Эвиал

Не солнце сияло высоко в небе. Это горел горячий гигантский светильник, пылающий, подобно их неистовой любви, согревающий, так приятно обжигающий и ласкающий, словно пытаясь превозмочь их страстные поцелуи.

Нет, не цикады стрекотали в придорожной траве. Это все твари Эвиальские тянули восторженные гимны, воспевающие ее страсть к этому темноволосому парню, восхищаясь его лицом, мускулистым телом, смелым сердцем, благородной душой и тысячами прочих достоинств, из-за которых она и влюбилась в него.

Все вокруг говорило ему о ней. Высокие холмы шептали о прекрасных формах Мулибии, зеленые стебельки трав были мягки, подобно ее длинным рыжим волосам, бегущий неподалеку ручеек искренне и с упоением, но все также безрезультатно пытался журчать хоть вполовину благозвучней голоска Мулибии.

— Я люблю тебя!

Сказали они одновременно, и весь мир вокруг в очередной раз исчез, растворившись в жарких поцелуях.

— Знаешь, дорогая — произнес Трэйби, когда они, утомившись дорогой, устроили привал и съели неприхотливую еду: хлеб, сыр, мясо, зелень, которые охотник достал из котомки.

— Помню, одна старая женщина сказала мне фразу, прочитанную ею в какой-то книге: «Сколь прихотливо сияние сапфира и сколь проста блеклость булыжника. Кто положит рядом прекраснейшую драгоценность и убогую дешевку?».

Он вздохнул.

— Услышав это, я был глубоко поражен. Ведь это про нас с тобой. Ты, Мулибия, красивейший драгоценный сапфир, ты с рождения привыкшая к богатству и роскоши, и я, простой булыжник, которые тысячами валяются под ногами, бедный охотник за монстрами, каждое утро отправляющийся на промысел и даже не знающий, не только удастся ли сегодня получить хоть какой-то заработок, но и, вообще, сохраню ли я жизнь. Долго эта фраза бродила в моих мыслях, причиняя страдания …

— Глупый!

Мулибия оборвала его, приобняв за плечи.

— Если я действительно драгоценный камень, то вставленный в самую красивую и дорогую, но и в самую прочную оправу, которая с каждым днем сжимала меня все больше и больше. Я мечтала о свободе, желая вырваться из-под опеки отца, думавшего, что он действует мне во благо, но не слушавшего моих мыслей и мечтаний, считая их возрастными бреднями, которые скоро пройдут.

Она теснее прижалась к парню.

— А ты, Трэйби, полагающий себя булыжником, забываешь, что этот камень свободен. Вольно валяется он на дороге, попадаясь под ноги всем без разбора: и богатому дворянину, и бедному крестьянину. Ты, обычный камень, не испугался проклятий и угроз моего отца, не устрашился общества известных своей жестокостью поури, не убоялся напасть на Святую Обитель, зная, что Красные монахи это так не оставят. Нет, если ты и булыжник, то самый лучший, и спускающий такое сияние, перед которым блекнет такой простой сапфир как я.

— Но дорогая …

Мулибия, не давая договорить, заткнула ему рот поцелуем, заставившим забыть все мысли, просившиеся на язык.

Когда, наконец, их губы разомкнулись, девушка заговорила первой:

— Но что будет дальше? Ты и, правда, не опасаешься погони?

Трэйби улыбнулся.

— Дорогая, самые сильные преследователи, которых пошлет Ригбор, не идут ни в какое сравнение даже с маленьким саблехвостом, которых я уничтожал в свое время немало.

— А если нас догонит сам папа? Что ты с ним сделаешь?

— Ты что Мулибия? Да он причинил мне немало гадостей, он приказал своим слугам избить меня, когда я наивно пришел свататься, но я не буду убивать его, этого отца моей будущей жены.

— Жены? Что-то я ничего об этом не слышала.

Трэйби упал на колени.

— Я как раз хотел поговорить об этом. Мулибия, мне так хочется, продолжить наше дальнейшее совместное существование в качестве супругов. Я знаю, в дневном переходе отсюда, в Зубъих горах, есть жилище Святого Отшельника. Он с радостью обвенчает нас. Ты согласна быть моей женой?

Восторг полосатым питоном обвил ее душу.

— Конечно же, да!

— Так поспешим же!

Нолия приехала на небольшой повозке, ведомой черным халистанским иноходцем, невозмутимо реагирующим на, бежавшего рядом, Кайру. Женщина не держала в руках поводья, зачем эти орудия управления монстрологу?

— А где Ваши спутники?

— Они присоединятся к нам у Обители. Именно там последнее известное пребывание Трэйби и Мулибии. Это, правда, существенно облегчит поиски?

— Вы не ошиблись. Но еще больше поможет какая-нибудь вещь, которая касалась их.

— Да, я знаю. Вот.

И Ригбор протянул магичке финифтиевый браслет.

— Его подарил моей дочери этот голодранец. Она забыла его дома.

Женщина осторожно взяла украшение и протянула его льву. Тот внимательным образом обнюхал его, а затем недовольно рыкнул.

Последовав его примеру, Нолия также пустила в ход обоняние. Ее ноздри затрепетали, принюхиваясь.

— Так, проверим. Хм, создатель браслета родом из Пятиречья. А вот и запах торговца. Изрядный пройдоха.

Она резко дернулась и чихнула. А после улыбка понимания материализовалась на губах.

— Что же, Ригбор, Вам повезло, что Трэйби занимался промыслом на Темных Болотах. Тьма оставляет едва уловимый отпечаток на всех, имеющих с ней дело, даже если это уничтожение ее порождений. Конечно, умелый маг вовремя очистится, но что ожидать от простого охотника? Я почуяла эту «метку» и теперь ни за что не упущу его. Надо только взять след.

— Вот и отлично!

Но девушка уже вновь принюхивалась.

— А вот и следующий аромат. Довольно необычный. Ну, просто несет …

Она судорожно ахнула и бросила испуганный взгляд на Ригбора.

— Простите, я правда не хотела.

Руки купца сжались в кулаки.

А что, ты думала, так просто нажить состояние, не запятнав одежду? Довольна?

Нолия зачарованно помотала головой.

— Ладно, двинулись!

И они тронулись в путь. Заклятие неутомимости, наложенное на коней, позволило сократить длительность поездки вдвое.

Магичка, потрясенная увиденным, вначале просто молчала. Но постепенно она оживилась, не в силах противиться извечной женской привычке поболтать. Ригбор хмуро отвечал, потом, оттаяв, сам стал задавать вопросы. По молчаливому согласию, они не касались обнаруженного Нолией.

Разговор скрашивал унылое однообразие пейзажа. Купцу очень захотелось узнать, какова природа силы монстрологов.

— Ну, как Вам может быть известно …

Нолии, так и не окончившей Академию, было приятно, что кто-то интересуется ее знаниями.

— Сила незримыми ветрами несется по миру, подобная, простите за избитое сравнение, кругам, расходящимся от брошенного в воду камня. Для нее не существует естественных преград, таких как горы и деревья, поэтому она щедро разлита в земле, в воздухе, в воде. Оттуда ее и черпают стихийные маги. Наше же могущество сродни алхимии. Все живые существа в различной степени могут накапливать Силу. Всевозможные животные, населяющие сушу, моря, небо, в какой-то мере обладают возможностью преобразовывать накопленное, что, к примеру, привело к возникновению у них инстинкта, или позволяет саламандре танцевать внутри самого яркого огня.

Кайра, бежавший рядом с повозкой, издал громкий рык.

— Вот эту-то преобразованную ими Силу мы умеем извлекать, заимствуя кое-какие звериные возможности, например, омолаживаться, подобно фениксу. Почему, Вы думаете, я выгляжу столь юной?

Ригбор мысленно вновь пообещал себе больше не попадаться на эту уловку магов.

— А еще, комбинируя способности, мы можем создавать собственное новое существо, или призвать в трудную минуту верного союзника. Но монстролог получает Силу не с помощью пыток, подобно некромантам, а в процессе Слияния со зверем, на время становясь им самим…

С помощью подобных клинков-разговоров удалось быстро убить самое продолжительное чудовище — время. Впереди показались каменные стены питомника благочестивых девиц.

Возле ворот же виднелся десяток всадников в ярко-красных сутанах. Их появление было отмечено бурным восторгом.