Полукровка

Николая перестали веселить Колькины глупые шуточки, и он прошипел, как вскипевший самовар:

— Слушай, кончай трепать языком, двигай в гору. Пса моего сослепу не подстрели, зенки разуй, а то тебе самому не поздоровится. Палкан, рядом.

Молодой помощник Николая и сам конечно же понимал, что Палкан впервые попал в такую переделку и поведение его может оказаться совершенно непредсказуемым. Осторожность в таких делах не лишний элемент. Сам Колька был наслышан о подвигах Палкана и его особенной сверхсерьёзности. Да и родословную этого субъекта он тоже знал из первых рук. Сам хотел бы такого же пса иметь, только где его возьмёшь, если Степана Волкольвова в селе больше нет.

— Ладно, ладно, начальник, не сумлевайтеся, всё исполним в лучшем виде, точнёхонько, как в аптеке на весах, с ехидством прокомментировал он и ринулся исполнять последние распоряжения руководства. Через парутройку минут, запыхавшийся, уже сидел за камнем наготове и сквозь чёрную пелену в бинокль пытался разглядеть хоть чтонибудь реальное в расщелине.

— Темень непроглядная. Чего тут разглядишь? Хочешь глаз коли, и никакой разницы.

Николай пошёл более длинной дорогой. Ему пришлось обогнуть правый уклон расщелины и подняться по крутому склону почти к вершине холма. Палкан легко ступал рядом, но ему вдруг показалось, что эта самая печёнка както далековато и хитровато запрятана. По характеру он не был брюзгой и не любил фамильярности, по этой причине даже соседским детишкам не позволял вольно с собой обходиться. Если те вдруг пытались его погладить, он тут же отходил в сторону. Соответственно, тем лучше было Палкану, чем меньшим вниманием он пользовался. Иногда случались дни, когда его вовсе не было видно во дворе, и тогда Санька, его лучший друг, громким криком начинал его зазывать:

— Палкан, Палкан — на, на!

Палкан охотно откликался на призывы. Лениво и плавно выплывал изпод куста сирени, как будто скрытая подлодка из глубин океана, и обычно получал в награду очередную котлету.

Санькины родители судили о присутствии Палкана по его миске:

— Пустая — значит, и сам гдето рядом.

И наполняли её очередной порцией съестного. А иногда он демонстративно размещался посредине двора, показывая всем своё главенствующее положение.

Однако сегодня день был совершенно особенный, хотя какой же он день, это была особенная ночь. Палкану было не привыкать к осторожности, и он вёл себя вполне достойно, то есть соответственно напряжённой обстановке. Главное — это то, что на него совершенно не обращали внимания. Николай невольно удивлялся такому грамотному поведению новобранца. А ведь задача у Палкана была вполне серьёзная. На охоте не бывает случайных свидетелей, здесь присутствуют только нужные персоны. По этой причине новичку сегодня предстояло исполнить свою собственную роль. В случае, если вдруг выстрел охотника будет не совсем удачным, если добыча будет только ранена и попытается смыться, доделывать начатое придётся Палкану. Вот тогдато он обязан будет подранка догнать и остановить. Бедняганесмышлёныш в такие планы пока не был посвящён. Обычно для умного пса в любой ситуации достаточно в нужный момент подать команду «Взять», и вопрос будет закрыт. Палкан был умный пёс.

Вот они оба, охотник и его охотничья собака, почти в полной темноте, соблюдая все меры предосторожности, поднялись к самому перевалу. Николай лёг на тонкий слой зализанного ветром снега и пополз к началу склона. Палкан машинально повторил всё в точности как хозяин. Теперь охотник отточенным движением опёрся на локти, чтобы в бинокль оглядеть лощину внизу под собой. Палкан замер в ожидании, совершенно не предполагая дальнейших действий. Уложив морду перед собой на лапы, сам весь вытянулся в струнку и всем телом прижался к земле. По всему этому было видно, что сейчас должно произойти чтото серьёзное. Утро близилось, и позади Палкана, над дальними холмами слегка разгоралось бледное зарево, день обещал быть облачным. Луна скрылась за горизонт давно, сразу после полуночи, и от этого в лощине лежала полная тьма. Снег, который выпал недавно и белёсым ковром покрыл пока ещё не всю лощину, слегка облегчал задачу главного следопыта, и Николай, долго вглядываясь в разного рода тени на дне лощины, пытался разглядеть там внизу хоть какоенибудь движение. Малейшее шевеление могло о многом рассказать опытному охотнику. Вдруг он увидел на противоположном склоне проблеск бордового огонька и вроде как дымок, словно пар над печной трубой.

— Ну и Колька, курит, паразит. Ветерто как раз вверх по склону, в сторону сайгаков. Придётся ему карманы выворачивать в следующий раз. Вот, Палкан, погляди, что творит эта бестолочь смердящая, этот обалдуй неотёсанный, этот…

Чуть слышно шептал хозяин, Палкан заслушался, но совершенно не соображал, о чём это идёт речь. Только было ясно одно, что комуто сегодня достанется метлой по задней части корпуса. Тут нечто заставило его замолчать и прислушаться.

«Шум, отчётливое шевеление, где это?»

Внизу явно послышались ровные шаги. Палкан напрягся всем телом, уши развернулись, как локаторы в сторону этого участка расщелины. Ктото невидимый, приминая снег, двигался вверх по расщелине. Этот ктото был явно не один. Николай уже несколько мгновений разглядывал в бинокль это тёмное шествие. Едва заметные тени двигались метрах в ста по дну ущелья.

— Почуяли всетаки папиросный дым, уходят, ёлкипалки. Темно слишком, ничего не видать. — Николай молча посылал ругательства своему провинившемуся напарнику. И ещё он решил про себя, что взбучки курильщику в этот раз не избежать. — Что делать?! Стрелять — далеко. Обходить кругом — не поспеть. Заметят наше движение, рванут через перевал, их потом не сыскать. Буду пробовать, а там как получится, нет другого выбора.

Николай достал нож и срезал поводок, которым Палкан был привязан к патронташу, затем ловко перехватил ружьё, приложился, почти беззвучно взвёл курки и прицелился. Холодный металл двустволки чемто одновременно напугал и слегка заинтриговал Палкана.

«Тактак, сейчас хозяин с помощью своего ружья подзовёт этих хилых олухов, и они принесут печёнку».

Палкан вцепился взглядом в стайку сайгаков и стал ждать, когда наконец они повернут в их сторону. Замерев от напряжения, он своим звериным зрением отчётливо наблюдал всю эту кавалькаду. Стайка непонятных серых субъектов, вытянувшись в струнку, друг за дружкой шагала к вершине перевала. Ходу им оставалось метров двести. Шествие почти бесшумное, но в такую тихую ночь эту тишину было неплохо слышно. Елееле поскрипывал снег, и шуршала под копытами промёрзшая сухая трава.

Всё произошло нежданно. Вдруг над самой головой Палкана нечто громыхнуло, да ещё и с такой силой, что в буквальном смысле вдавило его в промёрзшую землю. В глазах блеснуло так, что чёртики в них заплясали.

«Вот это да! Наверное, небеса рухнули, нужно скорее отскочить, чтобы не придавило». — Палкан распрямился и прыжком отпрянул метра на три от Николая.

— Палкан, ко мне! Что с тобой?

Николай, забыв принцип тишины, закричал, сам не зная почему. Ему стало очевидно, что пёс перепугался и с ним творится нечто непотребное. С великого перепуга у Палкана случилась дикая истерика, мгновенно переросшая в полную панику.

«Отчего в моих глазах блестящие вспышки — ничего не вижу. В ушах, что за звон — ничего не слышу. Что за гадостный запах, гарь, смрад, где я? Куда девался хозяин? Почему его нет рядом? Ведь он только что был здесь?»

Вспышка от выстрела на время ослепила Палкана. Он от испуга и сослепу рванул наугад, в ту сторону, которую смог разглядеть в самых первых кадрах возвращавшегося зрения. Местами кубарем под гору, местами проваливаясь в снежные перемёты, он чесал без оглядки, не разбирая направления. В попытке остановить перепуганного новобранца, Николаю пришлось вскочить во весь рост и закричать во весь голос:

— Палкан, ко мне!

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.