Снежный Барс

– И ты думаешь, он продаст его нам?

– Очень надеюсь. Нам вообще-то нужен один цветок, а не все растение, но в этом-то и вся проблема. Гетру очень капризное растение, его трудно вырастить вне естественных условий. Цветет оно только раз в год. И цветок как раз больше всего ценится. Он невероятно красив.

– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался Борн.

– Когда-то давно я сполна испробовал на себе действие марагона. Не скажу, что это было здорово. Выжил только благодаря другу, а потом мне пришлось искать противоядие ему… Это давняя история, я не люблю о ней вспоминать.

– Насколько давняя?

– Очень давняя. – Маркус почувствовал, что его голос срывается на рык, и попытался успокоиться. Демоны бездны, он прожил не один век, но лишь трижды за все это время ему было так важно спасти кого-то! Важно настолько, что он не жалел собственной жизни. Два предыдущих раза ему это не удалось, и воспоминания до сих пор отдавались болью и чувством вины. Проклятая абсолютная память, она воспроизводила события минувших столетий с точностью фактов и остротой ощущений! Маркус ничего не забывал, даже если всей душой этого хотел.

Но одно Барс знал наверняка: он не позволит девочке умереть! Ни сейчас, ни когда-либо потом. В лепешку расшибется, но не позволит. Потому что в тот момент, когда яд попал в кровь Астор и она потеряла сознание, Маркус вдруг ощутил внутри себя страшную пустоту. Он больше не чувствовал той невидимой, но прочной ниточки, которая связывала их сознания благодаря дару Странника. Ощущение было такое, будто в его душе образовался кусочек ледяного космического вакуума, который медленно рос. И это было… пугающе, жутко! Герцог де Энхард, Снежный Барс, который за всю свою долгую жизнь мало чего боялся, в данную минуту испытывал неподдельный страх. Он боялся, что холодная пустота внутри останется навсегда и разрастется. Это было хуже смерти.

Маркус де Энхард

С такими мрачными мыслями, как у меня, недолго и вовсе впасть в отчаяние. Но нельзя! Не имею права! Прочь ненужные эмоции, оставим только холодную логику. Всегда помогало. Сейчас только цель впереди. Пострадать угрызениями совести можно будет потом, когда все закончится.

Я даже не заметил, как мы добрались до порта. Тут оказалось пять разных суденышек. Яхты и верткие шхуны.

Борн быстро разузнал у коменданта порта, где находится судно купца Амида из Саудары. Впрочем, догадаться и так было несложно. Красивая и изящная, но глубоко сидящая в воде из-за груза, шхуна слабо покачивалась на волнах у самого удобного причала в этом порту. Грузчики с деловитостью муравьев таскали туда-сюда какие-то тюки. Мы с напарником некоторое время постояли, разглядывая судно под названием «Сирена Саудары», затем, не сговариваясь, двинулись к трапу.

На шхуну нас, конечно, не пустили. Собственно, мы и не рассчитывали, что нас вот так, с ходу, пустят. Охрана держалась сдержанно-высокомерно, так, словно они охраняют как минимум дарнисадского императора, а не торговца и любителя древностей, по сути обычного антиквара. Такое поведение меня обычно раздражает, впрочем, у них работа такая. Нам же сейчас нужна вежливость и учтивость благородных господ. С ума сойти, как давно я об этом не вспоминал!

– Прошу прощения, господа, – я изобразил вежливую улыбку, что, признаться, было непросто, глядя на эти каменные рожи, – мы хотели бы встретиться с достопочтенным Амидом Дахаром.

Один из охранников окинул нас безразличным взглядом, но я четко ощутил его недоверчивое внимание. Для этого человека мы, конечно, выглядели подозрительно. Я намного выше его и шире в плечах, мое знакомство с воинским искусством ни у кого не вызовет сомнений. Борн хоть и не грозен с виду, но сразу понятно – боец серьезный. Оба вооружены, к тому же одежда не то чтоб небогатая, но… походная. Чего от нас можно ждать? Но, бездна Холоса, у нас нет времени на препирательства со стражей. Что бы им такое сказать? А впрочем…

– Передайте своему господину, что о встрече просит герцог де Энхард с важным делом от графа де Энакера.

Охранники поколебались, но все же послали кого-то с докладом, сами с места не сдвинулись. Я мысленно хмыкнул, как все-таки громкие имена и титулы действуют на людей. Стоит только упомянуть «графа» или «герцога», и вот тебе, пожалуйста. Может, и не поверят, но на всякий случай все равно поведут себя вежливо, чтобы не навлечь гнев оскорбленного аристократа.

Слуга вернулся довольно быстро, поклонился… ну так, скажем, скорее, кивнул. Вроде и вежливо, но любой спесивый аристократ за такую вежливость и голову снести может.

– Мой господин примет вас.

Мы последовали за молчаливым слугой, который привел нас в каюту, напоминающую нечто среднее между кабинетом и жилой комнатой в обычном доме человека с хорошим достатком.

Купец завтракал.

– Присаживайтесь, дорогие гости, – любезно предложил Дахар. – Присоединяйтесь к моей трапезе.

Каюта почему-то была обставлена на западный манер, хотя колорит востока странным образом присутствовал едва ли не в каждой детали.

Мы вежливо и при этом с большим удовольствием приняли приглашение. За всей этой беготней я и Борн, если честно, успели значительно проголодаться. А яств, расставленных на столе, пожалуй, хватило бы на троих таких купцов, как Амид. Или на полтора меня.

Я с интересом разглядывал купца. Человек этот казался каким-то тщедушным. Очень худой малорослый восточник, он никак не соответствовал расхожим представлениям о человеке с более чем хорошим достатком. И имя у него было столь же несоответствующее. У него просто обязано было быть другое имя.

Впрочем, стоило только повнимательнее приглядеться, становилось понятно, что первое впечатление несколько обманчиво. Амид Дахар явно слабым не был, невзирая на свою невнушительную комплекцию и сухощавость. Он, пожалуй, даже мог быть опасным бойцом, очень уж выверенные и плавные у него жесты, выдают хорошее знакомство с боевыми искусствами.

Мне как-то доводилось потягаться с одним восточником. Точно такой же маленький, жилистый и сухой, как скелет в пустыне, а меня, бойца с тысячелетним опытом рукопашной и раза в три большей массой тела, клал на лопатки три раза из пяти. Мастера своих секретов не выдают. М-да, благо посланцы всякие там единоборства не особенно уважают.

Купец напоминал мне старого лиса, с хитрым прищуром глаз, в которых всегда светится лукавство пополам с любопытством.

Когда трапеза была окончена, он заговорил первым. По традиции своего народа он представился, приложив ладонь к груди и поклонившись:

– Я – Амид Дахар из Саудары.

Из Саудары он, как же! Я ухмыльнулся про себя и коротко склонил голову, вспоминая когда-то прочно вбитые в меня хорошие манеры.

– Мое имя Маркус, герцог де Энхард («крон-герцог, – уточнил я про себя, – давно исчезнувшего с лица мира государства»).

– Борн Хейдар, – последовал моему примеру напарник.

Дахар (имя, могу поспорить, ненастоящее!) по-птичьи склонил голову набок и с прищуром посмотрел на нас. Я вдруг ощутил неприятное покалывание в висках. Вот как, а он, ко всему еще, оказывается, и маг! Я имею некоторый иммунитет к проявлениям магической силы, таким, например, как попытка проникнуть в мой разум. Но в этот раз я сознательно не стал закрываться. Пусть его. Может, так даже будет лучше, меньше объяснять придется.

– Итак, господа, какое же столь важное дело у графа де Энакера ко мне? – весьма метко осведомился купец. Даже вопрос сформулировал довольно точно, не «у вас, герцог», а «у графа».

Я вежливо улыбнулся:

– Думаю, граф в данный момент не предполагает, где мы находимся. Но могу уверить, мы действуем от его имени.

Купец в ответ тоже улыбнулся. Не думаю, что мое заявление стало для него новостью. Ведь все это же он вычитал из моего сознания.

– Хорошо, господа, поставим вопрос иначе: какое у вас ко мне дело?

– Мы ищем довольно редкую вещь и надеемся, что она у вас есть.