Вкус страсти

Где он спал? Она подозревала, что в большом зале со своими людьми, но предпочла не спрашивать. Если он спал с другой женщиной, она не хотела этого знать.

Возможно, она выдвинула чересчур много условий, при соблюдении которых согласится выйти за него замуж, особенно после того, как сама не так давно сделала ему предложение. Ее сомнения его вовсе не обрадовали, и она это понимала. Однако почему он так удивился, узнав, что у нее возникли предчувствия, если сегодня он говорит, что они никогда не смогут пожениться, а завтра буквально требует выйти за него; объявляет, что сможет любить ее только целомудренно, а затем пытается превратить в распутницу?

Поскольку с ней Дэвид не мог утолить голод, возможно, он нашел себе более доступную женщину. Одна, например, находится буквально под рукой и, без сомнения, с радостью примет его, несмотря на весь свой гнев из-за бегства Дэвида из ее постели. Графиня, возможно, даже забудет о своих планах, если сможет снова оказаться в его объятиях. Похоже, ею двигала не только корысть, но и жажда мести.

Нет. Она не будет об этом думать. Не будет.

Дэвид ждал ее во внутреннем дворе замка, когда она сбежала по лестнице, сопровождаемая своей верной, хоть и неуклюжей Астрид. Он был не один: рядом с ним стоял Оливер. Увидев итальянца верхом на коне, полностью готового ехать, она испытала несказанное облегчение. Кто бы ни поджидал их в засаде, он дважды подумает, стоит ли нападать на их увеличившийся отряд.

Едва она уселась на свою лошадь, а Астрид — на пони, как к ним присоединились граф и графиня. Граф был раздраженным, видно, он еще не полностью проснулся, но Селестина горела желанием отправиться на прогулку. В зеленом, цвета листвы, платье для верховой езды и соответствующей шляпке, украшенной прекрасным пурпурным пером, подчеркивающим белизну ее локонов, француженка была настолько яркой, что заставила "Маргариту почувствовать себя серой мышкой в своем практичном платье из коричневой шерсти. Леди весело поприветствовала собравшихся и стала бойко болтать о прекрасном утре, своей лошади, лени служанки, не удосужившейся разбудить хозяйку заблаговременно, и превосходном вине, которое ей подали к завтраку. Она все еще болтала, когда они прогрохотали через ворота и ворвались в увлажненное росой утро.

По предложению графа они свернули с дороги на узкую тропу, которой вряд ли часто пользовались, вьющуюся по лесистой местности, прилегающей к задней части крепости. Француз возглавил компанию, и Оливер присоединился к нему. Сразу за ними ехали Дэвид и Селестина, а в хвосте кавалькады — Астрид и Маргарита. Маргарита не могла понять, почему они двигались именно в такой очередности, но она не переживала из-за этого, хотя и отметила про себя странность ситуации. Она никак не могла перемолвиться словом с Дэвидом наедине, разве что только пустить лошадь вперед и оттолкнуть графиню.

Она не считала, что неприятности могут начаться сразу. Нападение, скорее всего, произойдет достаточно далеко от крепости. Рано или поздно они остановятся, чтобы дать отдых лошадям и подкрепиться вином, сыром и хлебом, которые везла Астрид. Вот тогда она и найдет возможность предупредить Дэвида.

Вскоре она заметила пару больших луков за седлом Оливера, а также приличный запас стрел. Ее необычайно обрадовало это открытие, хотя вместе с тем и сильно удивило.

— Мы поохотимся во время прогулки? — крикнула она ехавшим впереди. — Мне надо быть настороже, высматривать дичь?

— Мясо для кладовой никогда не бывает лишним, — ответил ей Дэвид через плечо, — как и быть настороже.

Ей показалось или в его словах действительно прозвучало предупреждение? Она не могла сказать наверняка, но невольно вздрогнула, словно по руке у нее прополз паук.

— Да, мы ведь даже можем наткнуться на группу йоркистов! — весело и иронично откликнулась она. — Только подумайте, как нас это развлечет.

— Mon Dieu, вы меня пугаете! — театрально воскликнула Селестина и бросила на Маргариту сердитый взгляд через плечо.

— Никто не знает, где они могут оказаться, — упрямо поддержала тему Астрид.

— А я-то думала, что Уорбек сейчас в Шотландии, — сказала француженка, кладя затянутую в перчатку руку на предплечье Дэвида. — Умоляю, скажите мне, что вы не получали других вестей!

— Не получали, — коротко ответил Дэвид.

Сухость его тона понравилась Маргарите. По крайней мере, он суров не только с ней.

Присмотревшись, она заметила, что Дэвид мрачен, губы у него сжаты в тонкую линию, а глаза налились кровью. Однако он непринужденно сидел в седле и производил впечатление человека стойкого и сильного, к тому же он был возмутительно красив, а лучи утреннего солнца подсвечивали серебром застежки на его сине-зеленом камзоле. Взгляд у него был напряжен, и он, похоже, не пропускал ни одной детали из того, мимо чего они проезжали или что лежало впереди.

Камень на душе Маргариты стал немного легче, хотя она не ослабила бдительности.

Вскоре после того, как солнце осветило верхушки деревьев, они подняли оленя. Оливер, ехавший в авангарде, начал преследование. Они слышали, как он ломится через подлесок, и вскоре до них донесся приглушенный расстоянием крик — он подстрелил животное. Они оставили отметку, чтобы слуги могли забрать тушу оленя. Поскольку они все равно уже остановились, решили подкрепиться. Они устроились под большим раскидистым дубом, пили вино, разлитое из меха в металлические кубки, и отламывали кусочки от хлеба и сыра.

Маргарита бросила корку трем сойкам и резко встала. Держа в руке маленький кубок с вином, она неторопливо, словно прогуливаясь, направилась к тому месту, где сидел Дэвид, повернувшись спиной к толстому стволу дуба.

— Пора возвращаться? — спросила она, подойдя к нему.

— Возвращаться? Но мы только начали! — возмутилась Селестина.

— Мы ведь не хотим, чтобы добыча Оливера испортилась. — Маргарита слабо улыбнулась итальянцу. — Кроме того, мне кажется, Астрид нездоровится, хотя, разумеется, она не станет жаловаться. — Она ждала решения Дэвида, и у нее сильно заныло под ложечкой.

Он медленно встал и навис над ней. Посмотрел ей в глаза — его собственные были густого синего оттенка, взгляд мрачным и слишком пронзительным.

— Вы бледны, леди Маргарита. Вы уверены, что нездоровится не вам?

Они снова стали официально обращаться друг к другу и придерживаться правил приличия. Что-то явно изменилось в их отношениях.

— Это не то, что вы имеете в виду. Но... но вы, вероятно, помните, что у меня иногда возникают дурные предчувствия?

— Не глупите! — Взгляд, который Селестина бросила на Маргариту, был полон подозрения и ярости. — Да что с вами такое?

Дэвид не обратил внимания на графиню и даже не отвел взгляда от Маргариты. Кажется, он вздохнул глубже, чем обычно.

— И у вас они опять возникли?

— Думаю, да. Уверена.

Граф тоже встал. Его красное лицо блестело от пота, несмотря на утреннюю прохладу, а мясистые губы высокомерно кривились.

— Возвращаться? Сейчас? C’est ridicule[2]. Мы проехали столь скромное расстояние, что ради этого едва ли стоило покидать постель.

— Я, наверное, съела испорченную говядину, — сказала Астрид, прикладывая свою крошечную ладошку к животу.

Оливер ничего не сказал, а просто присел на корточки и стал задумчиво поглаживать усы.

— Мы можем выбрать другой день, — наконец, после длительных размышлений, решил Дэвид.

— Да. — Маргарита вздохнула с облегчением. — Другой день.

— Ну уж нет! — Графиня топнула ногой. — Я настаиваю на том, чтобы мы продолжили путь.

Отвечая ей, Дэвид по-прежнему смотрел в глаза Маргариты.

— Вы и граф можете продолжать, если вам так угодно. А мы с леди Маргаритой сопроводим Астрид обратно.

— Bene, — подхватил Оливер. — Я с вами.

Разговор продолжался еще какое-то время в том же духе, пока наконец графиня Селестина не вскинула руки:

— Очень хорошо! Я глубоко разочарована, но мы все возвращаемся.

Они сели на лошадей и вернулись на лесную тропу, но на сей раз впереди ехали Дэвид и Маргарита. За ними следовали граф и графиня, а замыкающими были Астрид и Оливер.