Страница 67 из 86
Вот бы ты за что принялась. Школой артиллерийской обзовём эту затею, а как ты дела в ней наладишь, повышу тебя до поручика.
Наталья мурлыкнула и притулилась к тёплому боку супруга. Понятно. Уже обдумывает новое для себя положение. Преподавать ей раньше не приходилось, кроме как показывать и растолковывать. А это — не одно и то же. Тем более — не книжку писать.
Изучение флота Гриша начал с документов морского приказа. Выписывал новые для себя словечки: шебека, прам, утлегарь, — чтобы потом выяснить, что они означают, но в основном пытался разобраться в том, из чего флот состоит, кому подчиняется и как обеспечивается всем необходимым. Торговые суда, присылаемые во время войны боярами вместе с припасом и экипажами, составляли, безусловное большинство боевых единиц. Встречались среди них фрегаты или нефы, но в основном — пузатые барки и ещё куча незнакомых наименований, судя по перечисленному вооружению, более пригодных для перевозки войск или припасов, чем к сражению.
Создалось впечатление, что отношение к морю, как к удобному пути перевозки сухопутных дружин, традиционно закрепилось в головах знати, если полагать, что они искренне пекутся о победе над супостатом, а не о выгодах от торговли.
Иная картина представала взору при знакомстве с регулярной частью флота. Тут преобладали парусно-гребные суда. Небольшие юркие скампавеи, пригодные для плавания на мелководье и в узостях, но и штормующее море не грозило им неминуемой гибелью. Способные перевезти плутонг солдат и равно удобные для абордажа или десантной высадки. Всего их насчитывалось шесть десятков.
Следующими по численности были галеры. Два десятка этих кораблей состояло на службе. Они могли везти уже полную роту десанта а, если брать численность бойцов вместе с гребцами, то вполне способны были в одиночку даже с фрегатом сцепиться, воткнув в него таран и перебросив трапики. Разбирая донесения об их плаваниях, отметил, что в сильные шторма они нередко переламывались, да и потери среди гребцов на них при пушечном обстреле всегда оказывались значительными, отчего на вёслах старались использовать каторжников — их не так жалко. Просто не хватало их на все корабли.
Ещё в зимнее время галеры старались в походы не посылать. Тут сказывался не только риск штормов, по и ропот экипажей, а уж каторжники, прикованные к банкам, просто мёрли от холода на ветру в мокрой одежде.
И, наконец, галеасы. Три их всего и как раз в холодное время они и плавают, принимая на этот период гребцов с галер. Места для них вывешены по бортам на манер балкона, закрытого крышей, так что от ознобления люди не страдают. Вот эти корабли в длину бывают и по семьдесят метров, и по восемьдесят — с галеон, считай. Не во всякой гавани и не у любого причала помещаются.
Понятное дело, чем больше судно, тем крупнее пушки на нём.
Парусников во флоте меньше. Самые крупные из них — фрегаты. Трёхмачтовые быстроходные корабли для дальних плаваний, у которых на нижней палубе установлены орудия. На верхней — тоже, но калибром поменьше. Их два десятка.
Еще десяток нефов. Они короче фрегатов, зато шире и орудий тоже много, и борта толсты, потому не всякое ядро способно нанести нефу вред.
Далее — общим числом десятка два — бриги, бригантины, шхуны. Они в основном служат на посылках, для разведки или охранения. То есть корабли вспомогательные, хотя с транспортным судном или равным неприятелем потягаться способные.
Разобравшись с этими сведениями, Гриша приостановился. По размышлении получалось у него, что новыми пушками вооружать нужно, прежде всего, парусно-гребные боевые единицы. Ветер, необходимый для движения парусников, вызывает волнение, отчего точность стрельбы с качающихся палуб сильно снижается и преимущество в дальности выстрела, достигнутое применением стальных стволов, уничтожится промахами. Тут и прицелы не помогут.
Зато в тихую погоду ход под вёслами даёт возможность маневрировать. Вот и получается, что на скампавеи удастся поставить колёсные пищали, чтобы из них на кораблях противника открытые порты обстреливали, и гладкостволки пятидесятимиллиметровые, чтобы окатить палубы картечью перед абордажем. Такой вот тактический приём возник в голове.
Длинноствольные нарезные пятидесятимиллиметровки встанут на галеры — они и сквозьтолстые корабельные борта орудийную прислугу противника выбьют до входа в зону действия его артиллерии. А то и рангоут повредят, лишив управляемости. Опять же для скампавей, буде таковые в боевом ордере, пособление изрядное. Опять тактическое соображение созрело.
Ну а галеасы из дальнобойных соток, почитай, любому супостату повреждения нанесут издалека, чем и галеры и скампавеи от лишних повреждений и потерь оберегут.
Есть план. Тем хороший, что имеются под него готовые корабли. И нехороший, потому, что для парусно-гребного флота желательно иметь поблизости свой берег. Большая команда много кушает, а на солонине или размоченном сыром горохе гребец недолго протянет. От такой работы ещё пьют, как лошади и воды на это надо много.
Другой момент — неприятеля хорошо бы перехватить до того, как он на берег высадится, а то вози потом туда войска, да воюй на суше. То есть потребно поглядывать за подходами и сообщать своевременно. А ведь судно, везущее весть и перехватить недолго, да и не успеть оно может запросто, если далеко. Связь!
Записал в книжечку узнать у Тыртова, как он с казаками через топографические вышки сносится. А потом открыл свод морских сигналов. Тут, в основном, описывались разные флаги, и что они означают. Команды, предупреждения, уведомления. Довольно богатый выбор, одинаково понятный и нашим и всем остальным — своего рода международный язык. Еще и слова можно было из тех флагов составлять, то есть между отдалёнными вышками при наличии подзорной трубы переговариваться можно. А если сигнальные вышки поставить на разных островах, где их верхние точку окажутся в пределах прямой видимости, так вообще куда угодно сообщение получится послать.
Рассмотрел хорошенько карту и — да — должно выйти. Конечно, иные башни придётся высокими строить, но не до небес. Снова в книжечку записал.
Так, с техникой разобрался. Если честно — это была лёгкая часть. Дальше — он это точно знает — куда труднее разбираться.
Итак, деньги на весь корабль получает капитан. Не жалование — оно отдельно, а для ремонта и пополнения припаса. Хотя, порох идёт по пушкарской части стрелецкого приказа, как и ядра с картечью. А вот всё остальное, от капусты до корабельного леса — это уже капитан закупает и рабочих нанимает, когда нужно. Людей в команду тоже он берёт, кого пожелает, а не пожелает — так и не заставишь его.
Над несколькими кораблями — эскадрой — стоит командор. Сами эти эскадры могут менять свой состав в зависимости от задач, о чем распоряжается адмирал, руководящий флотом, куда включены несколько эскадр. Всего адмиралов в Рыссии трое, а командоров одиннадцать. И денег содержание флота требует много, все казённые, то есть из царской мошны.
Опять всё в деньги упёрлось. Собираются они, как и на Ендрике, из оброка с крестьян, живущих на казённых землях и с податей, что с купцов взимаются, да с ремесленников и иного люда податного сословия. Государю принадлежит примерно десятая доля угодий страны — остальное — боярские вотчины. Зато большинство городков, портов и мануфактур тоже стоят на казённых землях. Но не все. Иные, что образовались уже после выдачи грамоты на кормление, оказались во власти слуг государевых. По прикидкам выходит, что не более пятой части собранных с населения денег попадает в казну, хотя, благородное сословие о доходах своих никому докладывать не обязано, потому тут и ошибка может быть.
Ффух! Вряд ли он из бумаг больше узнает. Пора глазами на корабли смотреть и с людьми знакомиться.
Тут нужно политически действовать, не забывая о статусе и иерархии. Поэтому первым вызвал к себе во дворец генерал-адмирала — командующего военно-морскими силами. Рядом с тронным залом, оборудованным скамьями для бояр, имеется подходящая комната, приспособленная для малых приёмов. Тут и потчевал Григорий пожилого боярина. Наталья с Любавой сами готовили, они и блюда подавали. Когда царица с царевной кубки наполняют, да кусочки подкладывают — это любого растрогает.