Страница 49 из 85
Он засмеялся: Шантель умела пленить его сердечко. Подозреваю, что он привязался к ней не меньше, чем ко мне, хоть и по-другому. В его глазах я представляла надежность и основательность, а она умела развеселить — кто не любит посмеяться?
Она укрыла и поцеловала его.
— Ты совсем сонный, — заметила Шантель.
Он зевнул в подтверждение ее слов. Я обрадовалась, что он готов был вот-вот уснуть. Мы с Шантелью вместе вышли из каюты.
Кают-компания была украшена соответственно событию. Кто-то (это был старший помощник, поведала мне шепотом миссис Маллой) вывесил на стенах арабские символы, устроил полусумеречное освещение. Кажется, все мужчины действительно выбрали бурнусы, и кают-компания приняла вид ближневосточной улочки. Один из офицеров играл на рояле. Миссис Маллой танцевала со старшим помощником, а Шантель с врачом. Так как женщин недоставало, никому из нас не грозило остаться без партнера, даже мисс Рандл.
Я огляделась, ища глазами Редверса, но его не было. Я узнала бы его где угодно, даже в маскарадном костюме, который он, разумеется, не надел бы. Он до этого говорил мне, что капитану не положено снимать форму: он должен быть готов к исполнению обязанностей в любую минуту. Я удивилась, что доктор и старший помощник были в маскарадных костюмах. Но не капитан, а Дик Каллум пригласил меня на танец. Я была неважная танцовщица и извинилась за это.
— Не скромничайте, — ответил он.
— Вы, я вижу, тоже в протокольном костюме, — пошутила я, указывая на бурнус.
— Увы, мы, мужчины, обделены воображением. Только двое вырядились нищими и клянчат бакшиш, да пара оделись феллахами, и еще несколько в фесках. Остальным, как мне, хватило фантазии только на то, чтобы накинуть вот эти плащи.
— Это, должно быть, оттого, что их легко достать. Свой вы купили в Порт-Саиде?
Он помотал головой.
— В каждом таком плавании мы устраиваем бал Арабских ночей. На борту собрался приличный запас реквизита.
— Подозреваю, вы по горло сыты такими празднествами.
— Зато всегда приятно оказаться в обществе тех, кому они внове. Однако здесь жарко. Не хотите ли присесть?
Я согласилась, и мы вышли на палубу.
— Давно хочу с вами поговорить, — начал он. — Мне есть что вам сказать, но не знаю как.
— Обыкновенно вы за словом в карман не лезете.
— Это верно. Но здесь предмет деликатный.
— Вот вы меня и заинтриговали.
— Возможно, вы меня возненавидите за то, что услышите.
— Не могу себя представить способной на такое ни при каких обстоятельствах.
— Вы способны утешить любого. Неудивительно, что вас обожает капитанский сын.
— Не преувеличивайте. Скорее, более или менее уважает. Не более того. Однако говорите, что хотели сказать.
— Прежде чем я начну, обещайте, что простите меня.
— О, Господи, вы и вправду заставляете поверить, что это будет нечто ужасное.
— Не думаю… пока. Итак, слушайте. Это касается капитана.
— О!
— Вас задело.
— Каким образом, если я не знаю, что вы собираетесь рассказать?
— И не догадываетесь?
— Нет, — ответила я, хоть и догадывалась.
— Видите ли, я много раз плавал с ним. Полагаю, вы слышали поговорку, что у моряков в каждом порту имеются жены. Иногда она оправдывается.
— Вы обвиняете капитана в двоеженстве?
— Насколько мне известно, он проходил через эту церемонию только однажды.
— Тогда в чем?
— Анна — могу я называть вас Анной? Мы успели узнать друг друга, не так ли? — Я кивнула. — Так вот, Анна, у него репутация донжуана. В каждом плавании выбирает пассажирку и оказывает ей особое внимание. В этом рейсе он выбрал вас.
— Вы же знаете, мы были знакомы и раньше. Мы не здесь узнали друг друга.
— Простите, если я вас обидел. Это только из-за того, что я за вас беспокоюсь.
— Я уже не так юна. Способна за себя постоять.
С него как будто спало напряжение.
— Тогда вы должны понимать, что он из себя представляет.
— И что же он из себя представляет?
— Любитель случайных связей.
— Неужели?
— Он никогда не думал, что попадется, как это с ним вышло. Но они оказались крепким орешком даже для него — мать девушки и ее старая нянька. Когда должен был родиться ребенок, они призвали в помощь всю свою черную магию, грозили наслать проклятие на него и на каждое судно, которым он будет командовать, если не женится.
— Вы хотите меня убедить, что он женился по этой причине?
— У него не было выхода. Моряки — самый суеверный народ на свете. Никто не пошел бы в плавание с капитаном, над которым висит проклятие. Об этом узнали бы все. Так что выбора у него не было. Потому и женился на девушке.
— На мой взгляд, несколько надуманно.
— В жизни часто все не так просто, как кажется.
— Но чтобы жениться из страха перед проклятием!
— Он и так должен был на ней жениться.
— Возможно, это и была причина, почему он женился.
Дик усмехнулся.
— Теперь вы понимаете, почему я о вас беспокоюсь?
— Вы несколько торопитесь с выводами. Может, их вам подсказала мисс Рандл?
— Эта старая сплетница? Не поверил бы ни одному ее слову. Но здесь другое дело. Это касается вас, а все, что касается вас, для меня очень важно.
Это слегка озадачило меня, но мои мысли были слишком заняты Редверсом, чтобы разгадывать то, на что намекал Дик Каллум.
— Вы очень любезны, — просто ответила я.
— Дело не в моей любезности. Я не могу поступать иначе.
— Спасибо. Но прошу вас не беспокоиться обо мне. Не представляю, отчего вам тревожиться, если я изредка обменяюсь парой слов с капитаном.
— Ну, коль скоро вы понимаете… боюсь, я только еще больше все запутал. Но если вам когда-либо понадобится помощь, вы мне позволите?..
— Вы выражаетесь так, словно я оказала бы вам услугу, разрешив прийти мне на помощь, когда, наоборот, я должна бы благодарить вас за это. Охотно приму вашу помощь, если возникнет нужда.
Он взял мою ладонь и крепко пожал.
— Спасибо. Вот вам мое слово. Обещаю сдержать его. — Мне показалось, он хотел что-то прибавить, и я поспешно перебила:
— Пойдемте танцевать.
Мы танцевали, когда с нижней палубы донеслись вопли. Звуки рояля резко оборвались. Это был голос ребенка. Я немедленно подумала об Эдварде, но в следующую минуту узнала голос Джонни Маллоя.
Мы бросились на нижнюю палубу. Нас успели опередить другие. Джонни орал что было сил:
— Это был Гулли-Гулли! Я видел, узнал!
Моей первой мыслью было: мальчика разбудил кошмарный сон. Но в следующий миг я увидела другое. На палубе, в глубоком сне, лежал Эдвард. Айвор Грегори протиснулся вперед и поднял Эдварда. Джонни между тем продолжал кричать:
— Я его видел, я вам расскажу. Он нес Эдварда. Я побежал за ним и закричал: «Гулли-Гулли! Подожди меня!» Тогда Гулли-Гулли положил Эдварда и убежал.
Полная бессмыслица. Я приблизилась к доктору, который решительно сказал, пристально глядя на меня:
— Я отнесу его в каюту.
Кивнув, я последовала за ним. По пути я заметила миссис Маллой, мчавшуюся к Джонни с требованием, чтобы он объяснил, что делает на палубе и что значит вся эта суматоха.
Осторожно уложив Эдварда в постель, доктор Грегори склонился над ним и, подняв веки, осмотрел глаза.
— Он ведь не болен? — испугалась я.
Доктор покачал головой и принял озадаченный вид.
— Тогда что могло случиться? — потребовала я.
Не отвечая на мой вопрос, он сказал:
— Заберу-ка я мальчика в лазарет. Подержу немного у себя.
— Значит, он болен?
— Нет-нет. Но я его заберу.
— Не понимаю, что могло произойти.
Укладывая ребенка, он сбросил на пол свой маскарадный бурнус — выходя из каюты, я заметила его на полу. Я подняла накидку. От нее исходил терпкий запах мускуса, духов, которые несколько наших пассажиров купили на базаре. Запах был до того стойкий, что прилипал к каждому, кто соприкасался с ним. Бросив накидку, я вышла на палубу. Мать и миссис Блейки успели увести Джонни в каюту. Все только и говорили о случившемся. Что все-таки произошло? Как здесь очутился спящий ребенок? Что за чушь о фокуснике Гулли-Гулли, якобы тащившем его через палубу и бросившем, когда раздался крик Джонни?