Страсть и судьба

— О Сесили! — выдохнул довольный Оливер. — Это так прекрасно, так...

Он не договорил, потому что в этот момент оргазм обрушился и на него. Оливер в последний раз сильно и глубоко вошел в нее, и вдогонку женскому крику раздался хриплый мужской стон, пустившийся в череду отражений от каменных стен.

Потом он склонился над ней, бормоча что-то невнятное, пока изливалось семя. Неожиданно Сесили поняла, что плачет от грандиозности произошедшего.

Оливер наклонился к ней и снова поцеловал. На этот раз поцелуй был медленным и нежным. Потом он отстранился от нее и перекатился на спину. Часто дыша, Сесили провела тыльной стороной ладони по горячей щеке.

Она определенно чувствовала себя родившейся заново. Она стала совершенно другой.

— О Боже! — простонал Оливер.

Сесили повернула голову, пытаясь разглядеть его во влажной тьме, все еще напоенной запахами их любви.

— Рука чертовски болит, — простонал он, — и ребра тоже.

— Утром вернемся в Фолстоу и будем тебя лечить, — неуверенно проговорила Сесили. Она не знала, как теперь с ним разговаривать. — Может, твой конь все еще пасется где-нибудь неподалеку, тогда нам не придется идти пешком.

Стыдливо оправив задранные юбки, она повернулась на бок, чтобы взглянуть на Оливера.

— Ты чувствуешь свою правую руку? — тихо спросила она.

Он ничего не ответил.

— Оливер? Ты меня слышишь?

В ответ раздался громкий храп.

Глава 4

Оливер проснулся от сильной боли.

Он глубоко вздохнул, и грудную клетку пронзила такая острая боль, что он едва мог дышать. Он лежал, стараясь не двигаться, зажмурив глаза и сжав зубы. Губы скривила гримаса невыносимой боли. Он попытался дотянуться до источника этой боли, но движение вызвало новый приступ такой силы, словно травмированное тело предостерегало его от неосторожного прикосновения.

— А-а-а! — вырвался у него крик, и рука бессильно упала на холодную твердую поверхность.

Оливер открыл глаза. Над ним виднелась крыша. Вернее, то, что когда-то ею было. Одна половина обрушилась, другая уцелела. В проем на него смотрело серое предрассветное небо.

Где он?

У него страшно болела голова. Он попытался припомнить события предыдущего вечера — пир в Фолстоу... Он вспомнил, что много выпил, потом тщетно пытался уединиться с Джоан Барлег, но та сбежала, пытаясь вовлечь его в одну из своих обычных игр. Он погнался за ней на уведенном из конюшни замка коне и преследовал в течение нескольких часов. Во всяком случае, именно так ему теперь казалось. А потом...

Что же было потом? Этого он вспомнить не мог.

Повернув голову, Оливер посмотрел на свою правую руку — она распухла до такой степени, что рукав, казалось, вот-вот лопнет. Он попробовал сжать пальцы в кулак, но не смог. Кроме того, было понятно, что сломаны по крайней мере два ребра. О Боже! Даже колени были ободраны до крови.

Внезапно он услышал приглушенный звук приближавшихся шагов.

— Кто здесь? — крикнул он, и голову пронзила сильная боль, грозившая расколоть череп надвое. Сощурившись, он не сразу сфокусировал зрение.

На него смотрело бледное, но очень красивое, серьезное женское лицо под темным капюшоном длинной накидки.

— Доброе утро, лорд Белкот, — раздался женский голос. — Как ваша рука?

— Леди Сесили? — недоуменно нахмурился Оливер и в ту же секунду вспомнил, как вылетел из седла и неудачно приземлился на что-то твердое.

— Да.

Она тоже слегка нахмурилась, в ее взгляде читалась настороженность. Пока ее карие глаза полувопросительно смотрели на него, в памяти Оливера мелькали несуразные картинки, в том числе и обнаженная леди Сесили — давняя сексуальная фантазия на сей раз показалась ему реальным воспоминанием вплоть до хриплого тембра голоса и слов, гораздо более подходящих шлюхе, нежели аристократке.

Озадаченный воспоминаниями, Оливер молчал, продолжая глядеть на леди Сесили, и ее щеки стали покрываться румянцем смущения. Вернувшись к реальности, он отвел взгляд в сторону и негромко сказал:

— Прошу прощения...

Оливер понимал, что смутил ее своим слишком долгим и пристальным взглядом.

— Где это мы? И как я здесь оказался?

На лице Сесили мелькнуло выражение удивления, или это ему только показалось?

— Мы в развалинах старой цитадели, — невозмутимым тоном сказала она. — Вы... Вас сбросила лошадь, и вы упали, ударившись об один из камней родового круга Фоксов.

Да, падение с лошади он помнил. Не прошло и месяца, как он схоронил старшего брата, Огаста, погибшего точно так же — в результате падения с лошади. Оливер почувствовал, как все его тело стала бить дрожь.

— Похоже, у меня сломана рука, — сказал он Сесили, когда та опустилась на колени рядом с ним и откинула капюшон. — И ребра тоже.

— Похоже, вы правы, — кивнула она. — Я бы разрезала рукав, чтобы осмотреть вашу руку, но у меня с собой нет ножа. К тому же я боюсь, что у вас будет переохлаждение. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем мы окажемся в Фолстоу. Ваш плащ наверняка остался лежать под дождем и теперь ни на что не годен.

— Вы ухаживали за мной со вчерашнего вечера? — недоверчиво спросил Оливер.

После некоторого колебания она коротко кивнула.

Бог мой, да она и впрямь святая! Одна в кромешной тьме, да еще в таком страшном для любой женщины месте! Он же был настолько пьян, что не помнил ровным счетом ничего из того, что произошло с ним после падения с лошади. Оставалось только надеяться, что в пьяном виде он ничем не оскорбил леди Сесили.

— Я в огромном долгу перед вами, — искренне произнес он, понимая, что оставшись без присмотра в столь травмированном и, что уж греха таить, пьяном состоянии, он мог бы запросто умереть. — Надеюсь, вам не пришлось тащить меня сюда?

Она была столь хрупкой и маленькой, что в это просто нельзя было поверить.

— Я... я всего лишь немного умыла вас, — призналась она, заливаясь краской смущения. — Но сюда вы пришли на своих ногах. — Она слегка улыбнулась, хотя ее взгляд оставался настороженным. — Вы чуть было не свалились в яму. Разве вы этого не помните?

— Нет, не помню. Я... — Он остановился на полуслове, потому что в памяти вновь возникла бесстыдная картина: девственница, умоляющая его овладеть ею. С трудом прогнав это видение, он снова взглянул на Сесили: — Я ударился головой?

— Да, — кивнула она. — К тому же вы были весьма...

— Пьян? — догадался он, пытаясь иронически улыбнуться. Боль в голове тут же усилилась.

Она кивнула и перевела взгляд на его колени. Судя по всему, этот разговор не доставлял ей удовольствия.

— Кажется, я действительно был пьян. Примите мои искренние извинения, — сказал он и, помедлив, спросил: — Леди Сесили, я случайно не говорил вчера... чего-нибудь неподобающего?

Она снова взглянула на него, и ее лицо приняло непонятное для Оливера выражение.

— Нет, лорд Белкот, — коротко ответила она.

— Вы уверены? — настойчиво переспросил он. — Не думайте, что вы должны щадить мои чувства. Я отлично знаю, насколько грубым и невыносимым бываю в сильном подпитии, и мне бы не хотелось, чтобы...

— Я нисколько на вас не обижена, — прервала его Сесили, но в ее взгляде читался какой-то немой вопрос, который она, по всей видимости, не осмеливалась задать вслух.

Внезапно Оливер осознал (и уже не в первый раз), как хороша леди Сесили. Гораздо мягче, теплее и человечнее, чем ее старшая сестра Сибилла. Неожиданно ему в голову пришло странное убеждение — от нее должно пахнуть чем-то очень милым, вроде меда на теплом пшеничном хлебе. Он даже потянулся к ней, чтобы почувствовать этот замечательный запах, но тут же осекся.

— Прошу прощения... Должно быть, мне снилось что-то странное...

— Да, вы действительно очень крепко спали. Едва вы легли, как сразу уснул и. Думаю, ваш храп был слышен очень далеко.

Если бы не ужасная головная боль, он бы с удовольствием рассмеялся.