Страница 39 из 127
— Вас с этой женщиной связывают дружеские отношения?
— Нет, я не имел чести лично знать мисс О'Флинн, хотя был немало о ней наслышан…
— Тогда почему вы упорствуете в своем заблуждении? Мне кажется, что строить обвинения, не имея на то достаточных оснований, по меньшей мере опрометчиво, — укоризненно покачал головой дон Луис. — Я должен просить вас избавить от разговора на эту тему мою племянницу. Это может огорчить ее и вызвать неудовольствие наших радушных хозяев Виллареалей, — предупредил француза дон Луис.
— Ваши слова звучат как угроза, — воинственно прищурился Николя.
— Вовсе нет! — поспешил пойти на попятную дон Луис. — Я просто хотел избавить вас от возможных разногласий с доном Андресом. Калифорнийцы очень высоко ценят долг гостеприимства. Нанося оскорбление мне или донье Амайе, вы нанесете оскорбление хозяину дома.
— Благодарю вас. Я буду иметь это в виду, — кивнул Николя и пошел к двери.
Его широкоплечая фигура на мгновение заняла собой весь дверной проем, а затем растворилась в темноте внутреннего дворика.
Как только француз ушел, дон Луис упал в глубокое кресло и задумался. Он случайно взглянул на руки, которые, как оказалось, мелко дрожали. От чего? Неужели от страха? Нет, никакого опасения Николя ему не внушал. Все дело в том, что его заявление было слишком неожиданным и на какой‑то миг выбило почву из‑под ног. Калифорниец медленно провел рукой по седеющим волосам и постарался собраться с мыслями. Он знал наверняка только одно: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы О'Флинны узнали о подозрениях француза. Они и без того проявляют недовольство и нетерпение. Почувствовав себя в опасности, эта парочка в мгновение ока исчезнет, растворится среди холмов, как стая трусливых койотов.
Пока ему удается контролировать ситуацию, но их поведение не перестает раздражать его своей непредсказуемостью. А если О'Флинны пронюхают к тому же, что он банкрот и его долги составляют сумму, эквивалентную нескольким тысячам английских фунтов, а следовательно, у него нет денег, чтобы заплатить им, ситуация может резко измениться. Однако как только золотой крест окажется у него в руках, он сможет продать его и расплатиться с актерами. Жалко, конечно, расставаться с частью денег, но эти англичане не из тех, кто даст себя обмануть. Они могут и шум поднять.
Глаза дона Луиса заволокло влажной пеленой при мысли о том, что скоро он вновь обретет то, что у него было так несправедливо отнято. Конечно, он поступил неразумно, проиграв почти всю свою землю, но что ему оставалось? Понадобились деньги, чтобы раздать долги, и потом, кто знал, что фортуна отвернется! Дон Андрес делал вид, что не желает брать его землю за долги, но дон Луис уверен, что в душе сосед всегда зарился на поместье Кинтеро. Лицо дона Луиса исказила гримаса боли и отчаяния при воспоминании о том, как в том злополучном заезде, положившем начало его неудачам, лошадь, на которую он поставил, сломала ногу. Дон Андрес как‑то даже предложил ему его же собственную землю обратно, но дон Луис не мог перенести такого оскорбления и отказался. Принять милостыню от Виллареаля, от человека, который почти вдвое младше его, — нет, сама мысль об этом противна дону Луису!
Именно поэтому он решил отправиться в Англию и привезти оттуда свою племянницу. Получив крест и продав его, дон Луис сможет выкупить назад свои земли и восстановить доброе имя семьи Кинтеро. К тому же дон Луис не мог отказать себе в удовольствии устроить переворот в доме Виллареалей. Все давно уже свыклись с мыслью, что Фелисиана станет женой дона Андреса: Мало кто помнил до появления Амайи в их доме о давнишнем соглашении между доном Педро и отцом его племянницы.
Дон Луис с откровенным злорадством представил себе лицо дона Андреса, когда тот получит от доньи Амайи отказ и узнает о ее намерении вернуться в Англию. Мало того, что он будет оскорблен и унижен в глазах друзей и родственников, не исключено, что его ожидают сердечные страдания.
Mapa О'Флинн оказалась очень соблазнительной Амайей Воган. Дон Луис не раз замечал, как при ее появлении в гостиной внимание дона Андреса обращалось исключительно на нее, как он галантно за ней ухаживал, следил за каждым ее жестом; внимательно слушал, стараясь не проронить ни слова. Будь эта женщина действительно Амайей, ее будущее было бы обеспечено.
Но будущее О'Флиннов, напротив, заведомо лишено какой бы то ни было стабильности и обеспеченности. Было бы проще с самого начала, раскрыть им всю правду, но сеньор О'Флинн вряд ли проявил бы сострадание к его проблемам, связанным с утратой земель и состояния. На снисхождение такого человека нельзя рассчитывать, он высокомерен и мстителен. Такие люди слепы к собственным недостаткам и безжалостны к слабостям других. Дон Луис не ошибся, построив отношения с ним на чисто деловой основе. Обещание не требовать возвращения карточного долга и щедрые посулы грядущих барышей — вот лучший способ заставить его плясать под свою дудку. Поэтому он и ввел О'Флиннов в заблуждение относительно обстоятельств дела и истинной ценности креста. Хотя не стать жертвой дьявольского очарования и обходительности этой парочки ему стоило огромных усилий. Если бы не внезапное вмешательство француза, в успехе плана можно было не сомневаться. А так придется усилить бдительность, чтобы усыпить малейшие подозрения О'Флиннов. Потом, когда крест будет у него, он откроет им правду и вынудит сохранить ее в тайне еще на какое‑то время, если они хотят получить деньги за свою работу. Главное, чтобы француз поостерегся вмешиваться не в свое дело и последовал его совету.
Николя уныло брел по коридору, разочарованный своей беседой с доном Луисом. Несмотря на заверения калифорнийца, что‑то мешало Николя ему поверить. Вот если бы найти способ доказать это надежно и неопровержимо! Но как это сделать?
Оказавшись во внутреннем дворике, Николя прислушался к плеску воды в темноте и печально посмотрел туда, где в гуще листвы притаился фонтан, возродивший в его душе воспоминания о другом дворике, навсегда оставшемся в далеком прошлом. Николя долго не мог отвести взгляда от каменного силуэта фонтана, но не сразу разглядел рядом с ним другой — женский. Он нерешительно двинулся в глубь дворика и с каждым шагом все отчетливее различал знакомый неповторимый профиль и блеск золотистых глаз в лунном свете.
— Любуетесь звездами, мадемуазель?
От неожиданности Mapa едва не вскрикнула, но, узнав Николя, решила не поддаваться обаянию его фальшиво‑дружелюбного тона.
— Уж не хотите ли вы меня обвинить в колдовстве и желании навести на вас порчу?
— Если бы мы были в Новом Орлеане, я, возможно, так бы и подумал, — серьезно ответил Николя, не обращая внимания на сарказм в тоне Мары, движимый стремлением как можно больше узнать об этой загадочной женщине.
— Если вы имеете обыкновение со всеми женщинами обращаться так же, как вы повели себя со мной, я не удивлюсь, что одна из них могла пожелать вам худой судьбы, — улыбнулась Mapa.
Николя задумался на мгновение и вдруг ответил до странности бесцветным голосом:
— В моей жизни был момент, когда я готов был поверить в то, что на мне лежит печать проклятия. Кто‑то наверняка меня околдовал.
— И вы до сих пор чувствуете на себе действие этих чар? — дрожащим от волнения голосом поинтересовалась Mapa.
— Живая память о прошлом иногда бывает хуже самого страшного проклятия. Вы так не считаете, мадемуазель?
Mapa неопределенно пожала плечом, желая скрыть от Николя, что его слова глубоко тронули ее.
— Мне кажется, вас не радуют воспоминания о Новом Орлеане. У вас там осталась семья?
— У меня там никого не осталось. Никого, кто проявил бы хоть малейший интерес к моей судьбе. Но не стоит думать, что я не сохранил теплых воспоминаний о месте, где появился на свет и где прошло мое детство. Я объехал полмира, повидал множество городов, в том числе и столиц, но даже красоты Парижа бледнеют перед Старой дорогой, одной из центральных авеню Нового Орлеана, вдоль которой тянутся два ряда величественных особняков из розового кирпича с коваными оградами и белыми балконами, выходящими на улицу и утопающими в зелени. За каждой такой оградой скрывается уютный дворик, похожий на тот, где мы с вами находимся, с фонтаном и садом, дорожки там выложены из белых плит. Аромат цветущей магнолии и благоухание розовых кустов заставят вас задержаться здесь хоть на мгновение, чтобы вкусить очарование одиночества и умиротворенность.