Город Цветов

Было заметно, что слуга поражен. Он было запротестовал, но Сильвия подняла руку:

— Дай мне закончить. Ты дворянин. Я знаю, что состояние вашей семьи проиграл твой старший брат, но ты как дворянин должен учиться в университете и продолжать свое образова­ние, а не служить у меня лакеем. Ты уже много раз заплатил за свое преступление — точнее, за попытку преступления, — но теперь ты полностью прощен и тебе следует самому проклады­вать себе дорогу в этом мире.

— Но я не хочу уходить от вас, миледи, — сказал Парола. — Не выгоняйте меня. Я хочу по-прежнему защищать вас.

— Я не выгоняю тебя, Гвидо, — мягко произнесла она, взяв его за руку. — Я с большим сожалением отпускаю тебя. Ты по­лучишь щедрое денежное вознаграждение за все, что ты сделал для меня. Я прощаю тебе то, что ты пытался убить меня, и теперь хочу, чтобы ты считал меня чем-то вроде крестной матери. Мо­жешь проводить меня назад в Падавию. Но после этого, что ты скажешь о поступлении в университет в Фортецце?

Глава 26

Коридор власти

Ринальдо нервничал из-за. того, что остается в Джилии. Он не брал с собой оружия на свадьбы ди Кимичи — в конце концов, теперь он священник, — но Ринальдо расстраивало, что его положение помешало ему быть вооруженным в той битве. Он помогал своему дяде отвести женщин, в том числе сестру Катерину, сначала к святилищу главного престола, а потом в приют. Но перед этим он видел, как убивают и ранят людей.

А теперь ему очень хотелось вернуться к беспечной спокойной жизни в папском дворце в Реморе. Его дядя и господин, Папа, был также не прочь покинуть Джилию; но он не уедет, пока здоровье молодых князей не перестанет внушать опасности. Великий князь пребывал в странном расположении духа. Ему помешали свершить кровную месть, а этот глупый план всего через несколько недель переехать из герцогского дворца во дворец Нуччи был частью его безумия. Папа хотел присматривать за ним и послал Ринальдо через реку, чтобы тот наблюдал за переездом своих кузенов.

Он прогуливался возле большого собора, когда увидел мельком высокого человека, выходящего из одного из дворцов. Ему показалось, что он узнал его. Ринальдо видел этого человека ранние в церкви Благовещения, где тот сражался, а потом заботился о княжне Лючии, но в суматохе совсем забыл о нем. В каком-то потаенном уголке памяти Ринальдо остался этот .рыжеволосый юноша; он знал, что прежде его встречал, но не мог вспомнить где.

Лучано ждал Ская и Николаса в монастыре, когда они стравагировали в Джилию. Он столкнулся с Сандро, которого с трудом можно было теперь узнать в рясе, чуть-чуть ему великоватой.

— Так ты теперь брат Сандро? — улыбаясь, спросил Лучано.

— Да, — важно произнес Сандро. — А Фрателло — брат Пес. Он работает в кухнях. Вы ждете Тино и Бенвенуто?

Лучано кивнул. Ему пришлось напомнить себе, что Бенвену­то — это Николас, который когда-то был Фалко. Собирается ли он по-прежнему стать Фалко? Лучано отбросил эту мысль. Ему нужно было поговорить с ними обоими и с братом Сульеном.

Юноши прибыли с разницей в несколько минут и, когда они вышли из здания монастыря, то обнаружили во дворе Лучано и Сандро. Они вместе пошли в лечебницу и увидели, что Гаэтано сидит на краю кровати. Вокруг не было других монахов, и Николас обнял своего брата.

Сандро вдруг сообразил, кто это. Он много раз видел мемо­риальную статую князя Фалко, но никогда не вспоминал о ней, глядя на нового послушника, пока не увидел «Бенвенуто» в объ­ятиях Гаэтано. Он повернулся к Лучано, глядя на него округлив­шимися глазами, но гражданин Беллеццы только приложил па­лец к губам. Сандро понял. Теперь он был монахом, а не шпионом, и решил научиться хранить секреты, а не выдавать их.

— Гаэтано! — сказал Николас. — С тобой действительно все и порядке? А где Фабрицио?

— Ушел с Сульеном и Беатриче в новый дворец отца. Скоро

я к

к

— Я собрался с тобой поговорить об этом, — заметил Луча­но. —Твой отец вызвал меня на дуэль. Он хочет, чтобы мы встре­

тились

У  Гаэтано был испуганный вид. Его рука была на перевязи, а голова перебинтована, но он сделал движение, будто хотел

схватить

— Дуэль? — переспросил он. — Но почему?

Лучано пожал плечами:

— Что это значит? Он решил сражаться со мной. Не думаю, что кто-то отклонит вызов великого князя.

— Это ужасно, — вымолвил Гаэтано. — Я не смогу взять в ру­ки шпагу еще несколько недель.

— Но ты дал мне много уроков, — сказал Лучано. — Я не могу еще чему-то научиться за один день. Либо я готов с ним встретиться, либо не готов.

Джорджия не собиралась пропускать еще один день в Талии. И она думала, что сумеет лучше убедить Николаса отказаться от его безумной идеи, если останется с ним наедине в Джилии и по­старается доказать ему, что он просто не может как ни в чем не бывало вернуться туда. Однако хотя была убеждена, что план Николаса обязательно окончится провалом, Джорджия не мог­ла выбросить из головы мысль о том, что таким образом удастся спасти жизнь Лучано, которой, конечно, грозит опасность, если он будет сражаться на дуэли с великим князем.

Если Викки и Дэвиду как-то дадут это понять, они с готов­ностью увезут своего вновь обретенного сына куда-нибудь по­дальше от Ислингтона. И однажды Джорджия отправится ис­кать его и найдет, где бы он ни был. Это навсегда отдалит его от Арианны, точно так же, как если бы та отдалилась от Лучано, приняв

предложение

В той картине, которую Джорджия нарисовала сама себе, понимая, что это всего лишь фантазия, было много неправиль­ного, и все же она не могла выбросить свою идею из головы. Нужно было сделать только одну вещь: она должна поговорить со Стравагантами. Они с Лучано не делали этого, перед тем как помочь Фалко перенестись в другой мир.

Она начала с Джудитты. Когда Джорджия прибыла утром в ее мастерскую, Джудитта упаковывала статую Арианны. Голова с развевающимися волосами еще выглядывала из-под слоев со­ломы и мешковины, и Duchessa пристально и с вызовом смотрела на нее, скрытая маской. Джорджия почувствовала себя немного виноватой, вспомнив свои мысли: она пришла восхищаться Арианной, даже если ни на минуту не могла перестать ревновать к ней Лучано.

— Доброе утро, — поздоровалась Джудитта. — Думаю, мы можем прерваться на минуту, мальчики. Можете на полчаса выйти на перерыв.

Когда они вышли (Франко несколько замешкался, чтобы бросить в сторону Джорджии похотливый взгляд), художница вскипятила кастрюлю воды на кухонной плите и заварила для обеих лимонную вербену.

— Судя по твоему виду, тебе надо это выпить, — сказала она Джорджии. — Выпей, пока другие сюда не пришли.

Джорджия была благодарна.

— Я хотела у вас кое-что спросить, — проговорила она. И рассказала Джудитте о плане Николаса.

— Нам надо пойти встретиться с Джорджией, — сказал Скай Николасу, когда Гаэтано отправился во дворец Нуччи.

— Я пойду с вами, — произнес Лучано.

Они втроем направились в bottega Джудитты. В городе про­должались уборочные работы, которым благоприятствовало без­облачное небо. Солнце светило так жарко, как будто здесь никогда не бывало дождя. Скаю пришлось признать, что великий князь был хорошим правителем. Везде, где они проходили, они видели работающих вместе жителей города и солдат, которые сжигали мусор, чистили памятники и чинили то, что было повреждено. Дорога повела их через Пьяцца Дукале, и они обнаружили, что помост для званого обеда сняли с такой же быстротой, с какой его соорудили; нигде не было заметно балдахинов, цветов и фонарей, украшавших площадь ночью перед свадьбами.