Хозяйка города

Колени дрожали. Ей бы прилечь, но до дома ещё добираться — минут сорок с пересадкой. Маша склонила голову на подставленные руки, и далёкое гудение машин сделалось эфемерным.

Была бы она талантливым медиумом — она бы взяла его след и пошла по нему. Она бы нашла и — возможно — спасла бы ребёнка, которого он собирался убить следующим. Но следы были такими слабыми, что пока она добьётся привлечения к работе штатного медиума, они простынут совсем.

Маша достала мобильный и нашла в списке номер Антонио. Секунду думала, стоит ли, палец повис над зелёной кнопкой. Вздохнула и сунула телефон в карман шортов.

Ночью Маша снова была на набережной, под раскрытыми крыльями Матери-птицы. Села на высокий парапет, подтянула колени к груди и прислушалась, закрыв глаза. Чувствительность к не-жизни возвращалась — по каплям, по иголочным уколам на подушечках пальцев.

Город, который лежал за аллеей клёнов, был теперь не просто расплывшимся пятном света. Он был живой тенью, которая вот-вот распадётся на тысячи теней поменьше, и каждая будет мыслить и двигаться. Затаив дыхание, Маша искала среди них фантом города, не представляя даже, какой он. Она только знала, что он должен быть очень сильным, а значит — очень ярким. Холодный ветер с реки щекотал ей спину — по телу бежали мурашки.

— Открой глаза.

Маша дёрнулась от испуга: женский голос прозвучал очень близко, так близко, что, казалось бы, она должна была слышать шаги и дыхание. Перед ней стояла Вета — привалившись плечом к стеле, она разглядывала фонарные блики на поверхности Совы.

— Ты меня хотела найти?

Маша спрыгнула с парапета. Как бы там ни было, а уверенно стоять на ногах — никогда не лишнее.

— Фантом города, если говорить точнее. — Откровенность за откровенность.

— Смотри. Зря что ли ты вторую ночь на спишь.

Маша прикрыла глаза — знакомое покалывание в кончиках пальцев не стало сильнее, но она вдруг ощутила это, словно бы ей позволили ощутить. Пришлось открыть глаза: он стоял за спиной Веты, шагах в пяти, в лужице темноты между двумя фонарями.

Пришлось долго моргать, прежде чем она его рассмотрела — тёмный силуэт как будто расплывался, стоило только обернуться в его сторону.

— Теперь, когда ты насмотрелась, мы сможем поговорить серьёзно? — произнесла Вета. Он так же стоял за её спиной, но теперь — совсем невидимый. Маша чуяла его разве что только собственным страхом. Остальные чувства не работали.

— Говорите. — Голос подрагивал от напряжения. За эти секунды Маша устала так, как не устала за всю вчерашнюю ночь.

— Я не убивала детей. Когда я говорю о себе, я имею в виду и его, конечно. — Вета едва заметно дёрнула головой влево.

— Но вы же сами говорили, что дети вызвали фантом города, и он начал их убивать.

— Да, это правда. Но с тех пор, как мы с ним вместе, он никого не убивал. Теперь ему это не нужно, у него есть я.

Маше почему-то вспомнилось, как сегодня днём Вета и Антонио шли по набережной, и он осторожно держал её под руку. Представилось вдруг, как след в след за ними шагает фантом и чуть зубами не скрипит от ревности и злобы.

— Я слышала, конечно, что некоторые сущности привязываются к людям и уже потом могут питаться только энергетикой определённого человека, но чтобы настолько…

Вета чуть улыбнулась — её улыбка хорошо была видна в сырно-жёлтом фонарном свете.

— Я же говорила, что не разбираюсь в специальных терминах.

— А кто тогда убивает детей? — вздохнула Маша. Ей не нравился разговор. Ничего приятного, когда за плечом твоего собеседника стоит призрачная сущность, которая ещё неизвестно, на что способна.

— Я очень хочу, чтобы это выяснилось. И когда я говорю про себя, я имею в виду и его, как ты понимаешь, Маша.

— Я это уже поняла.

Маша отвернулась, чтобы разложить по полочкам все свои мысли. Но это не получалось, хоть Вета и молчала, но сущность, которая маячила в лужице темноты, нервировала и притягивала к себе всё Машино внимание. Вета заговорила снова.

— Это странно: на олимпиаде я знакомлюсь с тринадцатилетней девочкой, и она умирает. Случайно узнаю об этом — она прыгнула из окна. Обычный случай — самоубийство подростка, да? В автобусе рядом со мной садится мальчишка, и через месяц я слышу, что он покончил с собой. Со мной по соседству жила милая леди, и однажды вечером… Я могу не продолжать, да?

Маша качнула головой, всё ещё чувствуя на себе тяжёлое прикосновение сущности. Её держали, как будто она могла бы сбежать.

— Ты же разберёшься со всем этим, правда?

— Это вы подговорили Антонио, чтобы…

Вета пожала плечами, так естественно, словно каждый день вела пространные беседы на ночных аллеях.

— Я попросила Антона. То есть сначала он рассказал мне о тебе. Говорил, у тебя особая чувствительность.

Это не было лестью — просто констатацией факта. У тебя особая чувствительность — ты должна разобраться со всем этим.

— Ерунда какая, пару раз в институте я общалась с сущностями, вот и вся чувствительность. У вас, видимо, тоже чутьё неплохое.

Маша сузила глаза, рассматривая фантом за спиной Веты. Первый раз — или он сам ей позволил, наконец — она разглядела его получше. Высокий человек, старик или просто мужчина в возрасте, не разобрать, он был одет в просторный сюртук, тёмные брюки, вот только штанины и рукава были как будто пустыми. Видимость тела. Одежда, натянутая на каркас. Огородное пугало.

— У меня тут не в чутье дело. — Вета смотрела на Машу выжидательно, серьёзно, так что ей осталось только кивнуть:

— В любом случае, это моя работа. Мне придётся найти виноватых.

— Я рада, что мы договорились. — Чуть мягче сказала Вета и зачем-то поправилась: — Мы рады.

Ощущение тяжелого взгляда отпустило Машу, и она покачнулась, как будто выпуталась из цепких рук конвоира.

— Не ищи нас больше на набережной. — Голос, которым заговорила Вета, стал другим. Теперь сложно было сказать, женский он или мужской. Теперь он больше походил на вой воды в трубах и скрежет подъёмных кранов. — Мы сами к тебе придём чуть позже. Узнать, как дела.

У неё был всего один свидетель — неразговорчивый, хладнокровный и неподатливый к давлению — всего один, но он был. С него Маша и начала рано утром, когда поднялась с кровати, всё ещё разбитая, с трясущимися руками и жаром. Свидание с фантомом города не прошло бесследно.

Она взяла телефон, не успев даже переодеться. Как будто боялась, что чуть придёт в себя, и уже не сможет решиться. Едва попадая пальцами по кнопкам, набрала номер.

— Хочу увидеться с тобой.

Мама помолчала в трубку, но даже это молчание было её характерное, отличное от любой другой тишины.

— До следующей недели не подождёт?

— Нет, сегодня.

— Подъезжай к моей станции метро.

Когда Маша вошла на кухню, Сабрина чуть не подавилась чаем.

— Что, ночью было восстание сущностей? Ты выглядишь так, как будто сражалась с десятком одновременно. И нельзя сказать, что победила.

Маша села рядом и отобрала у неё чашку. Отхлебнула, совершенно не чувствуя вкуса. Верный признак того, что силы истощены — слабость, и не хочется даже есть. Хочется спать и не спится — снятся яркие картинки и пронзительные крики.

— Примерно так всё и произошло. Только сущность была всего одна, но — фантом города.

— Ух ты, — пробормотала Сабрина после нескольких секунд напряжённого молчания. — Ты его нашла.

Маша взяла в рот кусочек печенья и с трудом проглотила — организм отозвался мучительной тошнотой. Плохо, очень плохо. Жар, кажется, спадал, но легче от этого не становилось.

— Это он меня нашёл и решил слегка взять в оборот. Теперь буду искать то, не знаю, что. Ещё одну сущность, которая убивает детей, или человека, который так мастерски водит всех за нос. Можно сказать, из следователя меня опять перевели в поисковики.

Сабрина её перебила:

— Я тебя одну не отпущу.

Маша вздохнула — Сабрина обладала исключительной бесчувственностью к не-жизни, даже хуже — она просто распугивала сущности послабее одним своим появлением. Но могла и вправду помочь, если дело зайдёт за ватерлинию.