Знахарь. Трилогия

Кюн.

В небе ярко сияло солнце, чисто вымытое, радостное. Хмурые тучи унесло ветром. Пахло сладким клевером, мятой и чабрецом. Цветы на заливном лугу выпрямились и казались Кюну по пояс. Синие колокольчики, желтые лютики, голубые васильки, и, чуть дальше, к ручью, море желтых одуванчиков вперемешку с густым клевером. Запахи, после дождя, стояли одуревающие. Ветер стих, парило, незаметно воздух заполонили шмели и пчелы. Красота! В ожидании, когда просохнет земля, Кюн придремал. Разбудил его громкий мелодичный крик животного. «Как поет!» – восхитился Кюн, но крик сорвался с тональности и перерос в рёв боли. Не доехав до Кюна каких‑то двух сотен метров, на дороге стояла карета, раннее запряженная четверкой лошадей. Двух лошадей ел тролль, две другие бились на земле, запутавшись в сбруе, полумертвые от ужаса. Кучер и охранник тыкали добродушного, неповоротливого тролля пиками, шкуру пробить не могли, но тролль плакал от боли. Наконец охранник осмелился подойти ближе и всадил пику троллю ниже пояса. Огромный тролль взревел и, ухватив пику лапой, вырвал её у охранника. «Мои утренние мечты сбываются», – подумал Кюн. Ему было жалко тролля, Кюн видел его ауру, в ней не было ни злобы, ни агрессии, только желание утолить голод. Атакующих его эльфов, он считал разумными и не хотел ни убивать, ни есть.

Из кареты выскочила белокурая «фея», и запустила в тролля страшным файерболом, отгоняя его от охранника. «Какой амулет зря разрядила», – посокрушался Кюн. Всем была известна малая чувствительность троллей к магии.

Площадная брань кучера на всех известных языках явно обижала тролля, видимо он знал эту часть эльфийской культуры. Кучеру было жалко лошадей, пожалуй, он не так сильно убивался, если бы тролль принялся за пассажиров. Кюн подошел и встал в стороне. Трое эльфов уже перестали нападать на тролля, он вырвал у них всё оружие, а амулеты эльфа жалела, жадничала.

– Эй, охранник! Кюн! – позвала Ванесса.

– И тебе не болеть, о прекрасная и добрейшая «фея»!

– Раз ты ушел от графини – поработай немного на меня! Ты мне понравился. Чавканье тролля и крики двух, пока ещё живых лошадей, мешали беседе.

– Поговорим в карете, – предложил Кюн.

– Осторожнее, смотри, чтобы моя тетя не приняла тебя за тролля.

– Тогда за каретой, – засмеялся Кюн.

– Чему ты так веселишься, – с обидой произнесла Ванесса.

– Глупая ситуация. Но вам не до смеха. Извини, – Кюн поклонился, – Тролль заберет остальных лошадей, никто не сможет ему помешать.

– Я не могу пройти пешком полтора перегона, – начала давить на жалость «принцесса».

– Давай наймем тролля за еду. Коней он так и так съест, пусть хотя бы немного поработает, – цинично предложил Кюн.

– Человечек, – презрительно процедила Ванесса, – благородный эльф с радостью убил бы тролля.

– Прощай, несравненная «фея».

– У меня нечаянно вырвалось. Кюн! Кююн! Ты мне сразу понравился!

– Не стоит так унижаться перед «человечком», – засмеялся Кюн.

Ванесса со зла опустошила в тролля еще один амулет. Тот заворчал, оторвался от еды и перевернул карету. Изнутри послышались крики, охранник помог вылезти толстой эльфийке, со слишком большим декольте. После этого тролль погнал эльфов назад по дороге. Они уже скрылись за поворотом, а крики были всё ещё слышны. Тролль подбадривал эльфов ревом, в котором легко угадывались недавние выражения кучера. У тролля была хорошая память. Кюн с трудом поставил карету на колеса. «Какой здоровый, тролль», – оценил он его кондиции. Кюн, недолго думая, обрезал постромки мертвых лошадей, с трудом успокоил живых, для чего пришлось прибегать к магии, помог лошадям вывезти карету с места «боя» и неторопливо зашагал рядом с каретой на восток. Он отошел метров триста и обернулся на крики тролля, тот ругался неприличными словами, понимая, что это ругательства, не вникая в сам смысл. Тролль не отважился бросить добычу, останки двух лошадей. Кюн доброжелательно помахал в ответ рукой на прощание. Поздним вечером Кюн остановился в здании брошенной почтовой станции. Всё пришлось делать самому, кормить и поить лошадей, готовить ужин себе, уснул Кюн заполночь.

Анна.

Выехав из городка, графиня чуть ли не сразу встретила «крашенную суку», та возвращалась обратно достаточно грязная, жалкая и злая.

– Что случилось, милочка? – и тон голоса, и выражение лица Анны было настолько искренним, что никто бы никогда не поверил ей, разве что, глупые мужчины.

– На дороге тролль, а твой охранник трус, гордец и вымогатель. Не могу поверить, что эльфа и графиня наняла себе в охранники такую дешевку, безродного человечка, – грубо, неумело, по‑детски уколола Анну Ванесса. Графиня снисходительно улыбнулась.

– Поскакали, – бросила она своему небольшому отряду.

* * *

Тролль сидел посреди дороги и старался испугать своим ревом эльфов и лошадей. Надеялся, что чья‑то лошадь понесет. Вечером Анна встретилась с Кюном. Не бросились друг другу в объятия, не обнялись, не поцеловались, не сказали слов любви. Гордая эльфа, сжигающая себе душу жаждой старой мести. Бестолковый мальчишка, не имеющий цели в жизни, переживший первую любовь, и, как все дети, переболев, не ставший ни мудрее, ни крепче.

– Решилась поехать со мной, в Пограничье?

– Нет. Огромная луна заглянула в пустое окно без рамы.

– Попрощаться хочу, – Анна потянула Кюна к кровати, застеленной её бархатным плащом.

* * *

Утром Анна смотрелась в маленькое зеркало и думала, что ездила сюда не за молодостью.

– До конца лета я пробуду здесь. Место глухое, благодаря троллю. Если твои мерзавцы‑хозяева будут особенно допекать, пришли весточку, – Кюн пробовал вино из запасов Ванессы, как своё собственное.

– Для тебя все министры и короли – мерзавцы? – скривилась графиня.

– Герцоги и графы – тоже, – улыбнулся Кюн, – но не графини.

– Тебя заинтересовала эта девочка, Ванесса?

– Её редкое имя напоминает мне моё забытое прошлое.

– Я оставлю тебе немного денег? Можно?

– В столице тебе понадобится каждый луидор. Собирайся, я провожу вас мимо тролля.

– Что ты будешь делать здесь, в глуши?

– Пока, думать. Красивое место, здесь должны приходить в голову хорошие, добрые мысли. Возможно, обоснуюсь здесь, построю башню‑замок, найму тролля в охрану. Он согласится за одну еду, – улыбнулся Кюн.

– Появится новый пограничный барон Паша.

– Достойная работа – собирать мзду с купцов, грабить стражников и магов, а самих продавать в рабство.

– Маги не могут быть рабами.

– По законам моего баронства смогут, – развеселился Кюн.

– Какой ты еще мальчишка!

– Я – старик! Я радуюсь, когда ты меня называешь мальчишкой. Месяц войны с магами превратил меня в старика.

– Болтун, – поцеловала его Анна.

– Философ.

– Долой философию! Собирайся, мне пора ехать, перегон длинный, – эльфа почти не грустила.

Глава 11. Барон

Паша.

На третий день обустройства брошенной почтовой станции в гости пожаловали поочередно: злые родственники доброго тролля и Ванесса. Тролли рассчитывали позавтракать двумя упитанными лошадьми и жилистым человечком. Ванесса со своей тетей упорно стремились на восток, и заехали переночевать. Барон Паша еще не приступил к строительству замка, но имя себе уже присвоил. Семейство злых и голодных троллей насчитывало всего пять особей. Их невосприимчивость к магии была явно преувеличена. Собственно, знания магии у Паши были небольшие. Он мог смотреть магическим зрением, чувствовал эмоции животных, людей, гномов и эльфов, мог, при контакте, передать свои эмоции. У него получалось, иногда, прочитать мысли человека или эльфа. Паша мог направить сгусток своей магической энергии в амулет или заклинание, чтобы напитать его. Но главным оружием Паши была возможность физического воздействия внутри человека или животного. Часто ни магическая защита, ни сам маг не замечали атаки. Павлу достаточно было перекрыть пару‑тройку кровеносных сосудов, чтобы важный орган внутри умер, а с ним и человек. Все эти амулеты и заклинания исцеления лишь форсировали защитные системы организма, и помочь в таком случае не могли. По‑существу, Паша разобрался только в одном заклинании, защитного гномского амулета, остальное он делал «напрямую», не плетя заклинаний, не понимая, как это у него получается. В магии Паша был малограмотен, фактически неуч. Мало того, он не стремился исследовать новые возможности, предпочитая совершенствовать боевые навыки, благо организм Паши находился в оптимальных кондициях.