потребуется нажимать на выключатель, если вы сами отречетесь от трона…
— И оставлю своего сына в качестве наследника? По своему усмотрению выбрав Регента?
— Может быть, и так, — осторожно промолвил Акст, — а может, они выберут Регента сами.
Король окаменел.
— Надеюсь, что этого не произойдет, — напряженно проговорил он.
— А кого вы сами хотели бы видеть в этой роли?
Наступило длительное молчание. Акст видел, как судорожно дергается горло Аргавена, словно он пытается вытолкнуть наружу некое имя или слово, преодолеть искусственно созданный барьер, тяжкое удушье; потом сдавленным шепотом, с трудом он все-таки выговорил:
— Герера.
Акст, несколько удивленный, кивнул. Герер уже был Регентом в течение года после смерти Эмрана — до того, как Аргавен сам взошел на престол; он знал, насколько старый Советник честен и сколь искренне предан молодому королю.
—Да, Ваше Величество, Герер не состоит ни в одной партии и никому, кроме вас, не служит! — сказал он.
Аргавен наклонил голову. Вид у него был измученный. Помолчав, он спросил:
— Может ли ваша наука избавить меня от последствий того, что со мной сделали, господин Акст?
— Возможно. Этим, по-моему, занимаются в специальном институте на планете Оллюль. Но даже если я сегодня же вечером пошлю за нужным специалистом, он прибудет сюда лишь через двадцать четыре года. Вы уверены, что ваше намерение отречься не было… — Но тут из боковой двери у них за спиной появился слуга и поставил возле кресла Посла маленький столик с фруктами, ломтиками хлебного яблока и огромной серебряной кружкой горячего пива. Аргавен, видно, догадался, что гость его не завтракал. Хотя пища была вегетарианская, что не очень соответствовало вкусам Акста, он тем не менее с благодарностью и аппетитом принялся за еду; а поскольку за едой о серьезных вещах говорить не принято, Аргавен задал самый общий вопрос:
— Как-то вы обмолвились, господин Акст, что, несмотря на все различия наших народов, они все же некоторым образом родственники. Что вы имели в виду? Психологию или анатомию?
Акст рассмеялся — сама постановка вопроса была типично кархайдской.
— И то, и другое. Ваше Величество. Все гуманоиды Вселенной, известные нам, — даже в самом отдаленном ее уголке — так или иначе люди. Однако родство наше корнями уходит в немыслимую даль времен. Ему более миллиона лет. Еще в доисторический для многих народов период древнейшие жители планеты Хайн расселились по крайней мере на сотне планет…
— Мы называем «доисторическими» те времена, когда династия Харге еще не правила Кархайдом. А ее представители взошли на престол семьсот лет назад!
— Ну так и для нас тоже Эра Космических Войн, например, — далекое прошлое, хотя она закончилась менее шести веков назад. Время, как известно, способно растягиваться и сжиматься, претерпевать любые изменения. С ним может происходить все что угодно, кроме одного: оно не повторяется, не идет вспять.
— Значит, основная цель Экумены — восстановить подлинное древнее родство людей, их общность? Как бы собрать всех сыновей Вселенной у одного Очага?