Царьград. Гексалогия

– А вот другая твоя сестрица, – словно бы между прочим поинтересовался Лешка. – Она как, тоже с кем‑то помолвлена?

– Анка – то? – мальчишка – а было Корнелису где‑то лет двенадцать – презрительно скривил губы. – Кто ее такую возьмет? Тощую да еще и порченую!

Владос захохотал:

– Я смотрю, не очень‑то ты ее любишь!

– А с чего мне ее любить? – огрызнулся парнишка. – Она не нашего рода, приблудная. Мать ее как‑то спуталась с турком – вот Анна и родилася. И сама, когда жила еще в своей деревне, говорят, с турками любовь крутила, зараза! Ее за это дело деревенские в перьях с навозом вываляли, хотели утопить, да турок ее отбил, увез. А потом этого турка вроде убили.

– А Анна что?

– Что‑что… Горные разбойники, а – скорее всего – турки, деревню скоро сожгли, вот тогда‑то Анка туда и вернулась – похоронить мать. И больше к туркам не пошла – не к кому, говорит. К нам, дальним родичам, прибилась. Отец ее взял, она ведь, Анка – то, к любому труду привычная, да и работает, как лошадь. А что ей еще делать‑то? Замуж никто не возьмет – кому нужна «турчанка», так ее у нас и прозвали. Только вы ее так не называйте – не любит, может и кинуться чем‑нибудь тяжелым, с нее станется, – Корнелис кривовато улыбнулся.

– Что, уже попадало? – захохотал грек. – Правильно, и нечего обзываться.

– Ну, вот, – мальчишка обиженно поджал губы. – И вы издеваетесь.

Вообще‑то, гости хорошо попали – их здесь даже лечили, когда хозяин увидел, как Лешка с Георгием сжимали от застарелой боли губы – спины‑то еще побаливали.

– Что же вы раньше‑то не сказали? – покачал головой Авдей. – Сейчас же велю племяннице сварить для вас снадобье. Она умеет. Натрет вечером.

– Вечером? – вдруг озаботился Георгий. – А мы как раз договорились с дьяконом о беседе. Нельзя ли ближе к ночи?

– Как скажешь, – хозяин, пожав плечами, перевел взгляд на Лешку. – Ну а тобой она пораньше займется, лады?

– Лады, – согласно кивнул юноша. «Турчанка» пришла, как и было сказано, вечером.

Войдя, поклонилась, поправив на голове темный платок:

– Снимай рубаху, господин, и ложись, – негромко произнесла девушка и опустила глаза.

Ух, и ресницы же у нее были! Длинные, загнутые, пушистые… Губы, правда, чуть тонковаты, самую малость, и над верхней – еле заметный золотистый пушок. Ничего такая девчонка, красивая… правда, не по местным меркам. Но Лешка‑то по‑другому видел! Улегся, чувствуя, как тонкие девичьи пальчики пробежались по плечам, осторожно втирая снадобье…

– У тебя здорово получается, любезнейшая госпожа! – решился на комплимент юноша. – Прямо, как у настоящего лекаря.

– Я не госпожа, – негромко возразила девушка. – Почти что служанка.

– Бывает, – вздохнул Лешка. – Я вот тоже – не пойми кто…

– Как это?

– А так… Пришел ниоткуда и не известно, зачем. Нет у меня здесь ни родственников, ни знакомых… хорошо хоть, друзья появились.

– Один ваш друг – молодой юноша – очень набожный и серьезный человек.

– А, Георгий! – Лешка улыбнулся. – Он хочет уйти в монахи.

– Принять постриг?! – удивленно воскликнула Анна. – Отречься от всего земного… Это смелый поступок.

– Не знаю, не знаю, – Лешка покачал головой. – Для кого как… А ты часто ходишь в церковь? – парень и сам не знал, зачем он это спросил, так, спросилось, словно бы само собой, наверное, просто для поддержания разговора.

А ответа не было. Более того, девушка вообще перестала разговаривать, лишь добросовестно втирала снадобье.

– Анна, – не выдержал юноша. – Ну, не молчи же, говори что‑нибудь! Так неприятно лежать безмолвно.

– Что толку в пустых разговорах? – «турчанка» вздохнула. – Сказать по правде, я не люблю много болтать попусту… потому, наверное, и недолюбливаю Корнелиса – он хороший парнишка, да уж слишком много болтает.

Пришел Георгий. По указанию Анны смущенно стянул рубаху:

– Может, не надо? Уже почти зажило.

– Ложитесь, мой господин. И без разговоров!

Георгий со вздохом улегся на широкий сундук – на нем он и спал.

– А вы не вставайте! – девушка обернулась к Лешке. – Пусть мазь впитается.

– Хорошо… И в самом деле – хорошо!

– Завтра будет еще лучше.

Лешка хотел было спросить, почему девушка столь пристально смотрела на него утром, но не успел – в комнату заглянул Корнелис:

– Э, дева! Тебя тут зовут.

– Кто? – Анна повернула голову.

– Один хороший человек.

– Если Лисандр – я не выйду!

– Как знаешь, мое дело передать, – мальчик капризно надул щеки. – Кстати, отец велел напомнить, чтобы ты не забыла подоить всех коров – у Катерины, видишь ли, гость.

– Гость, – презрительно прошептала девчонка.

– Что ты там говоришь?

– Ничего. Про коров не забуду. Иди.

– Нны‑ы!

Корнелис показал язык и вышел, но тут же заглянул снова, только уже не к «турчанке»:

– Парни, можно я сегодня загляну поболтать?

– Поболтать? – лежа, расхохотался Лешка. – Ну, заходи, сделай милость.

– Я и орехов с собой возьму! – обрадовался мальчишка. – Пощелкаем!

Он вышел, громко хлопнув дверью.

– Ну, пора и мне, – Анна оторвала руки от спины Георгия. – Еще сегодня всех коров подоить… Много. А вы не вставайте до ужина!

– Благодарю тебя, прекрасная дева, – повернув голову, с улыбкой промолвил Георгий.

Лешка тоже улыбнулся:

– Да, спасибо тебе. Уже почти не болит.

– Я рада!

Владос, время от времени отпивая из стоявшего рядом, на плоском камне, кувшина, сидел напротив горящего очага и шевелил палкой какие‑то листочки. Господи! Какие‑то? Да это ж шпионские грамоты! Молодец, наконец‑то решился, а то все никак руки не доходили.

– Остальные не забудь сжечь, – посоветовал Лешка. – Они там, в сундуке.

Грек оторвал глаза ох огня и усмехнулся:

– Так неси, чего стоишь?

Юноша обернулся и громко попросил Георгия захватить грамоты из сундука.

– Что‑то жжете? – из примыкающей к трапезной комнаты вышел высокий молодой человек – пухлощекий, кудрявый красавец, на Лешкин взгляд – излишне упитанный, если не сказать – толстоватый. Впрочем, его дело – Лешка, слава богу, не женщина, чтобы давать оценку внешности парней.

– Это Лисандр, зять Авдея, – обернувшись к вошедшему, пояснил Владос. – Я – то с ним уже познакомился…

– Ну, зять – это пока слишком уж громко сказано, – хохотнул Лисандр, усаживаясь на скамью рядом с греком. – Вы тоже – купцы?

– Да, это мои друзья, я же говорил, – поспешно откликнулся Владос. – Этот, светленький – Алексий, а тот, что помладше – Георгий.

– А я тебя видел сегодня в церкви, Георгий! – будущий зять усмехнулся. – Неужто так тянет молиться? Я думал, торговцы больше рассчитывают на себя, а не на Бога.

– Всякое в жизни случается, друг Лисандр, – философски заметил грек и перевел взгляд на Георгия. – Грамоты принес?

– Принес.

– Так давай, бросай, а не стой!

– Что за грамоты? – зевнув, полюбопытствовал Лисандр. – Небось, долговые расписки или какие‑нибудь счета?

– Да разные, – Георгий протянул грамоты Владосу да так неловко, что уронил парочку на пол и их немедленно поднял гость. Даже пыль сдул с двух сторон, протянул. – Пожалуйте, жгите!

И, неловко повернувшись, уронил прямо в очаг кувшин с водой, стоявший на плоском камне. Угли зашипели…

– Ах, чтоб тебя… – выругался Лисандр. – Впрочем, вы уже все сожгли… Вот что, парни, пойдемте‑ка, поможете мне подтянуть подпругу… Давно хотел попросить, да все не решался. Неудобно вроде бы…

– Неудобно штаны через голову надевать, – засмеялся Лешка. – Так у тебя и конь имеется? Надеюсь, не педальный?

– Не, иноходец. Во дворе стоит, посмотрите! А я сейчас подойду.

Приятели вышли во двор, почти сразу за ними вышел и Лисандр с черными от сажи руками.

– Наскреб немножечко сажи, – перехватив удивленные взгляды, пояснил он. – Видите, у моего иноходца белая звезда меж ушей. Не люблю я этого знака, все время замазываю.

Он и сейчас замазал, только как‑то не очень хорошо получилось – серое пятно какое‑то. Лучше было уж так оставить, белым – куда красивее. Впрочем, чужой конь, нечего и советовать. Потом все вместе подтянули подпругу и вновь пошли в дом – ужинать.