Эвмесвиль

Так я объясняю себе то воздействие, которое он оказывает на компанию за столом. Он, совершенно серебряный, образует ее средоточие. Даже на Домо падает этот свет. Выпито было много; я тут единственный трезвый. Я сосредотачиваю внимание на лбу Аттилы… и вижу, как прорезывается, словно из почки, рог. Аттила гладит руку Кондора, почти отеческим жестом — это мог бы быть и жест тестя.

Он молчит о лесе; но, добравшись до моря, становится разговорчивей. Море, должно быть, оттуда недалеко. Путь вел от метаисторических к внеисторическим ландшафтам, от леса — к хаотичному побережью. То, что он рассказывал о тех местах, звучало нехорошо — даже, можно сказать, безнадежно.

Один из символов внеисторических пространств — свалка. Отходы угрожают пространству. С мусором уже не справляются, как это происходит в культурных обществах; он постепенно заполняет собой все промежутки между строениями. Когда корабль терпит крушение, море выбрасывает его обломки на берег. Мачты, доски используются прибрежными жителями для строительства хижин или как дрова. Получается, что люди живут на свалках и за счет них — — — среди груд хлама, который они употребляют для своих нужд. Неприкрытый голод воцаряется на месте былого богатства и изобилия. Никакого прироста больше не наблюдается.

Сначала такие мусорщики думают вкривь и вкось, потом начинают действовать себе на погибель; а ведь были соответствующие предзнаменования. К ним Аттила относит, например, страсть к раскопкам, восходящую к эпохе гуманизма. «Тогда возникли своего рода подземные карго-культы; только из могил могли еще появляться художественные произведения[476]. По ходу этого процесса боги все больше утрачивали власть. Потом наступил черед эксплуатации ископаемых свалок, которые возникали в результате землетрясений или уничтожения первозданных лесов из-за энергетического голода. Даже океан превратился в свалку. С того ясеня[477] больше не склевывали плоды — его попросту срубили».

Негниючники[478], поведение которых Аттила изучал на Большой Свалке, ютились в вырытых там пещерах; они были почти неодеты и безоружны. «Так живут грибы — за счет чужого хлорофилла». Они, как первобытные собиратели, выкапывали из земли съедобные корни и ставили ловушки на мелких животных. Эти аборигены не умели обрабатывать ни камень, ни обломки дерева, и использовали их в том виде, в каком находили. Так же они поступали с остатками металлических аппаратов или автомобилей. Они, казалось, почти и не жили, а скорее вели полусонное существование — как было в древнейшие времена, пока Прометей не принес людям огонь. «Наследником последнего человека будет не первобытный человек, а призрак»[479].

Как врач, Аттила пытался, видимо, чем-то им помочь, но безуспешно. Время от времени к берегу причаливали пираты и устраивали охоту на этих несчастных, чтобы опробовать на них оружие, добытое из незараженных бункеров. Некоторых они забирали с собой для разведки в этих самых бункерах. В рабы обитатели Большой Свалки не годились.

49

Сегодня я был поставлен перед необходимостью принять решение, которое, вероятно, ознаменует мое прощание с Эвмесвилем. Вместе с завтраком Чанг принес мне служебный план и в нем приказ Домо: в одиннадцать часов явиться к нему «не в служебной форме».

Я был еще в утреннем халате и, пока китаец приводил в порядок мои вещи, погрузился в размышления. Этот приказ мог означать неприятности: возможно, были подслушаны разговоры, в которых Далин похвалялся передо мной своими нигилистическими подвигами. Или они обнаружили мой тайник в верховьях Суса? Первое я попытаюсь представить как недоразумение, второе — как мое хобби. По службе мне не в чем себя упрекнуть: минувшей ночью я, как всегда, обслуживал гостей, и Кондор попрощался со мной вполне благосклонно… Стало быть, я мог не опасаться серьезных обвинений; кроме того, в таких случаях не вызывают, а задерживают.

Домо принял меня, сидя за письменным столом; он, очевидно, был очень занят, но, как всегда, внимателен. Случилось так, что этим утром я распознал в зеркале свой реальный образ. Домо пристально посмотрел на меня, словно собирался сообщить приятное известие, — — — его лицо я за много ночей успел хорошо изучить.

— Венатор, вы знаете, что мы ценим вас — как здесь, наверху, по службе, так и в качестве историка. Вы не привносите в историю ничего лишнего. Кондор не просто так предоставил в ваше распоряжение Большой луминар. Это предполагает не только признание ваших профессиональных качеств, но и доверие к вам.

Потом он перешел к делу:

— Кондор решился устроить Большую охоту, которая через пустыню должна привести нас в леса. Сейчас я занят составлением подготовительных приказов; вскоре мы отправимся в путь. Помимо егерей и обычного сопровождающего персонала я хотел бы взять и небольшой штаб ученых; среди прочих я подумал о Роснере как зоологе и о вас как историке. «Ослов и ученых в середину»[480] — вы эту цитату знаете. Но шутки в сторону — — — мы видим в вас нашего Ксенофонта[481]; то есть, конечно, — если вы примите предложение.

Он, вероятно, хотел еще что-то добавить, но ограничился намеком:

— В исходе этого проекта я не уверен; ситуация может выйти из-под контроля.

Это был камешек в огород Аттилы. Домо подумал о зоологе и историке: значит, он хочет держать охоту как в естественных, так и в человечных границах, какие бы ни возникли угрозы. А то, что он собирается лично участвовать в охоте, хотя здесь его некому заменить, только подтверждает такой вывод.

Домо повернулся, чтобы взять фонофор и вызвать очередного докладчика; я теперь видел его голову в профиль. Короткая борода немного заостряет и удлиняет подбородок; похоже, что рог у него начинается здесь — а не на лбу, как у Аттилы. Борода его сейчас отсвечивала мшистой зеленью, поскольку того требовали красные камни Замковой горы. Жизнь — это череда оптических обманов, однако такой цвет был Домо к лицу; если кто-то из нас и выйдет невредимым из опасного предприятия, так именно он — — — уж он-то не станет целиком полагаться на богов.

Он дал мне время на размышления; я взял эту отсрочку по тактическим соображениям, хотя решение принял тотчас. Здесь открывается один из двух путей, выводящих из города — пусть всего лишь в промежуточное пространство, в некое преддверие. Я буду держаться не за Домо, которому скорее предназначены катакомбы, а за Аттилу. Тот, как сват, пролагает пути для Кондора.

Виго был единственным, с кем я мог посоветоваться, прежде чем дать согласие. Я взял на касбе увольнение и вечером навестил Виго в его саду. Он тотчас понял, что речь идет о чем-то большем, нежели экспедиция. Правда, любая охота имеет калидонскую подоплеку[482].

В оценке сложившейся ситуации Виго исходил из исторических принципов. «Конечная цель политической воли — Левиафан. Эта цель в большей или меньшей степени уже многократно достигалась; в поздние эпохи — скажем, при римских цезарях или во Всемирном государстве — непременно вследствие совершенствования техники. Два пика: один вырастал из персональной, другой — из общественной воли. Здесь — бог-цезарь, там — homo magnus[483], то есть титан; один связан со зверем, другой — с плутонической силой. Это нашло отражение и в символах: здесь — орел и лев, там — краски и рабочие инструменты.

476

«Тогда возникли своего рода подземные карго-культы: только из могил могли еще появляться художественные произведения…» Культ карго, или карго-культ (англ. cargo cult — «поклонение грузу»), также религия самолетопоклонников или культ Даров небесных, — термин, которым называют группу религиозных движений в Меланезии. Приверженцы этих культов верят, что западные товары (карго) созданы духами предков и предназначены для меланезийского народа. В культах карго проводятся ритуалы, похожие на действия белых людей, — чтобы этих предметов стало больше. Культ карго является проявлением магического мышления. Культы карго фиксировались с XIX в., но особенно распространились после Второй мировой войны. В наиболее известных культах карго из кокосовых пальм и соломы строятся точные копии взлетно-посадочных полос, аэропортов и радиовышек. Приверженцы культа строят их, веря в то, что эти постройки привлекут транспортные самолеты (которые считаются посланниками духов), заполненные грузом. Верующие регулярно проводят строевые учения («муштру») и некое подобие военных маршей, используя ветки вместо винтовок и рисуя на теле ордена и надписи «USA».

477

С того ясеня… Имеется в виду Мировое древо Иггдрасиль.

478

Негниючники… Так называется вид грибов, произрастающих на мертвой древесине и мусоре или в качестве паразитов живых деревьев.

479

«Наследником последнего человека будет не первобытный человек, а призрак». Джамбаттиста Вико, рассуждая о «втором варварстве» (после разрушения Римской империи), пишет (Джамбаттиста Вико. Основания новой науки об общей природе наций. С. 110–111), что ему «должны были, конечно, сопутствовать невозделанные поля, не говоря уже о необитаемых городах, и люди тогда, как свиньи, ходили пожирать желуди, отыскивая их среди разложившихся трупов своих родственников». А дальше он отмечает, что, если не хоронить умерших, то «души остаются на земле неуспокоенными и блуждают вокруг своих непогребенных тел», ибо «души не умирают вместе с телом, но бессмертны». «Последний человек» упоминается в «Так говорил Заратустра» (Фридрих Ницше. Избранные произведения / Перевод Ю. М. Антоновского. СПб.: Азбука-классика, 2003. С. 370):

«Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда?» — так вопрошает последний человек и моргает.

Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий все маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живет дольше всех.

480

«Ослов и ученых в середину»… Приказ Наполеона перед сражением в Египте.

481

…мы видим в вас нашего Ксенофонта. Ксенофонт (ок. 444 — ок. 356 г. до н. э.) — древнегреческий писатель, историк, афинский полководец и политический деятель. Крушение могущества демократических Афин вследствие проигранной Спарте Пелопоннесской войны в 404 г. до н. э. Ксенофонт пережил уже в сознательном возрасте, и во время последующих политических событий он, видимо, поддерживал реакцию. Антидемократические настроения, вероятно, и заставили его покинуть родину в 401 г. до н. э. и присоединиться в качестве частного лица к экспедиции персидского царевича Кира Младшего, который пытался свергнуть с престола брата и захватить власть. После смерти Кира и вероломного избиения греческих военачальников персами Ксенофонт с большой смелостью и умением руководил отступлением десяти тысяч греков через вражескую землю. Вместе с греческими наемниками он проделал весь поход: наступление на Вавилон, битву при Кунаксе и отступление через Армению к Трапезунду и далее на запад. В Пергаме Ксенофонт, который еще в Месопотамии был избран одним из стратегов греческого войска, а впоследствии во Фракии фактически состоял его главнокомандующим, передал уцелевших солдат (около 5 тыс. человек) в распоряжение Фиброна — спартанского военачальника, собиравшего войско для ведения войны с сатрапом Фарнабазом. Сам Ксенофонт вместе со спартанским царем Агесилаем отправился в Грецию. Для Ксенофонта как историка характерна вера в непосредственное вмешательство богов в людские дела, вера во всевозможные знамения, посредством которых боги сообщают смертным свою волю. Политические же его симпатии — на стороне спартанского аристократического государственного устройства. Лучшее его произведение — «Анабасис Кира» (или «Поход Кира»), где рассказывается о неудачной экспедиции Кира Младшего и отступлении 10 тыс. греков. Рассказ ведется от третьего лица, одним из персонажей является сам Ксенофонт. Ксенофонт, в молодости ученик Сократа, написал также ряд сочинений о своем учителе (так называемые «Сократические сочинения») и трактат «Домострой» (или: «Экономика»). Фактически это первое в истории сочинение по экономике.

482

…любая охота имеет калидонскую подоплеку… Калидонская охота — охота на калидонского вепря, в которой участвовали храбрейшие воины Греции. Вепрь был наслан на калидонские поля Артемидой, которой царь Калидона Ойней (Эней) забыл принести жертву при совершении ежегодных жертвоприношений всем богам. Вепрь убил несколько человек, но был побежден Мелеагром. Шкуру вепря Мелеагр отдал Аталанте — деве-воительнице, первой ранившей зверя, что вызвало обиду других охотников. Разгорелась схватка, в которой Мелеагр убил двух своих дядей. Это привело в дальнейшем к междоусобной войне, в ходе которой Мелеагр погиб.

483

Великий (большой) человек (лат.).