Город Цветов

Сандро и Угорь достаточно легко прошли через ворота дворца, но стража не пустила их в комнату герцога. И им пришлось дожидаться известий во дворе, возле обнаженной бронзовой статуи. Энрико не терпелось узнать о состоянии здоровья своего хозяина.

— Почему они впустили этого монаха? — Угорь просто кипел от злости, расхаживая взад и вперед по двору.

— Только попадись мне этот твой друг, послушник-новичок!

Прошло примерно полчаса, прежде чем Сульен и Скай спустились по огромной мраморной лестнице.

— Что случилось? — бросился к ним Энрико. — Как герцог?

— Он будет жить, — сказал Сульен. — По крайней мере, в ближайшее время. Его отравили блюдом из грибов.

Сандро вспомнил о подслушанном им разговоре между Камилло Нуччи и монахом из Воланы. Он решил рассказать об этом Энрико, как только подвернется удобный случай.

— Можно мне увидеть герцога? — спросил Энрико.

— Не могу сказать, — ответил Сульен. — Это решать его страже и семье. Думаю, в течение некоторого времени он ни с кем не будет видеться.

Энрико отправился к страже, твердо решив снова попытать счастья и велев Сандро ждать его во дворе. Сульен пошел в другой конец двора к фонтану, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.

Скай шепнул Сандро:

— Вот видишь, никакой он не отравитель. Он спас жизнь герцога чем-то, что называется белладонной. Спазмы сразу же прекратились.

Сандро странно посмотрел на него.

— О чем ты задумался? — спросил Скай.

— Ни о чем, — ответил Сандро. — Просто белладонна — это тоже яд. Ее другое название — сонная одурь. Я удивился, что она оказалась под рукой у брата Сульена.

Глава 8

Два семейства, одинаково знатные

На позднем субботнем завтраке Скай молчал, ломая голову над тем, стоит ли ему рассказывать Николасу о том, что так недавно произошло в Джилии. Как бы он себя чувствовал, если бы кто-то из другого мира пришел к нему с новостью о его матери и ему пришлось бы услышать, что ее отравили?

— Как у тебя дела с фехтованием? — поинтересовалась Розалинд.

— Прекрасно,— ответил Скай, очнувшись от своих мыслей.—Да, все очень хорошо. Я хочу сказать, что пока не очень хорошо, но Николас думает, что у меня может получиться, если я буду усердно тренироваться.

— А он серьезно относится к вашим занятиям?— спросила она.— Если ты так увлекаешься фехтованием, может быть, тебе нужно брать платные уроки?

— Это очень дорого, мама, а он прекрасный фехтовальщик. Нам повезло, что он тренирует меня бесплатно.

Скай встал и убрал завтрак, машинально положил посуду в посудомоечную машину и вытер стол. Потом он проверил, поел ли Ремеди.

— Что ты хочешь на ланч? — спросил он у Розалинд, открывая холодильник.— Я сейчас иду заниматься с Николасом — может быть, сделать тебе сэндвич, чтобы ты его съела попозже?

— Нет, дорогой. Мне сегодня хорошо. Я сумею и сама что-нибудь приготовить, когда проголодаюсь.

Скай посмотрел на мать: похоже, она действительно хорошо себя чувствовала. Он снова сел за стол и взял ее руки в свои,

— Тебе точно хорошо? Мне и вправду кажется, что тебе стало намного лучше,

Мать кивнула.

— Не знаю почему, но я чувствую себя так, будто подхожу к концу длинного туннеля. А он был длинным, не так ли? Не знаю, что бы я без тебя делала.

Скай поскорее убежал, чтобы встретиться с Николасом в мест-ном спортзале; ему не хотелось оставаться и выслушивать благодарности матери. Если бы его жизнь была такой, как прежде, сейчас он чувствовал бы себя беззаботным. Мать выздоравливала, наступили теплые дни, а через несколько недель начнутся пасхальные каникулы. Но, став Стравагантом, он считал, что все усложняется. Он видел, как самый влиятельный человек в Талии чуть не умер от отравления, и Скай больше не был уверен, кому можно доверять.

Для Камилло Нуччи, самого старшего из молодого поколения в семье, было делом чести ненавидеть каждого ди Кимичи, а его заветнейшим желанием было отомстить за убийство своего дяди Донато, которое произошло еще до рождения Камилло. Его отец Маттео был пока самым богатым Нуччи, и по его заказу строился самый роскошный дворец на дальнем берегу реки, главным образом для того, чтобы досадить герцогу Ник-коло. И Палаццо ди Кимичи на Виа Ларга, и величественный Палаццо Дукале на главной городской площади были меньше, чем этот дворец Нуччи.

Род Нуччи был таким же старинным, как и род ди Кимичи. Семейство Нуччи было почти таким же богатым, как и семейство ди Кимичи. Но два клана находились в состоянии войны, и никто уже не помнил, когда она началась. Скорее всего, это произошло более двухсот лет назад, когда первый Альфонсо ди Кимичи и первый Донато Нуччи были друзьями. Молодые люди ухаживали за одной и той же молодой женщиной — прекрасной Семирамиде. Она была столь же надменна, сколь и красива, а оба поклонника были менее знатного происхождения, чем она сама.

Все происходило в то время, когда два семейства только начинали копить свое богатство: Нуччи получали прибыль от производства шерсти, а ди Кимичи — от изготовления духов. Молодые люди принесли подарки Семирамиде. Подарком Донато была шерстяная шаль, теплая и мягкая, но не очень элегантная. А подарком Альфонсо — хрустальный пузырек лилейного одеколона.

Тогда было лето, и тщеславная Семирамиде отложила шаль, но побрызгала запястья одеколоном. Альфонсо добился ее благосклонности. С тех пор на протяжении поколений, если один из Нуччи встречал кого-то из ди Кимичи на улице, первый держался за нос, а второй блеял, как овца. Звезда ди Кимичи засияла быстро: деньги, которые они заработали, продавая духи и лосьоны, принесли им такое богатство, что они вскоре открыли банки, где хранились деньги половины королевских домов Европы; банки начисляли большие проценты за свои займы.

Альфонсо умер, когда ему было за шестьдесят, а через восемнадцать месяцев его старший сын Фабрицио объявил себя герцогом Джилии. Богатство Нуччи также приумножилось дух обширные овцефермы обеспечивали им непрерывный приток капитала. Но они никак не могли сравняться с ди Кимичи, которые держались высокомерно, носили изысканную одежду и приобретали титулы так же легко, как другие покупали ботинки.

Нуччи могли бы собрать своих сторонников, чтобы сформировать нечто вроде оппозиции семейству ди Кимичи в Джилии. Но вместо этого они лишь грустно размышляли над своими недостатками и учили молодое поколение ненавидеть парфюмеров и банкиров.

Однако они все-таки занимали почти равное с ди Кимичи положение в обществе, поскольку были богаче любого другого талийского семейства, и поэтому казалось, что давняя неприязнь будет забыта, когда молодому Донато предложили посвататься к Элеаноре ди Кимичи. Но первоначальная вражда вспыхнула снова и война между двумя семействами стала в сто раз ожесточеннее после оскорбления, нанесенного Элеаноре, и убийства Донато.

Неудивительно, что Камилло не скрывал своей радости, узнав о том, что герцога пытались отравить. Ему рассказал об этом человек, который, сняв ливрею лакея ди Кимичи, прямо с Виа Ларга побежал в старый palazzo Нуччи.

— А ты задержался, чтобы посмотреть, заболел ли он?— с нажимом спросил Камилло.

— Да, — ответил он. — Я сам подал ему грибы, молодой князь их не ел — вы говорили, что именно так и будет. Потом, когда они доели главное блюдо и взялись за фрукты, герцог стал хвататься за желудок. Я подождал, пока его не начало тошнить, а потом подумал, что мне лучше удрать.

— Они начнут расследование с повара, я в этом не сомневаюсь, — сказал Камилло. — Не хотел бы я оказаться на его месте. — Он вручил своему наемнику кошелек, полный серебра со словами: — Хорошая работа. А теперь, я думаю, тебе следует несколько недель отдохнуть — возможно, в горах.