Страница 11 из 14
Марихуана, трава, или как говорят в странах бывшего Союза, план, выращенный в окрестностях Чернигова — вещь почти безобидная и во многом заменяет статьи о пагубном воздействии легких наркотиков. Если выкурить слишком много, неподготовленный человек начинает много и без причины смеяться, съедает огромную миску поджаренной кровяной колбасы, а затем ложиться в кровать и пытается заснуть. Спит он плохо: ему кажется, что кровать положили на винт вертолета, который начинает раскручиваться — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Человек встает и нетвердым шагом направляется к ближайшему туалету. Там он отдает водной стихии всю съеденную в угаре развлечений кровянку, после чего дает себе торжественное обещание никогда не курить план — по крайней мере, отечественного производства.
— В автобусе может стошнить. — Я отвел его руку, достал обычную сигарету и прикурил. — Ехать с ним дальше не советую. Если перенервничал, лучше шоколадку на заправке купи и съешь пару кусочков — лучше спать будешь. — Купил бы, да нет у меня злотых, только евро.
— А карточка?
— Только зарплатная, но на ней ничего нет.
— Ладно, давай сюда свой косяк, обменяю на витамины.
Я забрал у Леши изделие черниговских натуралистов, и выдал ему последнее яблоко, одиноко лежавшее в моем кармане. Потом разорвал косяк и выбросил обе половинки в траву. Стоявший рядом гном в зеленой рубахе, коричневых штанах и красном колпаке посмотрел на нас с благодарной улыбкой — если у польских гномов есть тайная жизнь, сегодня ночью он сможет оттянуться по полной программе.
Между тем водитель завел мотор, и пассажиры медленно потянулись к автобусу. Через несколько минут наш дом на колесах вздрогнул и двинулся в сторону автомагистрали Восток — Запад.
Дороги, которые мы выбираем, не всегда бывают ровными. На протяжении первых двадцати лет независимости в Украине был только один приличный участок трассы с безукоризненным дорожным покрытием и четырьмя полосами движения в обе стороны. Эта дорога и сейчас дает возможность быстро доехать из Киева в аэропорт «Борисполь» и заслуженно получила прозвище «20 минут Европы». В остальном пути Господни в нашей части Восточной Европы состоят из ям, выбоин, кочек и протоптанной фурами лыжни, которую в наших краях зовут колеей, и которая особенно хорошо заметна на скромных однополосных трассах регионального значения, вроде тех, которые соединяют Кременец и Белую Церковь. Неудивительно, что до польской границы нас сильно трясло, однако на это никто не жаловался — this is Ukraine, baby. В Польше автобус практически перестает трясти, исчезают ямы и населенные пункты на автомагистрали — поляки проложили ее так, чтобы водителям не пришлось снижать скорость каждые 10 километров. В Германии дороги становятся идеальными, из-за чего у некоторых пассажиров идущих из Украины автобусов начинаются приступы рвоты — ездить без ям они просто не привыкли.
Было уже за полночь. Дэн, Дима, Виталик и Леша уже спали — также как и все остальные. Мне не спалось: большую часть дня я смотрел в окно и поэтому не успел устать, как следует.
Возле моих ног лежал целлофановый кулек с едой, и при помощи светящегося дисплея смартфона я устроил небольшую ревизию. В кульке остались два бутерброда с колбасой, яйцо, огурец и полпакета сока — сойдет за легкий немецкий завтрак. Яблок уже не было — последние из них стали огрызками на площади гномов.
В автобусе становилось холодно. Я натянул припасенную для такого случая кенгурушку, накинул капюшон и уперся головой в оконную раму. Вообще-то на польском участке трассы Восток — Запад нет ям, однако в жизни бывает всякое и если автобус случайно тряхнет, капюшон поможет вам приехать в Германию без синяков на лбу.
Если хочешь скорее заснуть — думай о хорошем. Размышления о трудностях, кредитах, болезнях и увеличении стоимости страховки автомобиля заставляют человека ворочаться, вскакивать и метаться по квартире в поисках решения проблем, которые невозможно решить ночью. В автобусе метаться негде. Я порылся на задворках своего сознания, вытряхнул из него все триллеры и боевики, разыскал кой-какие запасы позитива и закрыл глаза...
Самым хорошим и радостным в моей жизни была семья — Ира, Полина и Саша. Дочь Полина была очень занятой особой: в свои пять с половиной лет она посещала кружки рисования и лепки, ходила на танцы и коллекционировала игрушечных лошадок. Через год ей нужно было идти в школу. Сыну Саше вот-вот исполнится два года, у него темные волосы и большущие голубые глаза, мимо которых не может спокойно пройти ни одна женщина. Если я прихожу домой не слишком поздно, мы с ним играем в футбол, а перед сном я пою ему колыбельные, заимствованные у русских бардов и рокеров, которых нет ни в одном сборнике детских песен. Если же мне нужно работать допоздна — а сейчас, в разгар кризиса, такое бывает часто, — с детьми возится моя жена Ира...
Я проснулся оттого, что автобус сбавил ход и остановился. За окном была непроглядная тьма, в которой не было ничего кроме травы, асфальта, сверчков и рассыпанных по дороге красных огней. Это были габаритные фары автомобилей, которые застряли в огромной пробке на трассе Восток — Запад и которым не оставалось ничего, кроме долгого ожидания перемен. Часы на экране смартфона показывали три часа утра.
— Где мы? — спросил Дэн. Он проснулся на несколько секунд позже меня и слегка поеживался от холода.
— Хрен его знает, — ответил я. — Судя по всему, в Польше. Пропусти-ка меня — сейчас узнаем.
Я перелез через несколько сумок и встал во весь рост в проходе между сиденьями. Было хорошо видно, что многие водители заглушили моторы и вылезли из своих машин. Вместо габаритных огней за окном были хорошо видны огоньки зажигалок и сигарет. Автобус стоял без движения — ни одна из стоявших впереди машин не могла продвинуться вперед даже на полметра.
Я подошел к поближе к водителям и посмотрел на экран GPS-приемника, закрепленного на лобовом стекле. Легче мне после этого не стало — на дисплее была видна трасса и название придорожной польской деревни.
— Где мы? — повторил я вопрос Дэна?
— Километров пятьдесят от Вроцлава отъехали, — ответил водитель куда более вежливым тоном, чем следовало ожидать. Судя по всему, я подошел к нему первым. — Езжу тут шесть лет, но такое в первый раз. Нужно подождать.
Я вернулся на свое место и сообщил Дэну о результатах разведки. Затем подошел к Леше и попросил объяснить ситуацию Диме и Виталику — если, конечно, они проснутся. Никаких идей у меня не было — тем более, что из автобуса все равно никого не выпускали.
— Как думаешь, это надолго? — Леша понимал, что у меня нет ответа на этот вопрос, но сидеть молча ему не хотелось.
— Не знаю. Если хочешь совет, то советую спать. У нас нет выбора. Бери пример с меня, иначе завтра весь день будешь ползать по своему ресторану, как сонная муха.
Я вернулся на свое место, плюхнулся в кресло, закрыл глаза и начал прикидывать варианты действий. Если в трех километрах к западу не лежит перевернутый бензовоз, через несколько часов дорогу должны расчистить. В самом деле, трассу могла заблокировать фура или крупное ДТП с участием десятка машин. Если же на дорогу пролилась какая-нибудь мерзость из второй части «Терминатора», нас не ожидало ничего хорошего. Правда, в этом случае власти наверняка попробовали бы предупредить водителей.
Я услышал вой сирен и открыл глаза. По встречной полосе пронеслись два полицейских автомобиля с мигалками, которые двигались в сторону возможной аварии. Это хороший знак — значит, поляки уже в курсе и попытаются все разрулить как можно быстрее. В конце концов, пробка на трассе Восток — Запад — это ЧП европейского масштаба. Оставалось ждать и еще раз ждать.
Я снова закрыл глаза и постарался вспомнить все, что знаю о Вроцлаве — в случае чего, до него можно было добраться на попутке.
Во-первых, из Вроцлава в Киев можно попасть на поезде. Мне даже приходилось в нем ездить, хотя в его купе я ни разу не пересекал границу. Впрочем, эта информация почти наверняка не пригодится — мы приехали в Европу не для того, чтобы удрать из нее после первых же ночных приключений на автостраде.