Город Цветов

Сандро посмотрел по сторонам: он хотел, чтобы брат Тино и брат Бенвенуто видели его во время церемонии, но он понял, что они не могли находиться в Джилии ночью: это было как-то связано с их тенями и жизнью в другом мире. Но одобряющих улыбок, которыми его одаривали Сульен и остальные, было достаточно, чтобы он почувствовал себя принятым. Наконец-то он обретет семью, правда, братья здесь были не такими, каки­ми он их когда-то себе представлял, и, насколько он мог видеть, не было ни отца, ни матери. Но ему хватало и этого.

— Я готов,— произнес он.

Все оказалось намного хуже, чем они предполагали. Николасу не хотелось все это обсуждать, но Джорджии не терпелось узнать о том, как он ходил к Лучано, поскольку она пропустила один день в Джилии.

Ну, он рассказал мне, что ему придется сражаться на ду­эли с моим отцом, — начал Николас. Это было правдой, но он узнал о дуэли позже. Будь это возможно, он бы скрыл от других план, который, как он надеется, Лучано одобрит. Новость по­трясла всех.

— Дуэль? — переспросила Джорджия. — Но он, конечно, не сможет победить герцога Никколо?

— Великого князя

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — вос­кликнула Джорджия. — Даже если Лучано сумеет победить Никколо в честном бою — в чем я сомневаюсь, — можем ли мы с уверенностью сказать, что великий князь будет сражать­ся честно?

— Почему он вызвал Лучано сейчас? — удивился Скай. — Казалось бы, Никколо должен быть благодарен за то, что сделал Лучано, когда мы достали лекарство.

— Лучано сказали, что причиной вызова является оскорбле­ние чести великого князя, — сказал Николас. — Но он не зна­ет, в чем заключалось это оскорбление.

— Может быть, Арианна отвергла Никколо? — предположила Элис.

Все с ужасом посмотрели на нее: в том, что она сказала, был какой-то смысл. Если бы Никколо ревновал, он не преминул бы как раз вызвать соперника на дуэль.

Джорджия почувствовала острую душевную боль: а если бы Никколо сделал предложение ей, Лучано стал бы сражаться с великим князем? Подумав об абсурдности самой этой идеи, она засмеялась — слегка истерично.

— Его наверняка убьют, — произнесла она. — И на этот раз у него не будет другой жизни.

Николас не мог видеть ее такой расстроенной; он решил немного утешить ее:

— Я бы не был так уверен.

Никколо ди Кимичи вступил во владение дворцом, располо­женным по ту сторону реки, на следующий день. Но джилийцы называли его по-прежнему: хотя там отныне будут жить по­коления великих князей ди Кимичи и туда никогда не ступит нога ни одного члена клана Маттео Нуччи, этот дворец был известен только как дворец Нуччи.

У Никколо была уважительная причина для переезда: его сы­новья поправлялись, и он хотел сам следить за их самочувствием. Палаццо Дукале казался ему каким-то запятнанным: он всегда будет связываться для него с остатками пышного убранства сва­дебного пира, которое вода уносит вниз по ступенькам, с пу­бличным оскорблением, которое нанес ему брат, и с предложе­нием, сделанным Арианне перед свадьбами и закончившимся столь неудачно.

Дворец Нуччи, не пострадавший от наводнения, символи­зировал начало чего-то нового, а начинать у великого князя получалось хорошо. Ди Кимичи разгуливал по роскошным приемным, восхищаясь вкусом их убранства и богатством обстановки. Он приказал снять все портреты Нуччи и повесить на их место портреты членов своей семьи; герб Нуччи также срубили с каменной кладки, а на его место прикрепили дере­вянные щиты с поспешно нарисованным на них гербом джилийских ди Кимичи.

Энрико также прогуливался по дворцу, держась в несколь­ких шагах от своего хозяина и архитектора Габасси. Угрю тоже был нужен новый проект, и его, как и Никколо, захва­тило великолепие дворца. Он ясно представлял себе, как станет управляющим великого князя в его новом доме — сколько возможностей грести серебро себе в карман открывалось перед Энрико!

Они поднялись по большой лестнице на верхние этажи. Все комнаты были обставлены, шкафы и комоды полны постель­ного белья, а библиотека — старинных рукописей. И теперь, после удара, который нанес Камилло Нуччи в церкви Благо­вещения, все это стало собственностью ди Кимичи. Великий князь выбрал для себя и Беатриче спальни, а для Фабрицио, Гаэтано и их невест — временные комнаты. Фабрицио оста­нется здесь, пока здоровье не позволит ему вернуться в герцогский дворец, а Гаэтано отправится на Виа Ларга, где он будет жить с Франческой, как было решено раньше.

Бедный Карло больше не нуждался во дворце, и Никколо решил про себя снова поговорить с Лючией. По-видимому, она хочет вернуться в Фортеццу

с

Он уже думал о Реморе — теперь титул ее правителя должен получить Гаэтано. Нужно придумать новый план для Фортеццы. Свадьбы были прекрасным планом, который обещал увеличить число наследников ди Кимичи, но семья лишилась двух своих молодых людей, и ни в Фортецце, ни в Мореско не осталось мужчин, которые могли бы унаследовать титул.

«Муж для Беатриче, — решил Никколо. — Возможно, она выйдет замуж за правителя одного из городов-государств, ко­торые мы еще не завоевали. Если Беллеццу нельзя присоеди­нить к пастве прямо сейчас, я сосредоточусь на договорах с Клас­се и Падавией».

Сильвия послала за Гвидо Паролой. Он был неподалеку; с того самого дня, как она взяла его себе в услужение, после того как он пытался ее убить, Гвидо никогда не отходил далеко от госпо­жи. Когда слуга вошел к ней, она разрешила своей горничной Сусанне выйти.

— Ах, Гвидо, — произнесла Сильвия, внимательно рассма­тривая его. — У тебя бледный вид. Твои раны уже зажили?

— Да, миледи, — ответил Пароля. — Мне очень повезло, я от­делался незначительными ранениями. Кости остались целыми.

— Сядь, Гвидо, — приказала Сильвия, указав на место рядом с ней на шезлонге.

— Миледи? — неуверенно проговорил Парола.

— Забудь на минутку о том, что ты мой слуга, — сказала Силь­вия. — я хочу поговорить с тобой серьезно, а ты слишком вы­сок, чтобы стоять во время этого разговора. Из-за тебя у меня болит шея.

Он нерешительно присел на краешек шезлонга.

— Не смотри с таким беспокойством, Гвидо, — сказала Силь­вия. — Я очень довольна тобой. Ты спас жизнь этой девушке, Барбаре, и, насколько я понимаю, жизнь моей дочери, потому что этот удар предназначался ей.

— Вы думаете, это были Нуччи ? — спросил Парола. — Я вер­нулся в церковь на следующий день, но не мог найти тела че­ловека, которого убила Duchessa.

— Думаю, это были они. Никколо ди Кимичи не подстроил бы нападение на свою семью даже для того, чтобы обеспечить себе прикрытие для убийства Арианны. К тому же он еще не знал, что она откажет ему, и планировал захватить Беллеццу мирным путем, женившись на Duchessa, а не посредством насилия.

— А Нуччи не думали, что Duchessa может принять его пред­ложение?

— Я сомневаюсь, что они вообще знали об этом предложе­нии, — сказала Сильвия. — Но она была почетной гостьей семьи ди Кимичи и носила его красивый подарок, как они думали. Мо­жешь быть уверен, Никколо сам распускал сплетни о том, что Беллецца вот-вот вступит в союз с Джилией. А он не такой че­ловек, чтобы делать щедрые подарки просто так. Поэтому, что касается Нуччи, то им было выгодно напасть на нее.

Они помолчали несколько минут, воскрешая в памяти ужас того, что произошло в церкви Благовещения.

— Гвидо, — проговорила Сильвия. — Я собираюсь освобо­дить тебя от обязанности прислуживать мне.