Страница 6 из 11
— Ты дочь великого царя джиннов, моего мудрого наставника! Он был уверен, что ты станешь прекрасной женой… Что увидишь во мне того, кто исполнит все твои мечты… Кто станет твоим супругом и повелителем…
— Моим кем?!
Нет, не гнев сейчас чувствовала Марджана. Ей было смешно — подобного глупца среди людей не найти. Оказывается, глупость-то вся у огненного народа сосредоточена! Глупость и презрение. Ну что ж, малыш… Пора тебе узнать, что может «бессильная» дочь Димирьята.
— С-супругом… и повелителем, — повторил Джидрис намного тише. Блеск глаз собеседницы отчего-то испугал его. Блеск глаз и мягкое движение рук девушки.
«Маленький глупец, — усмехнулась Карима, — умишка-то тебе Бохрам и не дал…»
Марджана обернулась к наставнице:
— Кара, мне придется просить у тебя прощения…
Та в ответ пожала плечами — она чувствовала, что сейчас случится. И была почти рада этому. Пора уже Димирьяту оставить дочь в покое, забыть, как и обещал, превратить в обычного «никчемного человечка». С каждым проведенным здесь годом люди вокруг казались Кариме все достойнее и чище, чем «благородные» огненные народы.
— Супругом и повелителем… — Марджана повторила слова Джидриса, словно пытаясь взвесить их значение.
Девушка опустила глаза к ладоням, свела руки вместе, а потом повернула кисти так, чтобы они образовали чашу. И в чаше этой заплясал крошечный синеватый огонек.
«И это все, на что ты способна, ничтожная… Что ж, мне иного и не надо. Бессильная жена куда лучше своенравной и решительной особы…»
Но больше ни о чем Джидрис подумать не успел — огонек в руках Марджаны выплеснулся вверх языком алого пламени, охватил кресло вместе с сидящим в нем гостем и вылетел в высокое окно.
Загорелись занавеси, запах паленой шерсти повис в воздухе, вытесняя ароматы цветов. Вслед за креслом полетела в окно и загоревшаяся ставня.
Карима, не медля ни секунды, выплеснула воду из узкой вазы на тлеющий ковер. Вместе с водой на черные обугленные пятна полетели и кремовые розы — подарок очередного воздыхателя Кары.
— Девочка моя…
Марджана в полуобмороке обмякла в кресле.
— Я выполнила твою просьбу, Кара. Мы поговорили…
Карима со слезами смотрела на воспитанницу. Она-то понимала, скольких сил той стоила сегодняшняя «беседа» и как долго теперь придется девушке приходить в себя.
— И больше никогда не заговаривай со мной о муже и детях… Слышишь?
— Обещаю, малышка.
Свиток третий
Скрытый от посторонних взглядов огромной пальмой шейх Мехмет, бей Мейт, прислонился к мраморной колонне, скучающе разглядывая шумный, заполненный гостями зал. После долгих лет войны, пусть победоносной, но сжигающей всю душу, он вернулся, решительно настроенный изгнать мрачные воспоминания и отдаться наслаждениям мирной жизни.
Но такого он не ожидал. И не знал, куда деваться от преследований пронырливых свах, болтливых мамаш и их перезрелых дочерей, стремившихся поймать его в свои сети. В безумном вихре празднеств по случаю победы богатый, знатный, увенчанный лаврами ветеран считался чрезвычайно выгодным женихом. К собственной досаде, Мехмет слишком поздно это понял.
Уголки его губ кривила презрительная гримаса. Он не испытывал ни малейшего желания выходить на поле любовных битв и тем более не собирался жениться. Сколько бы он ни твердил об этом, ему не верили, напротив, его внимания старательно добивались даже те из дам, кого осаждали настоящие орды поклонников. Такая всеобщая любовь была ему не по вкусу. И, желая немного отдохнуть, Мехмет поспешил скрыться за пальмой.
Видел бы его кто-то из его полка!
Шейх Мехмет горько усмехнулся. Вряд ли его люди назовут нынешнюю жизнь бывшего командира такой уж скверной: в роскоши, богатстве, в обществе первых красавиц королевства хотел бы оказаться любой из них. Но стать объектом охоты… Все-таки нет.
Что с ним случилось? Ведь до войны он считал все эти приемы обычной жизнью. Должно быть, гарь военных пожарищ навсегда отравила его вкус к обычным мирным будням. Или все дело в женщинах? Ни одна из них не обладала откровенностью, простотой и обаянием той, кого он не мог забыть.
Мехмет в который уж раз мысленно вернулся к далекой ночи на тихом острове. Прошел целый год. Он не ожидал найти там рай или провести чарующую ночь страсти с коварной обольстительницей. Он действительно не смог забыть ту ночь на Эгрипосе и волшебницу, давшую ему утешение.
С тех пор он боролся с растущим желанием вернуться на остров и найти Марджану, просто чтобы понять, что вскружило ему тогда голову — магия острова или магия девушки. Возможно, на самом деле все гораздо проще: долгие месяцы войны и одиночества превратили первую встреченную им женщину в идеал красоты.
К сожалению, он не мог найти предлога, чтобы пуститься в такое путешествие. Судя по вестям, доходившим даже в столицу, юзбаши Фарух оправился от ран, ведет мирную жизнь и нашел работу секретаря у престарелого аристократа. В его письмах и намека нет на горькую жизнь калеки.
Но даже если это и так, он всегда может сказать, что хочет навестить бывшего подчиненного…
— Нашел, где спрятаться, — прервал его размышления веселый мужской голос. — Неужели ты не понимаешь, скольких красавиц успел разочаровать? И скольких матушек заставил кипеть?
Перед ним стоял сэр Оливер виконт Кромвель («зовите меня Кром, приятель!»), с понимающим видом разглядывая приятеля. Они познакомились в прошлом году на Эгрипосе и за последние несколько месяцев уже здесь, в столице, успели подружиться. Хотя шейх Мейт совсем не хотел заводить новых друзей, пока еще болят душевные раны, нанесенные потерями старых друзей.
— Вот, возьми, это поможет, — уверил Кром, вручая ему бокал. — Думаю, сейчас тебе нужно более сильное средство, чем безвкусный шербет.
Мехмет с благодарностью принял и тут же осушил бокал, с наслаждением ощущая жидкий огонь, который согрел, казалось, саму его душу.
Виконт Кромвель был посланником далекого туманного Альбиона, что, впрочем, не мешало ему слыть самым успешным повесой по обе стороны Геркулесовых столпов. Высокий, светловолосый и могучий, он пользовался шумным успехом у дам, бесстыдно вешавшихся ему на шею. Именно он ввел Мехмета в ближний круг властителя. Именно он уговорил друга посетить и сегодняшний бал.
Шейх с облегчением вздохнул.
— Отличное лекарство, но ты по-прежнему в долгу передо мной.
Кром сверкнул улыбкой:
— Каюсь.
Он появился в столице еще весной. Похоже, кроме долга перед своим королем, он выполнял еще какие-то поручения, поручения совсем иного свойства, потому что большую часть времени проводил все же не в Кордове, а на кораблях, снующих по Серединному морю от островка к островку. Сегодня же он просил Мехмета отправиться с ним на бал именно потому, что не выносил долгих славословий и пустопорожних заверений в несуществующей дружбе, надеясь, что присутствие блестящего инбаши Мейта поможет ему оставаться в тени.
— Понимаю, испытание суровое, — кивнул он, дружески хлопнув Мехмета по плечу. — Хуже любой чумы, когда тебя осаждает так много женщин, которые к тому же то и дело признаются в любви.
— Да, особенно если вспомнить, что любят они не меня, а мои доходы и будущий титул.
Как единственный родственник и наследник своего престарелого дядюшки, Мехмет должен был принять власть над провинцией, когда дядюшка все-таки решит уйти на покой.
— Не забывай о том, что ты знаменит… Герой войны и все такое, — добавил Кром. — Похоже, ты не представляешь, сколько мужчин готовы отдать полжизни, лишь бы оказаться на твоем месте!
Мехмет вымученно улыбнулся:
— Я предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь. Лучше всего — на далеком острове. Может быть даже на Эгрипосе.
Кром покачал головой: