Страница 7 из 19
— Это ее! — заявляет торжественно она, изобличая Сусанну. — Коротышки. Она держала это в руках, когда я дала ей свою кружку для кофе.
Что? Сусанна? Мой мозг работает крайне медленно. Каким образом.... то, что держала в руках Сусанна... в конечном итоге, могло оказаться в моем футляре?
Во мне вспыхивает робкая надежда. Кот не подошел, но возможно, проявил интерес к моей протянутой руке.
Хотя также не исключено, что это ошибка.
Чинция тянется к свитку, и я, неосознанно, отбрасываю ее руку (легонько), а потом смотрю ей в лицо. Ноздри ее раздуваются, как у огнедышащего дракона. Она одаривает меня взглядом «Да как ты посмел», прижимая к себе руку, будто я съездил по ней молотком. Я не извиняюсь, поднимаю очень бережно свиток сам, будто это реликвия. Почерневшие края облетают под моими пальцами.
Не похоже, что это ошибка. У меня возникает такое чувство, что открыли дверь и внутрь ворвался свежий воздух, который наполнил собой мои легкие.
— Что там? — спрашивает Чинция.
Я не знаю, что там. Но очень хочу узнать, и не хочу, чтобы узнала и Чинция, или Радан, или Георг, или Людмила, или еще кто-нибудь, из слоняющихся вокруг и с интересом на нас поглядывающих.
— Ничего, — говорю я, убирая свою скрипку и смычок.
Я не выпускаю свиток из рук, пока надеваю пальто и кофр, перекладывая его из руки в руку, не давая Чинции возможности вырвать его у меня и почувствовать, что она вправе его прочесть. Случись такое, возможно, я бы даже взял в руки молоток, чтобы ударить ее по пальцам. Я запихиваю «карту» во внутренний карман своего пиджака, не обращая внимания на свирепый взгляд Чинции.
— До завтра, — говорю я, прощаясь со всеми.
Радан удивился:
— Не идешь на вечеринку?
— Нет, — отвечаю я, потому как, что бы ни было в свитке, я завязал с бесплодными субботними вечерами и вечеринками в «Фигляре», со стараниями предотвратить попытки Чинции усесться мне на колени, и проводить все время, представляя себе альтернативную реальность, в которой фарфоровая кукла с глазами-вуду, возможно, пьет чай в безвесельной лодке, спускаясь по течению реки Влтавы, прикрываясь летним зонтиком от снега.
Или, ну знаете, что-нибудь чуть более вероятное, чем это.
Прим. переводчика: Чинция произносит имя Мика: Meeek, что созвучно со словом meek, которое можно перевести, как «смирно».
Он
Глава 6
Capre Noctem
Я обдумывал вариант уединиться в ванной комнате, чтобы рассмотреть свиток, но дверь находилась на виду у всей гримерки, а Чинция по-прежнему с прищуром взирала на меня, так что я решил уйти из театра. На улице идет снег. Я останавливаюсь, чтобы взглянуть на флаер, который ранее привлек внимание Сусанны.
Он исчез.
Это был лист красной бумаги с бахромой из телефонных номеров внизу. Теперь на этом же месте висит белый обрывок листка бумаги. Вырванный из блокнота? Он не разлинован, значит, вырван из альбома. Прямо в центре что-то написано крошечными буквами. Я склоняюсь ближе и щурюсь, чтобы прочесть надпись, которая гласит:
Гляди горящими глазами на целый мир вокруг тебя ,
потому что великие тайны всегда спрятаны в самых неожиданных местах.
Те, кто не веря т в Волшебство , никогда его не получат.
Роальд Даль
И я понимаю, знаю, что это для меня. Послание. Но что я должен увидеть? Я оглядываю улицу, вижу замотанные в шарфы головы, спешащие куда-то по своим делам через снег. Никто не бросается в глаза. В темной щели между двумя домами виден кусочек реки, и огни замка, отбрасывающие свет на брюхо нависших над городом облаков. Падающий снег легким дуновением закручивается в танце, как в балете «Щелкунчик». Если я должен увидеть что-то конкретное, то не понимаю, что именно, но я знаю, что мои глаза открыты, хоть я и не уверен, что они горят, в отличие от мира.
Я осторожно снимаю со стены обрывок бумаги, отлепляя скотч так, чтобы не порвать листок, и сложив, убираю к свитку в своем пиджаке, а потом спешу через улицу в паб, где я, даже не заказав себе ничего выпить, усаживаюсь за стол. Я надеюсь, что не задержусь здесь. Потом я выхватываю из кармана свиток, снимаю черную ленту и разворачиваю его.
А там она.
Прекрасный рисунок прекрасного лица. Ее большие, темные глаза широко распахнуты в предвкушении. Она не улыбается, но она и нене улыбается. Никакого замораживающего взгляда вуду. Она смотрит тепло и прямо на меня. Ну, я имею в виду, рисунок, разумеется (если это она нарисовала, а я предполагаю, что это нарисовала именно она, то у нее настоящий талант), но этот рисунок для меня, и такое ощущение, что от него исходит нечто такое, отчего кажется, что это настоящий зрительный контакт. Зрительный контакт, флюиды... ну я не знаю, химия, как ни назови. Существуют разные степени «вот это да» и «мурашек по спине», в зависимости от того, о чьих глазах идет речь, и хотя эти глаза всего лишь нарисованные, они вызывают «вот это да» и «мурашки по спине» одновременно.
Поначалу я вижу только лицо, но потом осознаю, на что я смотрю. Что она мне дала. Ее лицо находится посередине, но весь лист покрыт какими-то рисунками: улицы и ориентиры, тщательно прорисованные и подписанные. Моей первой мыслью была, когда я увидел свиток, перевязанный лентой, что это карта сокровищ.... так оно и оказалось.
Это карта сокровищ. А сокровище? Она! В центре карты, помеченная крестиком.
Сусанна — сокровище.
У меня возникает нехорошая мыслишка, что это шутка, что один из моих друзей решил надо мной подшутить, но я быстро отказываюсь от нее. Никто из моих друзей не умеет рисовать. Кроме того, никто из них даже не знает, что я хочу с ней познакомиться. Я никогда о ней не упоминал, из страха быть поднятым на оглушительный смех в закулисье, и не думаю, что таращился на нее (когда кто-нибудь мог это заметить).
Нет. Все по-настоящему.
Итак, я веду себя так же странно, как ведут себя остальные, когда получают хорошие новости, оказавшись в компании незнакомцев, — вы оглядываетесь по сторонам и улыбаетесь как идиот, а на вас смотрят в ответ, не улыбаясь, а вам нужно кому-то рассказать, с кем-то поделиться. Вы уже почти подняли листок бумаги, чтобы сказать:
— Девушка, которая мне нравится, только что дала мне карту сокровищ, чтобы я ее нашел.
Но вы этого не делаете. Просто не делаете.
Вот и я так не делаю.
(Так, ну ладно, я так и веду себя, но тут же жалею об этом. Группка незнакомцев безразлична к моей радости. На самом деле, я думаю, что парень в шляпе является «врагом всего счастья», и возможно, следит за мной и попытается меня убить.)
А ну соберись, Мик. Ты должен следовать указаниям карты.
Я поворачиваюсь спиной к «врагу всего счастья» (по принципу, что большинство людей, которые выглядят так, будто они хотят убить вас, вероятнее всего не станут этого делать) и изучаю карту. Мою карту. Потому что она нарисована для меня. Сусанной. Неа, никакого внутреннего ликования. Просто изучение фактов, на случай, если я вдруг отвернусь на минутку, а она исчезнет. Сусанна сама нарисовала мне карту.
В маленьком облачке, исходящим от ее губ, написано крошечными буквами:
Carpe noctem.
Не упусти ночь.
И я щурюсь и чувствую прилив уверенности и азарта, потому что именно так должно быть, когда чего-нибудь хочется. Когда хочется это поймать.
Ну, может быть, так бывает не всегда. Кошки с котами, например, не очень хорошо реагируют, когда их хватают. Скорее всего, с девушками та же история. Так что, возможно, это не очень хорошее кредо в жизни, но, для субботних вечеров в целом и в частности, оно работает.
Мой взгляд то и дело возвращается к лицу Сусанны. Мне кажется, в этом рисунке присутствует предвосхищение улыбки: слабый намек на нее в левом уголке ее губ, словно изображение поставили на паузу. Мне хочется снять его с паузы и посмотреть, что будет дальше. Итак, как же мне это сделать? Куда мне идти? Слова. Места. Сосредоточься, Мик. Прекрати лыбиться.