Снежный Барс

– Здорово, – шепотом восхитилась Астор, – никто не заметил! Как ты это?..

Борн хмуро шикнул на нее. Вне лагеря его умение было бесполезно, поскольку, чтобы отвести кому-то глаза, надо наверняка точно знать, где находится этот человек… или люди. Сейчас был самый рискованный момент. От лагеря они уже отошли, но еще недостаточно далеко. Если кто-то со стороны приглядывает за лагерем или же кому-то вздумается именно сейчас отойти по нужде, есть большая вероятность, что Борн не сможет его засечь, особенно если наблюдатель догадается вовремя затаиться в окружающем непролазном кустарнике. А какова позиция для убийцы! Вот она, юная графиня, как на ладони, и не сразу поймешь, с какой стороны прилетела смертоносная стрела.

Борн думал так, озираясь по сторонам. И не знал, что наблюдатель все-таки есть, – человек, которого телохранитель ожидал тут встретить меньше всего. Ну кто мог подумать, что граф, вопреки здравому смыслу, ускользнет от бдительной охраны и вздумает прогуливаться в такое время в стороне от безопасного и обустроенного лагеря. И ведь не собирался сбегать из-под охраны как неразумный мальчишка, всего лишь хотел немного подумать в одиночестве. Если бы Борн знал об этом, он, наверное, перестал бы задаваться бессмысленным вопросом – в кого такой непоседливой и упрямой удалась Астор. Однако Борн ни о чем не подозревал, и графу каким-то чудом удалось незаметным пойти за ними. Может, потому и удалось, что он и не скрывался на самом-то деле.

На маленькой стоянке было тихо, костер почти догорел. Тлел едва-едва, только чтобы Борну – а в основном, конечно, Астор – было видно, куда идти. Кто бы сомневался, что настырная девчонка наотрез откажется сидеть на месте и тем самым пропустить самые важные, по ее мнению, события. А оставлять юную графиню в лагере под охраной, как все успели убедиться, совершенно бесполезно. Девчонка здорово наловчилась избавляться от слишком пристальной опеки охраны. Вот только Борна и де Энхарда ей обмануть еще ни разу не удавалось, даже Ортон и тот через раз оставался в дураках. Так и получалось – графиня обязательно сбежала бы, оставь ее хоть на минуту без присмотра. И тогда что безопасней? Таскать девчонку за собой ночью, когда, возможно, за каждым кустом прячется убийца, который не побоится рискнуть собственной жизнью, лишь бы достать жертву? Или же понадеяться на бдительность охраны и Ортона? Парень слишком молод, не справится он с этой чертовкой. А к тому же Борн с некоторых пор ему слегка не доверял. Он вообще теперь никому не доверял… Да еще эта необходимость сохранять тайну. Просто чудо какое-то, что за эти дни никто ничего не заметил! Все еще живы, никаких нападений не было. И это притом, что они вели себя совершенно неразумно и были уязвимы до крайности. Но пока что все, каким-то чудом, обходилось.

«Это ненадолго, – отстраненно подумал Борн. – Нам просто неприлично, бесстыдно везет. А такое везение, как правило, в один момент прерывается быстро и страшно. Кто-то, возможно, заплатит жизнью за наше нынешнее везение…»

Сейчас граф и его дочь в большей опасности, но нападений пока нет. Тоже везение? Или посланцы пока не знают, где искать задержавшийся в пути отряд? Вполне может быть, если у шпиона нет возможности сообщить своим о местонахождении кортежа. Но скоро он такой способ найдет, можно не сомневаться. Магию, например. Очень похоже…

А они тут который день сидят на месте в безлюдной глуши и шляются по ночам среди этого проклятого кустарника, где можно целую армию спрятать. Борн понимал, насколько неразумно они себя ведут. Халай и де Энхард тоже это понимали. И никто ничего не пытался изменить. Будто так и надо. Не считать же вялые попытки Барса возразить, его даже девчонка слушать не стала. В любом случае бросать раненого де Энхарда никто не собирался. Он был нужен, вот и все. Всем им зачем-то нужен.

Барс почти с нежностью посмотрел на Шторма. Сколько уже раз он удивлялся редкостному бесстрашию своего коня. Он не боялся темной ночи, чужого человека, ведущего его в эту непонятную ночь, потому что знал, что его ведут к единственному хозяину. А в том, что Шторм знал это, Барс ни на миг не сомневался. Конь даже не испугался его звериного обличья, словно бы хозяева каждый день должны превращаться в здоровенных хищных котов.

Вообще-то Маркус никогда не любил лошадей, и даже не потому, что большинство из них от него шарахались. Просто у него было исключительно потребительское отношение к этим беззащитным, по его представлениям, животным. Не раз за свою жизнь ему приходилось в трудной ситуации утолять голод за счет собственного коня, и, что греха таить, порой даже в сыром виде. Честно говоря, в сыром виде они ему как раз больше нравились. Ведь нужно непременно выжить самому. В общем, отношения с лошадями у Барса не сложились. Но Шторм… Шторм – это совсем другое дело. Он не средство передвижения, он партнер, не слабая лошадка, а весьма сильное животное.

– Твой конь такой же упертый, как и ты, – заметил Борн. – Ни в какую не хотел идти со мной, пока я не произнес то заковыристое слово со всеми правильными ударениями.

Шторм, не обращая внимания на запах крови, низко опустил голову и тихо фыркнул. Его горячее дыхание вздыбило шерсть на спине Барса.

Астор присела рядом, отстранив конскую морду.

– Ну как?

Барс коротко рыкнул.

– Жив пока, как видишь.

– Да ну тебя, с твоими дурацкими шутками!

Борн опустился рядом на корточки. Со скрипом потер небритый подбородок.

– Ну ладно, Барс, коня мы привели. А как ты собираешься на него взгромоздиться?

– Если бы я знал, – ответил тот коротко. На минуту прикрыл глаза. Разумней было бы, конечно, не тратить силы понапрасну и трансформировать голосовые связки обратно. Но разговаривать через Астор… девочка не всегда соглашается адекватно передавать его слова остальным.

– Будем думать, – заявил Халай, поняв, что ответа не дождется.

Астор крепко обняла Барса за шею, носом уткнулась в перепачканный мех.

– Ой, Маркус, как я боюсь, что у нас ничего не получится! Отец узнает, что будет…

Борн и Халай разом вскинулись, хватаясь за оружие. Барс оскалил клыки, собираясь зарычать. Однако тревога оказалась ложной. Из кустов с треском выбрался граф.

Конечно, как в плохой комедии, он оказался именно здесь и именно сейчас.

Даже в темноте было видно, что лицо де Энакера пылает гневом. Может быть, он был зол оттого, что все делалось в тайне от него. А может быть, припомнил, как Барс однажды выбрался из постели Астор. При наличии воображения представить он мог все, что угодно. И нельзя сказать, что граф страдал полным отсутствием воображения.

Борн раздраженно хмыкнул и вновь опустился на корточки, не слишком вежливо покосился на графа.

– Так я и знал, что это не может долго продолжаться. Какого беса вы пришли сюда ночью, граф? Вам жизнь уже не дорога?

И мысленно про себя: «Как ты мог его не заметить, остолоп?!»

Де Энакер даже опешил. Вопрос никак не вязался с обычно вежливыми и предупредительными манерами Борна. А тот между тем продолжал:

– Вы хоть понимаете, что делаете, граф? Ладно, вашей дочери подобная взбалмошность и безответственность, в какой-то мере, простительны, она, по сути, еще ребенок. Но вы-то взрослый, здравомыслящий человек!

– Остынь, Борн, потом будем разбираться, – прорычал Барс. – Лучше давайте поскорей убираться отсюда. Что-то нехорошее у меня предчувствие. Если граф вас выследил, то кто-то мог выследить и его.

Борн раздраженно буркнул что-то напоследок, но мысленно согласился. Барс даже сам вряд ли догадывался, насколько его подозрения верны. Ведь мало кто знает, что Холос – мастер неприятных случайностей. И если среди посланцев найдется достаточно толковый жрец-маг, он безошибочно укажет место и время, когда можно застать жертву в самой неприятной для нее ситуации. И даже иной раз эту ситуацию подстроить. А сейчас самый подходящий для этого момент. Обе жертвы далеко от лагеря, ночью. И всего двое охранников.