Полукровка

Днём раньше бригада строителей возвращалась в село после ремонта коровников «верхнего Гурта» — это вроде летнего выгула для коров из совхозного стада, километрах в пяти за посёлком. Так вот, проезжая одну из расщелин, они заметили стадо пасущихся сайгаков, тут же решили меж собой поехать в выходной день за добычей. В раздевалке так громко обсуждали свою будущую удачную охоту, что не заметили близкого расположения чужих ушей. Колька в это время привёз для заточки и ремонта лопаты, совки и другой рабочий инструмент свинарок. Не всё, конечно, он услышал, но и крохи информации бывает достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Место он установил точное, а это главное, остальное дело техники. Полной правды Николаю он конечно же не сказал. Действовал с хитрецой и подходом, чтобы от Николая не схлопотать за грязную работу, за нечестные разведданные и чужую тайну. Среди охотников не принято было пользоваться тайной разведкой скрытого фронта, свои данные иметь надо. Врал он так убедительно, что Николаю ничего не оставалось, как поверить всему сказанному.

— Сам лично видел эту заманчивую картину, Коль. Пасутся десятка полтора, как в ресторане «Алатау», хвостами машут, без забот сухостой жуют, «курорт» прямо. Снег может выпасть, но, думаю, неглубокий, мой ТопТоп смело пройдёт.

ТопТоп — это маленький трактор «Владимирец» Т16 «Шасси» с кузовком перед кабиной. На этом простеньком агрегате заговорщики всегда вывозили добычу, ну и подъезжали на нём поближе к месту охоты. А числился ТопТоп в подсобном отряде свинофермы. Любые хозяйственные перевозки возлагались на Кольку и его незаменимый агрегат.

— Рядом, — скомандовал Николай Палкану, взял его за ошейник, затем привязал к нему тоненький шнурок и повёл в неизвестном направлении. Странно пахло от нового начальника, Палкан принюхался. На плече у него висело чтото железное, вокруг пояса виднелось чтото черное.

«Знакомый, однако, запах, тактак. Когда Степан уходил на охоту, от него так же пахло. После его охоты в моей миске всегда появлялась вкуснятина, может быть, и сейчас будет, если повезёт — возможно, и печёнка».

Вот такая радостная догадка блеснула в мыслях Палкана, и он, обрадованный, ковылял следом за новым хозяином. Николай шагал размеренным шагом молча, на добротном ружейном ремне через плечо висела двустволка Тульского завода. Эту самую «тулку» он привёз с собой после службы в армии. Замечательное это было ружьё, рассказывать о нём можно долго. Подарено оно было Николаю самим Василием Сталиным, лично. Во время армейской службы в Московских ВВС была у Николая одна удачная охота. Однажды на спор он подкараулил и подстрелил из карабина хитрющего лиса, который повадился на дачу к этому известному военачальнику. Не одна курица пострадала от зубов этого разбойника, до того оказался хитёр, что уходил от нескольких охотников, обходил расставленные капканы и силки, собаки приходили в себя, когда его и след остывал. Вот за этогото лиса довольный хозяин и вручил Николаю в подарок прекрасную «тулку», знатное ружьё штучной работы, с инкрустацией на цевье и ложе. Эта самая штучка и была сейчас у Николая. Вдобавок к ней ещё весь охотничий набор: классный нож, кожаный патронташ, который и издавал тот узнанный Палканом пороховой запах, охотничьи сапоги, телогрейка, ушанка со связанными за затылком шнурками. Ещё один обязательный предмет — это трёхпалые рукавицы. У правой рукавицы на указательном пальце — дыра, как будто бы случайно протёрлась, но через неё очень удобно палец высовывать и на курок давить, таким образом стрелять можно не снимая перчаток.

Палкан изза ночных гуляний совершенно не выспался, очень скоро раскис и, склонив голову, послушно ковылял рядом с охотником. В полудрёме в его голове, словно мотыльки, кружились несвязные мысли: «Охота — прекрасная вещь, люблю охоту. Вот здорово, наконецто сам всё увижу и научусь охотиться, точно. Саньке печёнку принесу, вот обрадуется. Нет, не всю отдам, половину себе возьму, а то вроде и не охота вовсе».

В это время, между делом, подошли они к какойто противной железяке, которая вдобавок мерзко тарахтела. Палкан узнал её сразу, именно она иногда подъезжала к Степану в пекарню и увозила короба с хлебом. За это Палкан её кровно ненавидел, потому что ничего не привозила, а хлеб забирала. Для сторожа это просто неописуемая наглость, и укусить нельзя — Степан не велит.

— Ну что, охотник, полезай в кузов.

Николай подсадил его и пихнул вперёд. Палкан тут же оказался в повозке на металлическом полу, который дрожал, как трусливая крыса, и неприятно щекотал подушечки лап. В углу кузова валялся клок свежей соломы, и Палкана потянуло именно к нему. На соломе оказалось значительно уютнее, но настроение было уже подпорчено.

«Ну и охота, что здесь делает эта вонючая тарахтелка?» — недовольно ворчал новобранец, сетуя на начальную фазу своего нового приключения. А Николай устроил допрос второго молодца, который, судя по виду, не внушал особого доверия.

— Колька, ты как? Поспатьто удалось или лучше отправить тебя домой? От твоего Топтопыча за версту вином разит, запах солярки перебивает. Ты что, его самогоном заправлять начал или сам подзаправился? Всю дичь мне распугаешь.

— Так у сеструхи день рождения, ты же знаешь её, ведь не отвяжется, пока не напоит. Да и как за её здоровьето не выпить? И не захочешь, а выпьешь, вот где бедато.

— Ну и новость! Как же это она тебя поила, если сама у тётки в Новотроицком?

— В каком Новотроицком? Тыто откуда знаешь?

— Откуда я знаю? Я точно знаю одно, что пьянка по ночам, девки плюс хреновая закуска вредят твоему здоровью, не говоря уже о твоих же мозгах и нашей охоте. От твоего дыхания не только сайгаки, все медведи в округе передохнут.

— Какие медведи? Нет у нас никаких медведей.

— Потому и нет, что твой перегар им поперёк носоглотки колом встал.

— Коль, а Коль, ну чё ты в самом деле? «Вонь, запах»? Я сегодня, хочешь, дышать совсем престану, брошу и завяжу — ладно? Поехали, что ли?

— Ладно, поехали, недопиток. Только на меня не дыши, не то стошнит.

— А это что за пассажир с тобой? Нука, нука, билеты приобретаем скоренько. Вон там ящик — это касса, рупь в один конец, за ручную кладь отдельная доплата, — сделал очередную попытку сгладить напряжённую обстановку Колька.

— Теперь ты ишшо и стюардессой заделался? Щщщас, в ухо заеду, вот это точно — в один конец и именно туда, на бугор ко всем усопшим. Шевели педалями, велосипедист хренов.

ТопТоп слегка вздрогнул и покатил по неровной, чуть заснеженной дороге. Единственная фара этой чудотехники висела на кабине, привязанная проволокой, и вырывала из темноты маленькое пятнышко света перед трактором. Это очень мешало Палкану разглядеть направление движения, а вот для водителя маршрут был настолько накатанный, что бояться было нечего. Ехали они недолго. Трактор охотникам пришлось оставить за километр до места, дальше пошли пешком.

Палкан ещё никогда не бывал за пределами посёлка. Всё здесь для него было в новинку: незнакомые запахи, неизвестные звуки, полное отсутствие света, которое не мешало ему разглядывать темноту. Едва под сапогами мужиков заскрипел снег, как это сразу стало навевать молодому неопытному Палкану романтические мысли.

«Вот это охота, вот это да! Красота неописуемая! А как дышится. Скоро мы придём на место. Сколько там печёнки, интересно, хватит на всех или нет?»

Печёнка, вкусная праздничная еда, на этот момент затмила все остальные мысли зверёныша, и он напрочь позабыл о деле, которое ему предстоит.

— Давайка, Коль, теперь разделимся. Ты пойдёшь по левому склону вон до того камня, Николай ткнул пальцем в непроглядную темноту и чуть видимые очертания некоего предмета на предполагаемом склоне холма. — Засядешь и смотри в оба, если побегут вниз, то выйдут точно на тебя. Бей двух, не больше.

— Я, Коля, не могу двух, чего зря маяться, брать так брать.