Замри и прыгни

Она и в самом деле совершенно не понимала теперь, что делать. Ясность и определенность, которые управляли ее действиями еще час назад, вместе со слезами были безжалостно смыты разыгравшимся дождем.

Куда она теперь? Дома нет. Работы – тоже. Вернее, все это есть, оно вполне реально существует, но только вот к ней, Зое Рыбаковой, отныне не имеет никакого отношения.

– Понятно, – неизвестно по какому поводу высказалась брюнетка. – Давай все-таки сядем в машину. Знаешь, я – врач, поэтому точно знаю: смерть от пневмонии долгая и очень мучительная. А мы же с тобой хотели быстро…

– А у тебя еще есть таблетки? – быстро спросила Зоя.

– Увы, – качнула головой Маргарита. – Того, что я выпила, человек на пять хватило бы, точно… А потом, я – фаталистка. Случилось так, как должно было случиться. Значит, придется еще пожить. Хотя, – она горько усмехнулась, – убей меня Бог, не знаю ни как, ни зачем… Так что… Остался только коньяк.

– Я не пью.

– Я тоже. Специально купила, боялась, что струшу в последний момент, а если выпью, то… Сама про себя не знала, что такая решительная.

– Я тоже, – согласилась Зоя. – Только у меня и таблеток не было.

– А как же ты… – И Рита смолкла, видимо побоявшись до конца сформулировать вопрос.

– Выхлопной газ, – пожала плечами Зоя. – Больше ни до чего не додумалась.

– Интересно. – Брюнетка взглянула на новую знакомую с уважением. – Мне бы такое в голову не пришло. А что с тобой? Почему ты голая? Муж из дома выгнал?

– Сама ушла.

– Я тоже.

И они снова надолго замолчали.

Дождь становился все плотней, и уже непонятно было, есть ли на теле одежда или кожа просто обернута мокрой холодной тканью…

Из сомнамбулического состояния Зою вывел громкий чужеродный звук – Рита оглушительно чихнула.

– Замерзла? – равнодушно поинтересовалась Зоя.

– А ты? – шмыгнув носом и откровенно застучав зубами, спросила Рита.

– Не знаю, – ответила Зоя. – Я ничего не чувствую.

И ровно в этот момент ощутила дикий, просто сотрясающий тело озноб. И тут же, в такт Маргаритиным зубам, отчаянно и неуправляемо заклацали ее собственные челюсти.

– Пойдем в машину? – в который раз повторила Рита.

– Пойдем.

В салоне «десятки» было ненамного теплее из-за расколоченного Зоей окна, но зато вполне сухо.

– Слушай, нам с тобой надо куда-нибудь под крышу, – выстучала зубами Маргарита. – Можно было бы в гостиницу, но у меня наличных нет. Только карта, а где сейчас с нее снимешь?

– У меня тоже ноль, – сообщила Зоя. – Украли.

– Эх, сейчас бы забиться в какую-нибудь норку. – Рита, скрестив руки, с силой терла себя по мокрым плечам, пытаясь хоть как-нибудь согреться. – Отлежаться, отдышаться…

– Норку? – Зоя настороженно замерла. Что-то важное, какой-то намек мелькнул в заторможенном мозгу. Она напряглась, физически заставляя эту блудливую мысль остановиться, чтобы уловить ее суть. – Кажется, норка есть…

В ящике ее рабочего стола лежали ключи. От двухкомнатной квартиры где-то на окраине. Их вчера вечером занесла бухгалтерша, попросив передать Владимиру Георгиевичу. На недоуменный Зоин вопрос бухгалтер пояснила, что шеф спрашивал, не сдает ли кто квартиру. Для какого-то своего друга. При этом пожилая бухгалтерша ехидно поджала губы и одарила Зою жалеющим взглядом.

Конечно. Еще одно доказательство ее беспримерной тупости! Наверняка на работе все давным-давно знали о романе Владимира и Леночки. И бухгалтерша понимала, для какого такого друга понадобилась пустая квартира…

А Зоя… Ни на взгляд бухгалтерши внимания не обратила, ни удивилась, почему ключи та передала ей, а не Владимиру. Наоборот. Позвонила мужу и сообщила, что ключи у нее в столе. Он в ответ еще как-то странно замолчал. Зоя даже подумала, что связь прервалась, а потом затараторил, что какой-то Геннадий сильно обрадуется, потому что квартира необходима ему как воздух. Вчера Владимир ключи забрать не мог, потому что они с Зоей на работе разминулись, а сегодня он вообще не приезжал. Стало быть, две блеклых железячки на белом стальном колечке так и лежат у нее в столе. И бумажка с адресом – там же.

– Надо заехать ко мне на работу, там – ключи от квартиры…

– Поехали! На чем? На твоей или на моей? Или – каждая на своей? Не бросать же тут машины?

Действительно. Не бросать же. Зоя тяжело выбралась из «десятки» и поплелась к «форду». Рита шлепала сзади.

В салоне автомобиля, несмотря на открытое окно, было дымно и остро пахло гарью. Зажав нос, Зоя открыла все окна, махнула Рите: «Садись в свою». Легонько тронула педаль. «Форд» не сдвинулся с места. Женщина газанула сильнее. Внутреннее пространство машины мгновенно заволокло удушливым синим облаком, автомобиль взревел, отчаянно и беспомощно, задрожал, как расстающееся с жизнью несчастное животное, и заглох.

– У тебя колеса ушли в глину, – сообщила Рита, поднимаясь из-под багажника. – Почти наполовину. Теперь только трактором. Зачем ты в эту кучу полезла?

– Затем, – буркнула Зоя. И Рита смолкла, мгновенно сообразив.

– Закрывай. Поедем на моей.

Подъезжая к офису, Зоя отчаянно трусила, что может столкнуться с кем-то из знакомых. Сердце бухало у самого горла, измученное холодом от мокрого плаща тело то вдруг бросало в неимоверный жар, то сковывало ледяной коркой.

– Мне пойти с тобой? – спросила Рита.

– Не надо, я сама.

– Тогда надень мои туфли, ты же босая…

Зоя бессмысленно тыкала пуговицей электронного ключа, пытаясь угодить в положенное место над дверью. Эта нехитрая операция удалась ей с десятого раза. Красный огонечек виновато мигнул, уступая место зеленому, едва слышно щелкнул замок.

Женщина вошла в коридор, знакомый до каждого пупырчатого выступа в стене, и остановилась, испугавшись своего ощущения. И закрытые двери, и едва слышно журчащее радио, и вытертая шагами дорожка на линолеуме – все вдруг показалось совершенно другим, абсолютно незнакомым, тревожным и опасным. Зое почудилось, что она не бывала тут никогда! И вот сейчас, поздней ночью, крадется, как вор, по чужому помещению, как по чужой жизни, собираясь совершить нечто такое, чему в ее тяжелой голове и названия-то подходящего нет…

Она тряхнула головой, прогоняя мучительное наваждение, быстро прошла в кабинет, отперла стол. Ключи спокойно лежали, предусмотрительно завернутые в бумажку с адресом.

Зоя опустилась в кресло, окинула прощальным взглядом комнату. Встала, погасила свет и, уже запирая входную дверь, вдруг вспомнив что-то, вернулась. Набрав код, открыла свой личный маленький сейф, уютно притулившийся под столом, не глядя, запустила внутрь руку, извлекла пухлый бумажный пакет, сунула за пазуху. Снова погасила свет и уверенно вышла. Теперь уже – навсегда. На столе в приемной вдруг зазвонил телефон. Зоя испуганно дернулась и ускорила шаги.

* * *

Телефонная трель была бесконечной. Надоедливой, как писк летнего комара ночью, и такой же свербящей.

– Господи, ну кому мы могли понадобиться в такую рань? – Не открывая глаз, Зоя зашлепала ладонью по полу, где на ночь отводилось место мобильнику, уцепила телефон, на ощупь нажала кнопку.

– Зойчик, – весело прощебетала в трубку Ритуля, – ты никак еще не проснулась? Я тебя, когда уходила, будить не стала, но теперь-то пора! Через час – встреча с немцами. Успеешь собраться?

– А сколько сейчас? – Зоя, наконец, разлепила глаза, уткнулась в будильник на тумбочке. – Одиннадцать? Не может быть! – От изумления мобильник выпал из ладони.

– Зойка, ты где? – донеслось из трубки.

– Да здесь я, – женщина никак не могла прийти в себя. – Как это я так, а, Ритуль?

Удивляться было чему. За последние полгода привычным временем пробуждения было пять, в лучшем случае, шесть утра. И не потому, что того требовали дела. Просто не спалось. Зоя, как правило, долго крутилась на постели, насильно заставляя себя вернуться в сон. Считала овец-коров-собак. Засовывала голову под подушку. Вдевала в уши горошины наушников, через которые плеер доносил до нее мгновенно усыпляющую, как уверяла аптечная инструкция, музыку. Не помогало ничего. Мозг лихорадочно прокручивал картинки прошедшего дня, услужливо подсовывал раскадровку дня предстоящего. Устав бороться с собственным сознанием, Зоя вставала. Плелась на кухню, ставила чайник.

Конец ознакомительного фрагмента.