Страница 8 из 9
– А что у нас из емкостей? – задумался Полонский. – Несколько ведер – половина из них уже дырявая, тазик, миски, тарелки, вот эта фигня. – Он кивнул на бак с питьевой водой. – Еще есть бензобак, в который вы лед не затолкаете…
– Успокойтесь вы, – небрежно отмахнулся Серега. – Вас послушать, так вы до лета собрались плавать по морю-океану. Ну, день или два. Будь я проклят, если нас не подберет какое-нибудь судно. В этом океане множество судоходных путей, неужели нас никто не заметит? Из Америки, Японии, из Азии, из Советского Союза, черт возьми!..
– Все-таки будем экономить, – возразил Ахмет. – Емкости заполним, но в день на всю компанию расходуем не больше двух литров воды из бака. То есть каждому по полной кружке. Хотите, сразу выпивайте, хотите – растягивайте. Лед грызите. – Он криво усмехнулся. – Но чтобы не ныли и не упрашивали. То же самое с едой. Норма на сегодня: две банки перловки. На всех. Доедим хлеб.
– А завтра разгрузочный день. – Филипп натянуто хихикнул и немного побледнел. – Будем питаться перловой крупой.
– Ты угадал, – удивился Ахмет. – Именно так и будет.
– Я не понимаю, – всплеснул руками Серега. – Чего с ума-то сходить? Мы что, Робинзоны Крузо? – Парень замолчал и покраснел, когда не встретил одобрения в лицах товарищей. – Ну ладно, – примирительно забормотал он. – Давайте поголодаем, вернемся в часть стройными, помолодевшими.
– И с дровами как-то не совсем, – отметил еще одну больную проблему Федорчук. – Такой дубак, блин! В общем, на неделю-то хватит, – прикинул он на глазок запасы чурок и угля. – А потом не знаю, придется перегородки ломать.
– Я немного начитанный… – как-то издалека и смущенно, словно в этом было что-то порочное, начал Полонский. – «Вокруг света» люблю, все такое. Да и на память не жалуюсь. К чему я, собственно? – Он сглотнул, подумав о чем-то тревожном. – Давайте представим, что в ближайшее время нас не найдут и нам предстоят скитания по океану. Мимо Курил и северной оконечности Японии проходит холодное течение Оясио. Полагаю, именно оно нас подхватило и куда-то несет. В прошлом веке, да и в нынешнем, японские рыбаки, бывало, терпели бедствие у своих берегов. Джонки теряли управляемость и плыли по течению. На выходе из Оясио их подхватывало теплое течение Куросио. «Синее течение». Есть и другое название… – Филипп замешкался, но все же озвучил: – «Течение смерти». Немногим удавалось вырваться из его плена. Джонки дрейфовали по океану месяцами, их носило сложными зигзагами в стороне от судоходных трасс. Было много случаев, когда японские лодки, попавшие в Куросио, находили много месяцев спустя – то у Калифорнии, то у берегов Мексики. Живых там не было – сгнившие трупы. Есть такая легенда, что даже рыбы и птицы боятся пересекать «течение смерти», обходят его стороной.
– Ты это к чему? – напрягся Ахмет.
– А к тому… – голос у Полонского немного осип. – Если через несколько дней мы войдем в Куросио, то дрова уже не понадобятся. Тепло там.
– Вот же мать твою!.. – выругался Серега.
– Не говори, – согласился Ахмет, скорчив пренебрежительную гримасу. – Давно уже подмечено, что излишняя образованность до добра не доводит. Вот скажи, Филипп, тебя за язык тянули?
– Не согласен. – Голос у Филиппа окончательно сел. – Предупрежден – значит, вооружен. Мы должны четко представлять, с какими опасностями столкнемся в ходе нашего героического плавания. Да ладно, мужики, шучу я. – Он бледно улыбнулся. – Не в девятнадцатом веке живем. Сейчас и связь, и самолеты, и быстрые суда. Даже спутник где-то там. – Он кивнул на потолок. – Все коварные течения уже изучены вдоль и поперек, в них нет ничего страшного.
Но через час он сам добавил в «мед» вторую ложку дегтя. Караульные валялись в кубрике после очередной разминки. Борта баржи обрастали липким льдом с какой-то сумасшедшей скоростью. Все емкости без дырок обложили ледышками, натолкали льда в бак. Серега и Федорчук возлежали на матрасах со скрещенными на груди руками, не хватало только свечек в головах.
Ахмет вернулся из рубки с печальным известием. Первое впечатление оказалось верным. Бортовая рация скончалась точно так же, как и переносная. Приборы молчат. Определить координаты судна невозможно. А даже определишь – что дальше? Их может нести на Аляску, может в Америку или даже в Индонезию в обход Японии. В любом случае юрисдикция Советского Союза в означенных районах как-то сомнительна и солдаты автоматически становятся дезертирами.
Филипп Поплавский перебирал газеты. Отсыревшие и скукожившиеся он отправлял под печку, остальным давал право на вторую жизнь и складывал их в аккуратную стопку.
– Смотри-ка, свежая, – удивился он, разворачивая номер «Красной звезды» за двадцатое декабря.
Газета действительно считалась свежей. Пресса в воинские части на Дальний Восток добиралась месяцами, отлеживаясь на всех станциях и полустанках. Данный экземпляр печатной продукции даже помяться не успел.
Филипп пробежал глазами по передовице, как-то криво ухмыльнулся, перевел взор чуть ниже, потом в сторону, опять вернулся и начал всматриваться в колонку, озаглавленную «Сообщение ТАСС». Что-то привлекло его в этой статье. Филипп вдумчиво читал и вдруг побледнел.
Метаморфоза подчиненного не укрылась от Затулина.
Сержант насторожился и спросил:
– Америка напала?– Хуже, – пробормотал Полонский и как-то растерянно глянул на Ахмета. – Заявление ТАСС!.. Здесь сказано, что советское правительство объявляет об испытаниях баллистических ракет для запусков тяжелых спутников Земли и межпланетных полетов. Указаны координаты района Тихого океана, где будут проводиться стрельбы. Сорок градусов северной широты… Черт! – Он не стал читать координаты. – В общем, до Гавайских островов. С пятнадцатого января по пятнадцатое февраля советское правительство убедительно просит соответствующие ведомства сопредельных государств дать указания капитанам судов не заходить в район испытаний, поскольку данный квадрат является небезопасным для мореплавания.
Поднялись все, сгрудились над Филиппом. Несколько минут солдаты переваривали прочитанное, потом стали растерянно переглядываться.
– И что? – не сразу въехал Федорчук. – Ну и пусть пуляют, чтобы империалисты нас боялись. Намекаете, что нам на голову может прилететь какая-нибудь болванка? Да ладно. – Он преувеличенно бодро засмеялся. – Наоборот же! Если по нам стрельнут, то быстрее найдут.
– Хорошо тебе, Вовка, – вздохнул Филипп.
– Это почему мне хорошо? – обиделся Федорчук.
– А потому, – огрызнулся Полонский. – В мире много великих и умных людей, но тебя среди них нет. Что тут непонятного? Мы в курсе, что готовятся учения, но никто не знал, на какую тему. Район стрельбы – это тот самый, где мы сейчас находимся! Значит, искать нас в этом квадрате не будут. Значит, посторонних судов, у которых мы можем попросить помощь, тоже не предвидится! Район закрыт для плавания. Они же не сумасшедшие. Зачем лезть под наши баллистические ракеты, если проще это дело обогнуть? И как же вовремя, черт возьми, – с пятнадцатого января по пятнадцатое февраля!
Прозревшие солдаты потрясенно помалкивали, вникали в масштаб разверзшегося бедствия. Полонский злобно скомкал газету и бросил в топку.
– Да ладно, – неуверенно пробормотал Серега. – Неужто совсем никто не плавает? Ну, боятся нас, конечно. Но ведь самолеты летают? – Он с надеждой уставился на бледнеющего сержанта. – Мы можем на палубе что-нибудь написать, и сверху увидят.
– Точно, – согласился Филипп. – «Народ и партия едины». И нас спасут.
– Не кощунствуй, – разозлился Серега. – Напишем, что обычно пишут: SOS или как там его…
– Напишем, Серега, напишем, – скрипнул зубами Ахмет. – Кровью. Или углем. Как только снег растает. – Сержант погрузился в мрачную задумчивость.
– Ну все, – обреченно вымолвил Полонский. – Сейчас наш командир заявит, что самая лучшая профилактика от вредных мыслей – работа на свежем воздухе. Боже правый, как мне надоело воевать со льдом!..