Страница 66 из 117
29 февраля командующий Туркфронтом приказал послать к Щербакову, а если возможно, к Анненкову делегацию с предложением сдаться, гарантируя обеспечение личной неприкосновенности всем сдавшимся и согласившимся признать советскую власть и не предпринимать никаких действий в будущем, могущих навредить советской власти. «При этом, — говорилось в приказании, — надлежит указать белому командованию о тех грандиозных успехах, которые имеют место в последнее время красные войска на всех фронтах, на полный разгром противника и на полную бесполезность дальнейшего сопротивления всех тех, кто сопротивляется в Семиречье, объединяясь командованием Анненкова и Дутова и проч.». Командующий приказывал делегацию выслать в составе трех человек, фамилии которых сообщить для утверждения, не позже 1 марта. Противнику для ответа дать двенадцать часов с момента вручения предложения. В случае неудовлетворительного ответа немедленно начать наступление{177}.
4 марта комбриг 3-й стрелковой Павлов и военком Буленко донесли:
«Наших делегатов в Капал не пустили. Пакет вручен уполномоченному офицеру в двенадцать часов второго марта. Принявший пакет офицер от имени белого командования сообщил, что через 12 часов ответ дан не будет, и предложил приехать за ответом третьего марта в 12 часов дня. На основании Инструкции сделано распоряжение делегатам, чтобы они за ответом не ездили. Таким образом, предложение считается отвергнутым»{178}.
В этот же день бригада начала наступление на Капал, но, вследствие сильного снежного бурана, продолжавшегося в течении двух дней, наступающая пехота понесла значительные потери обмороженными и дошла до изнеможения. Поэтому, а также в связи с недостатком фуража для кавалерии, войска в ночь на 6 марта были отведены на исходные позиции.
Поняв, что с налета Капал не взять, красное командование начинает кропотливую подготовку наступления на город. С целью воспрепятствования отступлению противника на Капал и принуждения к сдаче его гарнизона, 23 марта город подтянутыми красными частями окружен, одновременно кавалерийской группой перехвачен тракт Капал — Арасан. На сторону красных перешли 30 перебежчиков, среди них — несколько офицеров-казаков. В этот же день была пресечена попытка отряда белых силою до 300 человек пробиться в Капал из станицы Арасанской. Кольцо вокруг Капала сжимается.
Успешные наступательные действия красных на Бахтинском и Уч-Аральском направлениях удручающе подействовали на гарнизон Капала, и он решил сдаться. В 10 часов 26 марта белое командование выслало делегацию, которая заявила о прекращении сопротивления. 28 марта в 15 часов 45 минут капальскому гарнизону был предъявлен ультиматум о сдаче в течение 24 часов оружия. Условия капитуляции были вручены начальнику гарнизона Капала полковнику Бойко[73] и были приняты.
Мирный договор был подписан. В 17 часов 28 марта красные войска вступили в Капал. Гарнизон Капала в составе партизанского полка (209 сабель), Приилийского полка (275 сабель), Алатавского полка (518 сабель), Управления коменданта полевого этапа (51 человек), команды капальского артиллерийского склада (16 человек), рабочей колонны (17 человек), команды связи (15 человек), казачьей батареи (60 человек), 2-й отдельной радиостанции (3 человека), капальского продовольственного магазина (15 человек) и штаба Южной группы (6 человек) во главе с ее временным командующим полковником Бойко разоружены. Однако сопротивление Арасанского гарнизона продолжалось. Он прекратил сопротивление лишь после трехчасового боя в 13 часов 30 минут 28 марта.
Преследование группы командующего Южной группой генерала Щербакова в количестве 150 человек окончилось неудачей: ей удалось оторваться от преследователей и уйти в Китай. С падением главного опорного пункта белых войск в Семиречье — Капала — началась цепная реакции прекращения сопротивления и сдачи других гарнизонов. 29 марта сложили оружие гарнизоны станиц Аксуйской и Саркандской, без сопротивления сдавались гарнизоны других станиц и сел.
По донесению врид. (временно исполняющего должность. — Примеч. ред.) начальника штаба 3-й Туркестанской дивизии Осипова и врид. ее военкома Костюка от 5 апреля 1920 года «части противника с радостью встречают наши войска».
7 апреля красные вошли в Лепсинск, где захватили 9 орудий, много винтовок, имущества. Преследования противника не производилось{179}.
Как пишет Анненков, он отлично сознавал, что создавалось положение, при котором его армия не сможет долго держаться, но он хотел выиграть время, чтобы дотянуть хотя бы до весны, до подножного корма, а потом двигаться на юг, имея до 15 тысяч конницы.
«Увы, — с горечью вспоминает он, — надежды не оправдались! Оренбуржцы не хотели больше драться. Они говорили: „Мы не признаем атамана Анненкова. Мы знаем лишь своего атамана — Дутова. Он устал, а мы не меньше его устали. Он командовал, а мы кровь лили“. Эти разговоры почти открыто шли всюду и среди рядовых, и в штабах».
Возмущенный Анненков издал приказ, в котором писал: «В Оренбургском отряде слышу разговорчики, которые тяготят славных партизан. Я принял вас не для того, чтобы кормить и содержать на попечении, и я сумею заставить вас драться!»
Приказ был подтвержден несколькими расстрелами, в том числе двух полковников. Оренбуржцы притихли, но началось дезертирство и бегство за границу. Анненков принял меры, выставив на путях к границе заслоны, которые изымали у уходивших оружие, казенные вещи, военную форму, лошадей. «Вы — беженцы, — объясняли они возмущавшимся дезертирам, — вам это уже не нужно, а мы будем драться!»
Пока полки шли, из Лепсинска была получена телеграмма: «Атаман Дутов со своим конвоем бежал в Китай. Власть Советов восстановлена. Призываю всех встать на борьбу с атаманом Анненковым. Председатель Лепсинского Совдепа Горбачевский».
Вот так номер выкинул Дутов! Ни слова атаману, ни телеграммы! А кто такой Горбачевский? Это командир 20-го стрелкового полка славной армии Колчака! Вот какие полковники командовали полками Сибирской армии! Шила в мешке не утаишь!
Весть быстро разнеслась по полкам. Атаман Анненков не особенно опасался восстания среди партизан, но чужая душа — потемки. «Среди 7 тысяч партизан 4 — мобилизованных, т. е. 50 %, а у них большое желание уйти домой. Они теперь уже не нужны, но как их распустить, чтобы они не стреляли в затылок? Трудная задача».
Оборона Анненкова продолжала трещать. Дутовские полки сдавались один за другим, а те, что не сдались, вслед за своим атаманом ушли в Китай, не предупредив об этом Анненкова и оголив его правый фланг.
Белое движение в Семиречье заканчивалось крахом, и нужно было принимать решительные меры, чтобы вывести остатки своих войск из-под удара. Выход был только один — интернироваться в Китай. Только так можно было сохранить тысячи жизней и кадры для продолжения борьбы. А в том, что такое время наступит, Анненков не сомневался.
«Партизанские полки прибыли в Уч-Арал к своему атаману, — вспоминает он. — Нужно кончать то дело, которое отняло сотни тысяч казаков. Одним словом, нужно закрыть лавочку. Нужно прикрыть эту войну, ибо один в поле не воин. Не нужно доводить до того, чтобы вас выгнали из пределов России, нужно самим уйти с честью. Атаман видит, что деревня Уч-Арал не может вместить и кормить весь отряд, Она уже тяготится. Он созывает крестьян и говорит им:
— Два с половиной года мы сражались против большевиков, вы помогали нам. Теперь уже нам трудно бороться. Все в руках большевиков. Если мы будем здесь держаться, то потом вам будет плохо. Мы уйдем и уйдем по-доброму. Смотрите, не вздумайте сразу переменяться и стать нашими противниками, иначе наше возвращение будет для вас губительным.
Крестьяне плачут и уверяют в дружбе. Действительно, это единственная деревня, ни разу не признававшая власть Советов. Кругом все деревни, освобожденные партизанами, объявляли власть Советов, был случай, когда в уходящий полк стреляли из Андреевки.
73
Бойко Семен Емельянович — войсковой старшина, уроженец г. Верный. Окончил Казанское пехотное училише. Участник Первой мировой войны, в Гражданской — командир Приилийского полка. Возглавлял оборону г. Капал, после его сдачи — концлагерь. Работник военкомата в г. Верном. В 1920 г. — один из организаторов антибольшевистского восстания 1920 г. Расстрелян 21 сентября 1921 г. Не реабилитирован.