Вкус страсти

Она ошибалась.

Маргарита перевела взгляд на Дэвида. В его глазах синим пламенем горел гнев, а сам он прокладывал дорогу к ней. То, что он намеревался поддержать ее, придало ей храбрости.

— Вина лежит на вашем отце, лорде, — возразила она, повернувшись к сыну Галливела. — Он проявил безрассудство, требуя, чтобы я вышла за него.

Узкое лицо мужчины побагровело.

— Ты при всех объявила, что мой отец умрет, и вот он умер! Ты ведьма, из-за тебя его убили. За это тебя нужно сжечь!

Вокруг раздались вопли и визг, окрашенные безумием от предвкушения расправы над ведьмой. К Маргарите потянулись руки, ее хватали за руки, за одежду... Ее щипали, толкали, тянули в разные стороны, так что она споткнулась, зацепившись за шлейф платья.

Внезапно рядом с ней появилась Астрид. Маленькая служанка визжала и орала, отпихивала тех, кто посмел прикоснуться к ее госпоже, набрасывалась на них, колотила по ним кулачками.

— Держитесь!

Это крикнул Дэвид. За криком последовал лязг железа, когда он выхватил нож с пояса ближайшего к нему мужчины. За Дэвидом следовал Оливер, сжимавший в руке кинжал.

Гвалт становился громче, зазвучали проклятия и угрозы. Маргарита почувствовала, что еще немного — и ей вырвут руки. Какой-то мужчина схватил ее сзади и, прижав к себе, стал тереться о нее своим твердым стержнем. Глядя в промежутки между столпившимися вокруг нее, она увидела, что воины Галливела собираются позади сына павшего пэра, теперь уже лорда Галливела.

— Тишина! Остановитесь и замолчите, именем короля!

Громкий приказ, произнесенный звонким голосом сенешаля Генриха, заставил присутствующих замереть, словно они ощутили дуновение ветра смерти. Мужчины и женщины разом обернулись на голос. Кто-то негромко ахнул. Тишину наполнил шелест одежды и скрип коленных суставов: собравшиеся поспешно отвешивали поклоны и приседали в реверансах, приветствуя быстро приближавшегося сюзерена.

— Освободите леди Маргариту! — потребовал Генрих VII, и его голос эхом отразился от стен зала.

— Но ваше величество! — запротестовал новоявленный лорд Галливел.

— Леди находится под нашей опекой, а следовательно, и под нашей защитой. Что касается ее судьбы, решение будем принимать мы. — Генрих придал лицу суровое выражение и стал ждать, пока, наконец, обвинители не оставили Маргариту в покое и отступили от нее. Тогда король повернулся к Дэвиду, и стоявшие между ними мгновенно разошлись, образуя коридор. — Итак, сэр. У вас есть что сказать в свою защиту?

— Все произошло именно так, как описала леди Маргарита, ваше величество.

— Нападение из темноты, результат ссоры по поводу ее помолвки.

— Двое мужчин, вооруженных мечами, накинулись на нас, когда мы вышли подышать воздухом. Я убил одного и забрал его меч. Другой убежал. Третий, наблюдавший за происходящим, скрылся в том же направлении.

— Нет, сир! — выкрикнул Галливел. — Это все женщина! Она своими злыми чарами завлекла моего отца, обрекая его на смерть, она и ее пособник.

— Пособник? — удивленно вздернул бровь Генрих.

— Ее кошка. Всем известно, что Сатана сопровождает ведьм в образе кошки. Она была черной и шла рядом с женщиной.

Ропот пронесся по комнате. Те, кто стоял недалеко от Маргариты, осеняли себя крестным знамением. Она чуть не поступила точно так же, когда ужас сосулькой скользнул по ее позвоночнику. Ведь кошка была там. На самом деле была...

— Вы были там! — воскликнула она, неожиданно все поняв, и обернулась к Галливелу. — Вы видели кошку в темноте и решили, что она черная. Это вы были тем третьим человеком, иначе откуда вам знать?

— Кошка была серой! Вот она, смотрите! — пронзительно и триумфально крикнула Астрид.

Карлица наклонилась и подхватила животное, последовавшее за ними в зал и тершееся сейчас о короткие ножки служанки. Что-то буркнув, Астрид подняла беременную кошку так, чтобы ее все видели.

Сын Галливела побледнел.

— Я клянусь... — начал он.

— Оставь нас, — убийственно холодным тоном велел ему Генрих.

— Но сир!

— Забирай тело своего отца и уходи. Возвращайся в поместье, отныне принадлежащее тебе, и оставайся там до высочайшего соизволения снова прибыть к нам. Мы рассматриваем твою потерю отца и нашей милости как справедливое наказание, но оно может показаться нам недостаточным, если нас вынудят выслушивать очередные дикие обвинения. А теперь ступай, пока я тебе дозволяю.

Галливел побледнел, у него задрожали губы. Ему явно не хватало высокомерия и уверенности отца, поскольку он не произнес больше ни единого слова. Поклонившись и кивком велев своим людям следовать за ним, он, пятясь, двинулся к дверям. Он, не остановившись, вышел из помещения и его поглотила темнота.

Король окинул суровым взглядом тех, кто окружал Маргариту. Они все расступились, включая графа и графиню, дав дорогу Дэвиду, который немедленно подошел к Маргарите и встал рядом с ней, тем самым взяв ее под свою защиту. Она почувствовала исходящую от него силу, а также уверенность, что ей больше ничего не угрожает. Однако она не могла разделить эту уверенность, поскольку считала, что конфликт не исчерпан.

Она не ошиблась.

Генрих подошел к Дэвиду. На узком лице короля читалась решимость. Мужчины обменялись оценивающими взглядами, а стоявшие вокруг них замолкли, и в большом зале снова воцарилась тишина. Воздух дрожал от напряжения, которое усиливалось с каждым вздохом, сделанным королем и Дэвидом.

— Мы должны спросить еще раз, — недовольно произнес король, — было ли причиной нападения нечто большее, нежели отмена помолвки леди Маргариты.

— Я не могу вообразить никакой иной причины, — ответил Дэвид.

Выражение лица Генриха не изменялось.

— Ни одной?

Дэвид окинул сюзерена долгим и внимательным взглядом, расправил плечи и повторил:

— Ни одной, сир.

— Сир, — начала было Маргарита, но прикусила язык.

Она чуть не заговорила без дозволения, чуть не выразила протест против кое-чего, что нельзя было обнародовать. То, что фразы, которыми обменялись король и Дэвид, содержали некий подтекст, внушило ей страх, и он отравой потек по ее венам.

Король угрожающе посмотрел на нее, но снова обратился к Дэвиду:

— Мы принимаем твою оценку. И все же Галливел был хорошим и верным подданным до недавнего случая. Его смерть не может остаться безнаказанной.

Толпа зароптала — все обменивались предположениями. Мужчины теперь придвинулись ближе, чтобы лучше слышать. Дэвид стоял, высоко подняв голову, на окаменевшем лице ярко пылали синие глаза.

— Я должен был позволить ему убить меня, сир?

— Ты мог бы вложить в удар меньше силы и избежать смертельного исхода.

Явно что-то происходило, набирало обороты с каждым произнесенным королем словом. Грудь Маргариты болела от напряжения — она не могла позволить себе дышать свободно. Ее глаза горели, когда она переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Мог бы, будь у меня время оценить обстановку, — согласился Дэвид. — И еще гарантии, что дама, которую я сопровождал, не пострадала бы; если бы я потерпел неудачу.

— Довольно! — прогремел Генрих. — У тебя есть свидетель, подтверждающий, что ты защищался, а значит, мы снимаем с тебя обвинение в убийстве. Однако мы не можем допускать разногласий среди наших сторонников, мы не одобряем их, потому что подобные разногласия зачастую переходят во вражду. Поскольку сын человека, которого ты убил, удален с наших глаз, точно так же следует поступить и с тобой, Дэвид Бресфорд.

— Вы считаете, что вражду разжег я.

Дэвид принял вызов короля, расправив плечи и широко расставив ноги, словно готовясь к битве.

Но зачем он так себя ведет? Генрих ведь понимает, что это невозможно, если только... У Маргариты скрутило живот от страха — ее охватило недоброе предчувствие.

От улыбки Генриха пахнуло холодом.

— Мы считаем, что ты слишком любишь драться, а следовательно, вполне мог спровоцировать нападение на тебя.

— Зачем — чтобы заманить Галливела в ловушку и убить? Я, разумеется, мог бы так поступить, будь я уверен, что прежде он заплатил за мою смерть.