Страница 122 из 210
"° Kant I. Kritik dcr rcinen Msrnu
отношение к действительности, ибо на нее-то, как на предмет, и направлено ею же осмысленное понятие. Какие бы возможности ни открывались в смысле понятия, они не все случайны, как и обратно, значит, не все переходят в действительность, ибо не все отвечают ей.
Кант видел «нечто печальное и унизительное»111 в том, что суще-ствует антитетика чистого разума и что разум принужден вступать в спор с самим собою. Не знаю, печально ли, но что же унизительного? Ведь этот спор есть спор возможностей, и чтобы одной из них стать действительностью, надо победить не чем иным, как разумностью, ибо таков титул победителя в этом споре. Для кого же унизительно, что действительность - разумна, - разве только для побежденных, не-действительных? Вся разумность действительности -в том, что она такая, а не иная, и что на это есть основание. Но нигде не сказано, что разумность есть и благородство. Не переносит ли Кант в логику оценок морали? - Только в романах любую возможность можно сделать разумною, в действительности разумна только та возможность, которая осуществилась и стала действительностью, ибо сама действительность есть разум того из возможных смыслов, который осуществлен. Осуществленная же действительность в самой себе заключает свой разум, как свое ratio, т.е. то, из чего уразумевается, почему она именно такая, а не иная. Это последнее уразумение и связывает непосредственно единым действительным смыслом понятие и предмет его. Диалектика возможностей, respective, возможных смыслов, есть непрерывный и систематический путь к восполнению неполноты каждого понятия, и этот процесс так же бесконечен, как бесконечна в своей полноте действительность. Прием экспозиции есть прием непрерывного и неуклонного воссоздания системы действительности через включение в нее каждого экспонируемого понятия в его надлежащем разумном месте, и в то же время - раскрытие собственного содержания понятия в систему, согласованную с системою «целого». Так диалектика понятия находит в действительности свое разумное оправдание, в точности соответствует действительности, и руководствуется, в последнем итоге, ее собственной идеей, реализация которой есть завершающая реализация самой действительности, как ее собственного в целом слова, т.е. культуры. Такая диалектика, - в отличие от платоновской диалектики гипостазируемой (εΐ έστι - εΐ μή ίστι, Parm. 136) идеи, в отличие от кантовских пустых (bloss) идей (nur eine Idee!), в отличие от гегелевской диалектики объективируемого понятия, - есть диалектика реальная, диалектика реализуемого культурного смысла, и может быть названа, имея в виду приемы
1,1 Kant /. Kritik der reinen Vfernu
образования элемента культуры — слово-понятия, диалектикою экспонирующею и интерпретирующею, или, обнимая задачи формальные и материальные в присущем им конкретном единстве, диалектикою герменевтическою112.
Некоторые выводы из определения внутренней формы
Итак, внутренняя словесно-логическая форма есть закон самого образования понятия, т.е. некоторого движения или развития, последовательную смену моментов которого мы называем диалектическою сменою, отображающею развитие самого смысла: его Wandlungen -преображения или даже пресуществления. Это - не схема и не формула, а прием, способ, метод формообразования слов-понятий. Если можно говорить о «внутренней форме», как об отношении внешней сигнификативной формы и предметной формы вещного содержания (выше, стр. 397), то это отношение также нужно понимать как движение, и жизнь внутренней формы надо понимать как развитие, осуществляющееся в способах соотнесения обоих терминов названного
": Раз в данной связи пришлось вспомнить о Канте, исторически интересно припомнить также направление, в котором Фриз развивал кантовские мысли об экспозиции (Fries J. Fr. Sysicm dcr Logik. 2 Aufl. 1819. § 93. S. 425 (Т.). Определение (das Erklaren) есть собственная функция рассудка в образовании понятий. Определение есть составление понятия из других, поэтому через него нельзя достигнуть первоначального усмотрения (die Einsicht), последнее заключено в предпосылаемых понятиях, из которых составляется новое. Так как цель определения - отчетливость в наших представлениях и сознание зависимости частного от его общих качественных особенностей, то требования, предъявляемые к определению, очень разнообразны, в зависимости от вида познания. Математика определяет понятия с помощью детерминации, ее понятия создаются, это - синтетическое определение. Математика произвольно выбирает слово для созданного ею понятия, словоупотребление - в полной ее власти. В философии положение определения - обратное. Здесь наука имеет мало власти над словоупотреблением. Здесь слово не создается, а предполагается данным в языке, и определение, путем анализа, только показывает, что понимает под данным словом всякий знающий тот язык. В философии учитель обучает ученика не новым словам, а отчетливому постижению им собственных мыслей. Аналитические определения философии называются экспозициями (Erortcrungen). «Экспозиция понятия по различным случаям употребления сопоставляет различные отношения понятия и старается его таким образом анализировать». Данное понятие всегда остается здесь правилом для определения: не данное понятие здесь может быть улучшено из определения, а всегда лишь определение - из понятия; таким образом, сложное здесь, по большей части, яснее, понятнее, чем части и признаки, из которых оно состоит. Все искусство научного развития заключается здесь в том, чтобы путем анализа в целом уже знакомых категорий (субстанция, причина, мир, душа) найти и обнаружить правильные отношения этих категорий к целому нашего философского познания. Ср.: Fhes J. Fr. Grundriss der Meiaphysik. § 21. S. 23-24; Fries J. Fr. Sysiem der Metaphysik. 1824. § 21. S. 88-99.
отношения. Гумбольдт близко подходит к смыслу такого определения, когда, изобразив язык как деятельность, энергию, называет его также «работою духа»113, выполняемою некоторым «постоянным и единообразным способом». Это постоянство и единообразие обусловлено единством самой духовной силы, способной различаться только внутри собственных границ, и направляющейся по цели понимания. Устойчивое и единообразное в работе духа, направленной на то, чтобы довести артикулированный звук до выражения мысли, и составляет форму языка. Постоянное, устойчивое - относительно: по отношению к смене и разнообразию, как звуковой, так и идейной материи, и, во всяком случае, оно не неподвижно. Чаще всего Гумбольдт говорит применительно к внутренней форме о способе употребления (Gebrauch) и употреблении, которое дух делает в целях сообщения и взаимного понимания. Характеризуя природу языка114, Гумбольдт из двух принципов его прямо называет второй принцип употреблением звуковой формы для обозначения предметов и связей мысли, употреблением, зависящим от требований мышления, из чего и проистекают общие законы языка115. О том же говорит и основное определение внутренней формы у Гумбольдта116: внутренняя и чисто интеллектуальная сторона языка состоит в употреблении звуковых форм. Эта основная особенность языка зависит от согласования и взаимодействия, в котором открывающиеся в языке законы стоят друг в отношении друга и законов созерцания, мышления и чувствования. «Эти законы суть не что иное, как пути (Bahnen), - [следовательно, не схемы, не формулы!], - по которым движется духовная деятельность в порождении языка, или, пользуясь другим уподоблением, не что иное, как формы, в которые она отчеканивает звуки». Здесь же они названы также «интеллектуальными приемами (Verfahren), т.е. методами, что и согласуется вполне с характеристикою внутренней формы, как пути.
Имея в виду конкретный язык в его живом движении и принимая во внимание, что действительное своеобразие его в его индивидуальных, временных, национальных и прочих особенностях, сказывается именно в его живом и связном движении, тогда как отдельные элементарные составные части его как раз обладают статическим однообразием, я и называю правила, методы, законы живого комбинирования словесно-логических единиц, понятий, со стороны их формальной повторяемости, словесно-логическими алгоритмами"1.