Страница 53 из 68
— Неужели Лишённый Тела так испугался, что даже не спросил имени того, кто поставил его на колени?
— Мне не нужно твоё имя, отвечай.
Дух дерзок — приказывать тому, кто заведомо сильнее, кто может лишить даже этого призрачного подобия жизни. Только вот, не подумал, почему маг из Долины так и не воспользовался Силой, а напал подобно смертному с обнажённым клинком и воинским умением. И ещё — он лукавил, когда сказал об имени. Оно бы дало власть над Драконовичем, а главное — дух мог отомстить. Пусть покорно лежит на земле, но когда-нибудь пришло бы время — и лесной воин лежал бы на земле в луже крови, прося пощады, когда призрачные клыки Лишённого Тела сомкнуться на шее…
— Я знаю про Запрет, что наложили на границы этого леса, — начал Драконович. — И что облачённые в плоть не могут покинуть его самостоятельно. Но есть тропы, ведомые только тем, чьи тела давно покинула жизнь. Ты, дух, должен знать, как выбраться отсюда. Поможешь — я не трону тебя, будешь продолжать охотиться в этих местах. Нет… лучше тебе не знать, что с тобой произойдёт тогда.
На кону стояло всё, Драконович рисковал, дух в любой момент мог вновь кинуться, продолжить бой, тогда увидит, что простой воин… И позабавится на славу, растягивая трапезу. Но, как известно, удача приходит только к тем, кто умеет рисковать, вот так ставить всё на кон. Лесной воин не прогадал.
— Охотиться… — Ему показалось, что дух криво ухмыльнулся. — Только ты один за два года… Я согласен. Куда вывести?
— К северной части. — Драконович выдернул меч из земли, лезвие скрылось в ножнах.
— Хорош-шо-о-о-о… — Дух стал блекнуть, тело теряло материальность, что принял для боя, свернулось в грязного цвета комок.
Воин настороженно следил за действиями духа, мышцы напряжены. Если что, спасение лишь одно, сколько бы постыдно оно не было, — бегство. Но Лишённый Тела не выказывал ничего подозрительного, туманный комок поплыл вперёд.
— Стой! — Крикнул Драконович. — Вначале, мне надо кое с кем попрощаться…
Поляна открылась так же внезапно. Драконович оглянулся: дух замер косматой тенью на границе леса и освещённым солнцем пространством. Не скроется, побоится, мелькнуло в голове воина, а ноги уже несли его к избе.
Оргона сидела на крыльце, сгорбленная, голова опущена, до Драконовича донеслось бормотание. Когда бабка, наконец, услышала шаги, голова поднялась, увидел, что по морщинистым щекам текут слёзы, замирают в неглубоких впадинках.
— Пришёл прощаться, — бабка смахнула рукой слёзы, лицо вновь улыбнулось.
— Как же я мог уйти просто так.
Оргона посмотрела ему за спину, некоторое время её глаза не отрывались от духа. Тот качался из стороны в сторону, если переводить на человеческий, можно сказать, что «нетерпеливо топтался на месте». Потом бабка перевела взгляд на грудь лесного воина, сказала:
— Отгадал, значит, секрет куртки. Да, сильным был её прежний хозяин, сильным магом. Всё про Долину какую-то лопотал, а я слушала, как дурочка. Заворожил он меня, да только не магией…
Она оборвала саму себя.
— Всё, всё, хватит, — поднялась с крыльца, слабые ноги донесли до Драконовича, тот и сам шагнул навстречу.
Обнялись, поцеловались на прощание. Воин почувствовал, как что-то тоже побежало по щекам. Достигло рта. Солёное — слёзы! Оргона отстранила от себя, последний раз окинула взглядом. Хотела ещё что-то сказать, но тут сверху каркнуло, старый ворон, так его и звали — Ворон, сорвался с крыши, чёрное тело описало круг над оградой.
Он камнем рухнул вниз, цепкие когти ухватили два черепа, сорвали. Они упали где-то за оградой, а на той освободилось два места.
— Два путника скоро прибудут, — сказала Оргона.
Брови Драконовича изогнулись.
— Ты что, всё ещё…
— Да нет, — отмахнулась та, — те просто заблудились, сами не выберутся. Надо помочь. И черепа ещё искать в траве, обратно прилаживать. Постарел Ворон, всё никак отучить не могу.
Она тяжело вздохнула. Воин подался вперёд, но остановила сухая рука.
— Нет, сама справлюсь, иди давай.
Бабка повернулась спиной, медленно пошла к воротам. Драконович вздохнул…
Когда его спина уже скрылась в лесу вместе с духом, Оргона, присев у дерева, закрыла глаза. Хоть бы эта куртка помогла ему, пусть выживет. Прежний её хозяин нашёл дом в Жёлтом Замке…
Дух не пытался обмануть, завести в глубокую чащу, откуда уже никогда не выбраться, как поначалу ожидал Драконович. Он просто вёл, вёл долго. Скоро просветы меж деревьев стали встречаться всё чаще и чаще, солнечные лучи весело накинулись на стальное кольцо на голове воина, заливали всё вокруг золотым светом. Драконович щурился, никогда солнце не светило так ярко, никогда не было столько света. Это не нравилось, желваки играли на скулах.
Дух тоже не в восторге, всё время ищет тень, ныряет под мохнатые лапы веток, Драконовичу тоже приходится идти самой заросшей дорогой. Лицо уже всё в царапинах, как будто бежал сквозь еловую рощу. Лес как будто не хочет отпускать.
А может, и вправду не хочет?
Воин кидал полные тоски взгляды на деревья, глаза блестели при виде прекрасных лесных цветов, что собирались на полянах, водили таинственные хороводы. Те немногочисленные звери, попадавшиеся на пути, казались единственными братьями, а то, что ожидало впереди — враждебным краем пустыни. Как ещё назовёшь пространство, лишённое сплошного растительного покрова? Лысая пустыня, огромная пустыня представала в сознании Драконовича.
За всё время дух не произнёс ни слова, воин тоже не пытался завязать беседы. Да и о чём могли говорить живой и мёртвый, два враждебных друг другу существа? Один мечтает полакомиться плотью спутника, выпить кровь, второй настороженно наблюдает, следит за каждым движением. Дух ещё мог понять Драконовича, в памяти ещё хранились воспоминания о прошлой, человеческой жизни, но тот никогда, будучи живым, не поймёт пустоты, царящей в жалком подобии души, заполнить которую может только кровь, много тёплой крови.
Глупец, идиот! Подозревает, следит, как бы не кинулся, хе-хе. Нет, не понять ему этого — что нам, духам есть что терять, а им живым нечего. Пусть думают, что дороже жизни ничего нет, трясутся, как побитые псы, но на грани понимания это у каждого. Жизнью можно рискнуть — посмертием никогда.
Хотя, правильно делает, что трясётся. Когда по жилам течёт кровь, остерегаться надо всего. Иначе станешь таким же духом. Руки тебе нужны, чтобы обнимать любимую самочку, мне же — рвать плоть. Глаза — лицезреть красоту, мне — высматривать живых. Нюх, чтобы чувствовать благоухания прекраснейших цветов, мне — чуять след убегающей жертвы. Слух — слышать песни птиц, голос милой, мне — биение сердца в чужой груди.
Так что — бойся.
Внезапно дух остановился, Драконович тоже замер в стороне.
— Граница близко, — послышалось шипение. — Скоро придётся воспользоваться проходом… Иначе никак. Готовься.
Воин хотел спросить, к чему готовится, но Лишённый Тела уже скрылся за деревьями, оставляя одного. Драконович поспешил следом.
Слова духа непонятны, но что-то подсказывало, что имел виду готовится магически. Сосредоточиться, очиститься от лишних мыслей, как делал всегда перед волшбой. А иначе не удастся пройти этим таинственным проходом. Или Проходом?
Край леса приближался, Драконович уже физически чувствовал его, беспокойство росло, не было сил уже смотреть на солнце. А ведь оно друг всего живого — что же, он, лесной воин, уже уподобился Лишённому Тела, для которого свет горше яда? Нет, сказал себе, подбородок выдвинулся вперёд, глаза вызывающе глянули на солнце, пусть слепит, пусть взгляд замарается радужными пятнами, пусть. Но не боится, не прячется — гордо подняв голову, смотрит.
Сосредоточиться на ходу — задача не из простых, почти всегда требуется спокойствие и неподвижность тела. Драконович несколько раз срывался с края обратно, в бездну беспокойных мыслей, но, наконец, удалось достигнуть чего-то среднего. Мысли есть, но текут вяло, словно в полудрёме, одна медленно сменяет другую. И тело отдельно, само по себе.