Замри и прыгни

– А может, Вовчик потому и шляется по своим тусовкам один, что ее стесняется? – пришла в голову неожиданная мысль. – Ну куда он с такой женой на прием или в ресторан?

–  Да нет , – оборвала она себя . – Просто в их мужском кругу так принято. Без жен.

Да и что ей там делать? Бизнес, машины, футбол. Или хоккей. Иногда – политика. Послушаешь – скулы сводит. Вот он ее и не берет, знает, что она этого не любит. А самому – что ж – надо! Как он говорит, в тусовке не засветишься – по миру пойдешь! Вот и разделение труда. Он представительствует, она – пашет.

Зоя оделась, закрыла форточку, задернула жалюзи, щелкнула рычажком пульта, принуждая охранную сигнализацию принять состояние готовности.

– Сейчас заведу машину и выкурю последнюю сигарету, – даже прижмурилась она от предвкушения долгожданного наслаждения. Улыбаясь, открыла дверь, шагнув во влажную свежесть осеннего вечера.

– А вот и птичка вылетела! – вырос перед нею кто-то большой и темный, пыхнул прямо в глаза струей сигаретного дыма и одним точным движением плеча задвинул женщину обратно в полуоткрытый проем. – Звони шефу, что взяли! – кинул этот большой кому-то сзади.

И Зоя, обмерев, увидела, что из темноты вывернулся еще один, такой же огромный и страшный.

– Ну-ну, давай, веди, – теснил ее первый в тускло освещенный коридор. – Где тут у вас пыточная?

Второй в это время говорил по телефону, буквально подпирая первого сзади.

– Шеф, нашли. Она. Хорошо, ждем.

В рассеянном зеленоватом свете пожарных лампочек близкие лица страшных бандитов (а в том, что это были именно бандиты, сомнений не возникало) казались жуткими оскаленными масками с провалившимися глазницами.

– Кто вы? – едва сумев расклеить крепко сжатые от страха губы, спросила Зоя. – Что вам надо?

– Не узнаешь? – расправил перед ней плечи первый. – Забыла? А так хорошо нас описала!

Господи, это же они! Те самые!

Закаменев от ужаса и не в силах сделать ни шага, Зоя в упор уставилась на черноволосого парня в коротком черном плаще. Это он издалека грозил ей ножом. Значит, сейчас и…

– Ну! – Громила стремительно согнулся в коленях и сделал короткий рывок прямо к Зое, словно собираясь размазать ее по стене.

Женщина отшатнулась, ударилась затылком о дверной косяк. Из глаз тут же брызнули слезы. То ли от боли, то ли от страха.

– Че, так и будем в коридоре торчать? – прорезался второй. – И так два часа на улице протоптались. Веди давай, где тут у вас сесть можно. Да не трясись ты! Щас шеф приедет. Скажет, что с тобой делать.

– Ага, – хохотнул первый. – На фарш пустить или в бетон закатать.

Зоя начала тихо сползать по стене. Прямо на затоптанный пол.

Лучше она умрет сама. Прямо сейчас. Вот так.

Пол стремительно приблизился, женщина различила на нем даже маленький светлый камушек, видно занесенный чьим-то ботинком. Вот камушек вырос до размеров валуна, сейчас она ударится об него головой, и все!

– Но-но! – Ее тряхнуло, на груди треснула, не выдержав рывка, деревянная плащевая пуговица. – Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась. – Еще один мощный рывок за ворот плаща, и ее буквально впечатали в пупырчатую стену.

Зазвонил чей-то телефон.

– Открываю, шеф! – радостно сообщил второй.

Кто-то вошел в коридор, сделал какой-то жест. Первый снова сгреб Зою за ворот и потащил, подталкивая коленом, куда-то вперед. Открыл ногой ближнюю дверь, впихнул в кабинет. По-прежнему держа за шиворот, нашел выключатель, зажег свет, толкнул на первый попавшийся стул. Зоя осела на него неловким косым кулем, выровнялась, чтоб не упасть, сжала руками сиденье.

Бухгалтерия. Вот куда они попали. Значит, и убивать ее будут тут. Завтра придут девчонки, а тут кровища и она, мертвая… Испугаются ведь. А если еще и стены забрызгают? Как отмывать? Обои тут не моющиеся, обычные. Надо попросить, чтоб перешли в ее кабинет. Там все-таки привычнее. И народу бывает меньше.

Зоя вскинула голову, готовясь высказать последнее желание, и уткнулась глазами в совершенно незнакомое лицо. Худое, с двумя поперечными длинными складками от висков к щекам, узкими сухими губами и длинными, как у кошки, светлыми глазами без зрачков.

– И вот эта тетеха устроила такой шмон? – недоверчиво поинтересовался длинноглазый. – Тебе чего, жить надоело? – придвинулся он вплотную к Зое. Теперь друг от друга их отделяла лишь узкая столешница. – Твою мать! – выругался шеф. – Просил же, тихо, чтоб никто не видел! Придурки! – шаркнул он глазами по сгорбившимся у двери мордоворотам. – Карел Барбосу нажаловался. Барбос меня завтра на предъяву вызывает! Получается, свои у своих крысятничают. Хорошо, если только за машину платить заставят…

– Шеф, – гундосо пробубнил кто-то из «близнецов», – ну мы же хотели как лучше. Типа, Карелу кто-то взрывчатку подложил, мы гонца поймали, который колеса резал. Вы – герой. Карел наш должник.

– Придурки, – еще раз сплюнул узкогубый. – Взрывчатку куда подкладывают? В салон или под днище. А чтобы она сработала, надо, чтоб машина поехала. А вы колеса пропороли. Как на ней ехать? Кто в эту лажу поверит? Да еще и спалились… Карел вам что, сопля зеленая? Его сам Барбос уважает! Конкретный мужик. А теперь он Барбоса пошлет, что охрану не обеспечил, а Барбос на мне выспится. Ну а я… – Длинноглазый поднялся и угрожающе двинулся к двери, в косяки которой вжались подельники, разом сдувшиеся и уменьшившиеся в росте.

В этом странном монологе, доносившемся из какого-то потустороннего далека, Зоя мало что поняла. Вместо имен – собачьи клички. Карел, Барбос… Кто-то кому-то подложил взрывчатку, а охранник Барбос – овчарка, наверное, – теперь будет отсыпаться.

– Думайте, что делать, идиоты! – снова уселся на стул шеф. – У меня теперь один выход: или вас замочить, в наказание. Или убедить Барбоса, что это был кто-то левый.

– Ну! – обрадовался первый «близнец». – Нас же, кроме этой мочалки, никто не видел. Кончить ее, да и все. Мало ли по городу ходит пацанов в черных плащах!

– Дебил, – процедил шеф. – Карел же у нее был! И если теперь мы ее замочим, все! Скажут, свидетелей убираем, понял?

Зоя, снова поймав сквозь марево страха обрывки разговора, сообразила, что речь идет о ней. Что это она – свидетель, и страшный Карел был у нее. Когда? Не знает она никакого Карела. Она вообще с бандитами вот так близко – первый раз…

– Слышь, ты, тетя, – снова придвинулся к ней узкогубый, даже поставил на столешницу локти. – Ты чего Карелу наговорила? Воспроизведи!

Зоя шмыгнула носом, сглотнула, судорожно мотнула головой.

– Я не знаю никакого Карела…

– Я щас тебе блызну меж глаз, сразу вспомнишь! – Шеф угрожающе поднял руку. – К тебе сегодня мужик приходил? Видный такой, здоровый, брови как у Брежнева?

– Приходил, – кивнула Зоя.

– Про машину спрашивал?

– Спрашивал.

– Что сказала?

– Что видела… вот этих… – Женщина едва заметно кивнула на дверь.

– Еще что?

– Все. Он ушел.

Длинноглазый цыкнул зубом, пожевал губами, словно выгоняя языком из-под десен какие-то крошки.

– Слышь, а что это за контора? Ты тут кто? Уборщица?

– Страховая компания, – запинаясь, ответила женщина. – А я – секретарша.

– Ну? – искренне удивился бандит. – Видать, правду Щегол говорил, что у страховщиков дела не катят, если уж такую старую мымру в секретарши берут. А босс кто?

– Рыбаков, Владимир Георгиевич, – нисколько не обидевшись на «мымру», ответила Зоя.

– Рыбаков? – задумался узкогубый. – Не слыхал. А под кем вы?

– Как это? – не поняла Зоя.

– Крыша, спрашиваю, кто? – пояснил шеф. И тут же махнул рукой, показывая, что отвечать не надо. – Не знаешь, понятно. Ладно, сам разберусь.

Он встал, сделал несколько шагов по маленькому кабинетику. От окна до двери и обратно. По меняющемуся лицу было видно, что в его голове происходит сложный мыслительный процесс. Мордовороты, стоящие по-прежнему неподвижно, испуганно следили за телодвижениями грозного шефа.