Дикий и Зверь

Еще два покойника на полу легли буквой Т. Пульты и железные шкафы в комнате.

— Дик, Дик! Ответить! — раздалось в наушниках.

«Это же голос Зверя!»

— Майор, майор! Это я, Дикий!

— Дик, Дик! Это — майор!

— Я возле четвертого блока! Отвечайте!

— Сейчас подойдем к четвертому блоку! Не стреляйте!

Дикий метнул взгляд на Геннадия. Тот все слышал и кивнул в ответ, осторожно выглянул в коридор.

Теперь было тихо. После стрельбы и взрывов тишина казалась гнетущей. Терпко пахло сгоревшим порохом и кисло — кровью. В бою этого запаха не слышишь, но в тишине блевать от него захотелось. Мало что кому хочется!..

Появился майор и еще один человек с ним. Как его звать? Дикий не запомнил.

— А… — хотел задать вопрос, но не задал, все понял. Сергея убили, гады.

— А Виктор? — спросил майор. — Виктор жив?

Майор выглядел помолодевшим. Бой на него действовал замечательно. Только ухо кровоточило. Пуля чиркнула Зверя по уху, но он на недоразумение даже внимание не обратил.

— Виктор классно дрался, — сказал Дикий. — Только что тут был.

Геннадий выскочил в коридор и тут же вернулся.

Майор посмотрел вопросительно.

— Убили человека, — произнес Геннадий как будто виновато.

— Четверо осталось, — сказал Дикий деревянным голосом.

Переживать не хватало сил.

— Вдруг ранен?

— Нет. Чистая «двухсотка».

И тут тишина кончилась. В подземелье завыла сирена, как Алла Пугачева и Филипп Киркоров вместе взятые.

— Что это?! — вскинулся Дикий.

— Черт знает! — ответил Зверь.

— Черт и его малютка.

— Что?

— Шутка такая.

Решили продолжить шутки в более удобное время. Дикий прошел за Зверем в просторный зал, стены которого были напичканы всякой электроникой. Посреди же зала находился прозрачный щит. Щит и схема одновременно. В зале находилось шесть трупаков и двое живых покуда. Живые оказались пожилыми и спокойными мужчинами. С седыми висками и лысыми макушками. Повидали они на своем веку достаточно и поэтому никак не реагировали ни на то, что еще живы, ни на то, что какие-то русскоговорящие, убивающие таких же русскоговорящих возникли тут. Одеты они в такую же камуфляжную форму без знаков отличия, что и трупаки.

Зверь пристегнул пожилых наручниками к приборам. Сирена продолжала выть.

— Откуда сигнал? — спросил Зверь у пленных.

Один из пожилых криво усмехнулся: — Из твоей будущей могилы, — ответил. — Ну и бляденыш же ты!

Майор было дернулся к отвечавшему, но сдержался, остановился. Тут и сирена заткнулась. Зверь подскочил к одному из электронных агрегатов и, наклонившись, посмотрел на табло.

— Дьявол!

Дикий тут же оказался рядом и тоже уставился на табло. Электронные часы гнали время в обратную сторону — 4–45, 4–44, 4–43…

— Как это отключить?! — зарычал Зверь на пожилых.

— Пиздец котенку, — ответил говорливый, а второй только фыркнул в ответ.

— Что это? Почему включились часы? — Дикий и сам догадался, но хотел услышать правду от майора.

— Такая хитрая программа. На случай захвата. Надо уходить.

— Пленные нам нужны?

— Мы пленных не берем.

В зале появились Геннадий и человек Зверя. Леша? Саша?

— Что такое? Что завыло?

— База выведена на режим самоуничтожения!

— Вот и отлично.

— Только без нас.

— Так мы уйдем, Дик.

— Пять минут осталось.

— Нет уже пяти минут, — подвел Зверь черту под дискуссией. Один из пожилых вдруг завыл. Все обернулись. Седой пленник выл как одинокий волк и это казалось страшным. Теряли секунды. Геннадий, возможно, и не хотел, но выпустил очередь в сторону пленных. Тех разорвало в клочья.

— Достали, — сказал Геннадий и отвернулся.

— Времени нет! — крикнул майор и побежал прочь из зала.

Дикий, Геннадий и Саша-Леша побежали за ним.

27

ВП потирал руки. Он потирал ноги. И плечи. И яйца. Все — куда руки достали. Такова была его радость.

— Капитализм — это война! — говорил он господину Беленькому, сидевшему напротив и тоже потиравшему от радости разные места.

— Да, босс! — говорил тот счастливо. — Война, босс!

— А на войне, как на войне! — почти хохотал ВП.

— Так точно, босо! Именно так!

ВП обычно был сдержан в проявлении чувств, но иногда можно и расслабится.

К Дудаеву прошел первый транспорт с оружием и первые деньги поступили на заграничные счета. Деньги были хорошие, Дудаев казался хорошим. Беленький казался замечательным, генерал по фамилии Водолаз — своим в доску… Милый, милый его сердцу капитализм!

— Позвонил Скобелев, — улыбнулся ВП.

— Как там ваш мальчик? — услужливо спросил Беленький.

— Подчищает Хохляндию, — уклончиво ответил ВП. — Отлично работает.

— А Голтарес?

— С Голтаресом союз! Скоро… Я что думаю! Сорос, к примеру, сделал и делает бабки на понижении курса валют. И у нас он «черный вторник» организовал. Но деньги — деньги только средство. А Сорос хочет миром управлять. Сделать открытые границы и деньгами управлять. Несерьезно. Мы станем управлять с Голтаресом. Если… Россию возьмем, к примеру! Если Россия станет большим наркоманом, то куда она от нас денется?

— Никуда не денется, босс! Вы — гений!..

«…Он был лендрман, могущественный и богатый, а по силе, росту и происхождению — полувеликан…»

По коридорам бежали со скоростью Армина Хари, пробежавшим первым в истории человечества стометровку за десять секунд ровно… То есть, бежали быстро. Впереди несся майор Зверь. Как старый, но гепард. За ним Дикий, Саша-Леша, Геннадий. Пробежали пару металлических дверей, пронеслись по лестнице. И на воле неслись к ограде как борзые за зайцами…

И тут земля под ногами качнулась. Долгий протяжный гул захватил пространство. Спотыкались и падали в темноте. Поднимались и бежали за ограду к деревьям. Только успели упасть у деревьев, как раздался звук-удар — это финальный взрыв, взрыв-точка. Точка получилась впечатляющая. Основные события происходили под землей, но кое-что прорвалось и наружу — полетели комья дерна, куски бетона, железа.

Четверо уцелевших лежали под деревьями, вжимаясь в землю. Они старались отдышаться после сумасшедшего бега при этом страстно желая, чтобы по голове не дало напоследок куском бетона. Оставалось только молиться об этом. Инстинктивно. Кто как умел.

Бог убийства услышал и смилостивился. Никого даже не царапнуло…

И тут все стихло. Взрывная волна покатилась дальше. Бетон и арматура, подброшенные взрывом, попадали. Оказалось, что теплая украинская ночь продолжается. И молодой месяц даже высунул на черно-мерцающее небо свой иудейский профиль. Птахи божии, конечно, унеслись прочь, но трава, цветы, все осталось, пахло замечательно…

Болели и слезились от напряжения глаза. Затекли и ныли шея, плеч, бедра. Не так долго Дикий пробыл в подземелье, но иногда короткое время становится бесконечным. После он станет вспоминать — что сделали правильно, а где ошиблись. И почему погиб Серега. Зверь, Саша-Леха и Геннадий сидели тут же, переводили дыхание.

Дикий подполз к майору, спросил:

— Что теперь? Отваливаем?

— Отваливаем. — Зверь закашлялся, а прочистив горло добавил: — Отваливаем немедленно. Сейчас прилетит группа прикрытия.

— Какого прикрытия? — спросил Геннадий.

— Такого. Поднимаемся.

Встали и отряхнулись. Осмотрели «кипарисы», проверили боезапас.

— За мной! — крикнул майор и побежал в лес.

Побежали за ним. Всего сотню метров и успели. Посреди ночи возник звук. Это прилетел вертолет по их души. Встали возле деревьев, замерли. Лес был слишком редок, чтобы укрыться. Кроны деревьев, конечно, как-то скрывали их.

Гул удвоился и раздвоился одновременно.

— Два вертолета, — сказал Зверь.

Вертолеты шли невысоко и на малой скорости. Проскользили над головами.

— Темнота нам не поможет, — объяснил Зверь. — Они сканируют лес. На тепло.