Страница 14 из 14
Берлин
Автобус подкатил к автовокзалу, и мы выкатились из автобуса, словно конфеты из бумажного кулька. Первым делом я наскоро попрощался с Дэном, хотя при других обстоятельствах я бы охотно выкурил с ним последнюю сигарету, записал номер телефона и сказал какие-то добрые слова. Но краткое прощание не хуже всякого другого — нужно лишь сохранить файл человека в свою память.
Берлинский автовокзал вряд ли произведет впечатление на человека, приехавшего из Восточной Европы. Это примитивная «стекляшка» с аккуратными платформами для парковки автобусов, камерами хранения, общественным туалетом в подвале и грустными эмигрантами всех народов мира. В общем, если вы видели потрясающий берлинский Hauptbanhof — центральный железнодорожный вокзал, многоуровневый город рельсов, стекла и бетона, то вряд ли задержитесь на автовокзале более 30 секунд. Однако мы не могли разбежаться так быстро — хотя бы потому, что моя золотая рота просто не знала куда бежать.
Мы быстро выгрузили из автобуса наши дорожные сумки и сложили их на захваченной лавочке. Сумки нужно было оставить в камере хранения. Деньги для этих целей мне выдали, но их надо было разменять.
Я попросил ребят подождать и двинул в сторону расположенной по соседству автозаправки — ибо разменять деньги на автовокзале практически невозможно. Справился я довольно быстро и, вернувшись через пять минут, увидел, что мои ребята начин осваиваться — сонный Леша курил, Дима жевал яблоко, с любопытством рассматривая стройных пассажирок автобуса «София — Берлин», а Виталик бродил по платформам с открытым ноутбуком в руках. На крышку ноутбука была прикручена web-камера размером с гранату Ф-1.
— Снимает, — объяснил Дима, проследив за моим удивленным взглядом. — У него фотокамера разрядилась.
Мы присмотрели две свободных камеры хранения, распихали по ним наши сумки и оплатили это удовольствие выменянными на заправке монетами. После этого нужно мы отправились на выставку, где ребят нужно было сдать на руки принимающей стороны.
Каждая глобальная выставка напоминает штурмовую атаку — сколько бы их не было на твоем счету, как бы ты не был подготовлен, увидев знакомый силуэт выставочного комплекса, ты вздрагиваешь, судорожно глотаешь прохладный утренний воздух, непроизвольно ускоряешь шаг и крепче сжимаешь ручку зеркальной камеры со сменной оптикой.
Мы пересекли Masurenalee, зашли в старое здание выставки и вытащили свои пресс-бейджи, заранее присланные по почте заботливыми пиарщиками выставочного комплекса Messe Berlin. Затем подошли к стойке регистрации, взяли пластиковые холдеры с металлическими фиксаторами, прикрепили наши пресс-бейджи к одежде и с гордым видом предъявили их контролерам.
Писк устройства для считывания штрих-кодов, традиционное danke, и группа ребят из Восточной Европы уже топает к месту встречи — в 17-й павильон.
Приглашающая Сторона уже расхаживала возле нужного стенда, разговаривая по телефону и поглаживая усы. Увидев нас, она изобразила на лице не слишком искреннюю радость. Мы приехали, и это было хорошо. Нам следовало дать денег, и это обстоятельство немного портило радость встречи.
— Все нормально? — спросила Приглашающая Сторона. — Мы ждали вас раньше.
— Мы тоже, — ответил я. — Но украинский автобус не всегда может договориться с польскими дорогами.
— А что случилось? — Приглашающей Стороне явно хотелось выслушать историю наших приключений.
— Вечером расскажу, — ответил я. — Давай к делу. Что у нас в обязательной программе?
— Стенд и прессуха основного спонсора плюс разная мелочевка. Список вышлю вечером на почту — время есть.
— Сколько всего компаний? — уточнил я. Эта информация была у меня и перед отъездом, однако выставка — время горячее, и за сутки кое-что могло измениться. В этом случае изменения пахли дополнительным заработком.
— Три — столько же, сколько и было.
— Какой объем?
— Для одной — полоса, для двух остальных — полуполосники.
— Что дают?
— Четыреста. Плюс семьдесят командировочных от главного спонсора.
Мы находились в Германии, поэтому я не спрашивал о какой валюте идет речь — хотя мы оба приехали из Украины, все расчеты здесь велись исключительно в евро.
— Договорились, — после секундного раздумья говорю я. — Мы должны только стенды обработать?
— Нет. Еще будет встреча с топ-менеджером на стенде и ужин для журналистов. Сегодня вечером все расскажу. Встречаемся на автовокзале в шесть тридцать. Оттуда на квартиру поедем.
— Ладно, — говорю я. — Давай деньги.
Я забрал у принимающей стороны бабки, напомнил ребятам о том, где и когда мы встречаемся вечером и оставил их в умелых руках Принимающей Стороны. Время на выставке дорого: если я хочу съездить в Потсдам, нужно быстро бегать по нужным залам, щелкать затвором камеры и благодарить Б-га за то, что после каждого стенда тебе не нужно сетевым хомячком трусить в пресс-центр, доставать ноутбук и долбить по его клавиатуре, набрасывая текст очередного репортажа с места событий. Пока ты пишешь, фотографии и видео заливается на файлообменник — если, конечно, полторы тысячи твоих коллег, сбежавшихся в пресс-центр со всех уголков Messe Berlin, не положили сеть. Очевидно, в будущем у меня все будет именно так, но сейчас я все еще пишу для журнала и этим нужно пользоваться — тем более, что список нужных стендов и давно лежит в отдельном кармане сумки и, на всякий пожарный, сохранен в почте. Но перед этим нужно было найти местечко потише и помолиться.