Страница 41 из 54
II В высокой башне с давних пор Она волшебный ткет узор, Суровый зная приговор: Что проклята, коль кинуть взор Рискнет на Камелот. Не ведая судьбы иной, Чем шелком ткать узор цветной, От мира скрылась за стеной Волшебница Шелот. Дана отрада ей в одном: Склонясь над тонким полотном В прозрачном зеркале стенном Увидеть земли за окном, Увидеть Камелот. Там отражений череда Сменяется: бредут стада И тихо плещется вода У острова Шелот. На глади зеркала скользят Малютка паж, гурьба ребят, В седле гарцующий аббат, Иль бравых рыцарей отряд, Спешащих в Камелот. Любой из них себе избрал Прекрасной дамы идеал, Но клятвы ни один не дал Волшебнице Шелот. И отражений светлый рой Она в узор вплетает свой, Следя, как позднею порой За гробом певчих юных строй Шагает в Камелот; Иль бродят ночью вдалеке Влюбленные — рука в руке. «Как одиноко мне!» — в тоске Воскликнула Шелот. III На расстоянье, что стрела Свободно пролететь могла, От замка, где она жила, По той дороге, что вела В могучий Камелот, Среди колосьев ячменя Сверкала яркая броня — То ехал, шпорами звеня, Отважный Ланселот. Едва ль доселе видел свет Подобный благородства цвет. В доспехи ратные одет, Овеян славою побед, Скакал он в Камелот. И сбруя на его коне Пылала в солнечном огне, Как звезд плеяда в вышине Над островом Шелот. Седло под рыцарем лихим Мерцало жемчугом морским; Забрало и перо над ним Сияли пламенем одним — Так ехал Ланселот. Он привлекал невольно взор, Как ночью — яркий метеор, Что звездный бороздит простор Над островом Шелот. Скакун резвился вороной, Герб серебрился расписной, И кудри черные волной Струились по броне стальной — Так ехал Ланселот. Храбрейший рыцарь на земле, Он песню распевал в седле И отразился в хрустале Волшебницы Шелот. И, прекратив плести канву, Она впервые наяву Узрела неба синеву, Блеск шлема, лилии во рву И дальний Камелот. Со звоном треснуло стекло И ветром на пол ткань смело. «Проклятье на меня легло!» — Воскликнула Шелот. IV Покрылись мглою небеса, Умолкли птичьи голоса, Шумели хмурые леса, Дождей холодных полоса Объяла Камелот. В заливе, где растет ветла, Ладья печальная ждала. И имя ей свое дала Волшебница Шелот. И, отрешившись от тревог, Что ей сулит жестокий рок, Как в час прозрения пророк, Она взглянула на поток, Бегущий в Камелот. А в час, когда багрян и ал Закат на небе догорал, Поток речной ладью умчал Волшебницы Шелот. Струились белые шелка В дыханье легком ветерка, И листья падали, пока Ладью ее несла река Все дальше в Камелот. И мир окрестный, замерев, Внимал, как льется меж дерев Прощальный горестный напев Волшебницы Шелот. Печальный гимн ушедших дней Звучал то тише, то сильней, А сердце билось все слабей И становилось все трудней Смотреть на Камелот. И только в сумраке ночном Встал над рекою первый дом, В ладье уснула вечным сном Волшебница Шелот. И, в белый шелк облачена, Как призрак мертвенно-бледна, Вдоль темных стен плыла она Сквозь царство сумерек и сна — Сквозь спящий Камелот. Покинув лавки и дворцы, Дворяне, дамы и купцы Сошлись на брег; и мудрецы Прочли: «Леди Шелот». Но кто она? Никто не знал. Весь город ужас обуял. Любой себя — и стар, и мал — Знаменьем крестным осенял. Лишь рыцарь Ланселот Сказал, шагнув за круг людей: «Она была всех дам милей. Господь, яви же милость ей, Прекраснейшей Шелот!»
М. Виноградова
«ГРЯНЬ, ГРЯНЬ, ГРЯНЬ»
Грянь, грянь, грянь, В грани серые скал, Океан! Как найти мне слова для тоски, Что клубится в груди, как туман? Хорошо от восторга кричать Ребятне на прибрежных камнях, Хорошо рыбаку отвечать Смеху чаек на синих волнах. Возвращаются корабли К тихой гавани береговой, Но вовек не коснуться мне милой руки, Не услышать тот голос родной. Грянь, грянь, грянь, Влажной пылью разбейся у ног! Никогда не вернутся блаженные дни, Когда петь и смеяться я мог.