Страница 59 из 64
Обращаясь к рассмотрению материи, Циолковский выдвигал три «начала», или «принципа»: время, пространство и силу. С его точки зрения, это не обычные свойства материи, хотя они и могут признаваться таковыми. Время, пространство и сила суть прежде всего «элементы суждений», понятия и оттого они «вполне субъективны». Здесь совершенно отчетливо просматривается кантианская проблема, однако входить в ее «сущность» Циолковский считал «мало полезным», так как это чревато расслоением понятия и материи. Его вполне устраивал сам по себе логический факт: «Без материи не существует ни времени, ни пространства, ни силы. И обратно, где есть одно из этих понятий, там есть и материя. Она определяется этими тремя понятиями». Главным для него было учение о монизме материи. «Если бы мы признали что-нибудь не подобное материи, — отмечал Циолковский, — то мы нарушили бы свой монизм, а в этом и фактически нет никакой надобности».
Тяга к монизму обусловила глубокую онтологизацию Циолковским психического. Его материя (а равно и атом!) оживотворена, действует по законам не только физического, но и психического мира. Ибо если она складывается из представления о времени, пространстве и силе, то необходимо должна обладать и чувствительностью. По его мнению, нельзя допустить, чтобы чувствительной признавалась только «часть Вселенной», т. е., собственно, «живая материя». Тогда нарушился бы монизм, не стало бы единой материи. Но из всеобщности чувствительности вовсе не следует, будто «человек чувствует как обезьяна, обезьяна — как собака, собака — как крыса, крыса — как черепаха, последняя как рыба, рыба как улитка, улитка как бактерия, бактерия как камень и т. д.». Циолковский категорически отстранялся от подобного наивного фетишизма или антропоморфизма, который все очеловечивает, уподобляет его сложным свойствам. Чувствительность Вселенной находила выход в двух измерениях — количественном и качественном. С этой точки зрения, все тела — живые и мертвые — обладают одинаковой по качеству, но различной по количеству степенью раздражительности. «Математическая численная разница может быть поразительно большой, качественной же совсем нет», — так резюмировал Циолковский свои соображения относительно чувствительности материи. Это приводило его к панпсихизму, который представлялся проявлением истинного материализма. «Я не только материалист, но и панпсихист…», — заявлял мыслитель.
Методология материалистического панпсихизма в новом свете раскрывала перспективы космического прогресса. Согласно Циолковскому, материя не только вся без исключения чувствительна, но и «периодически, неизбежно, через громадные промежутки времени, принимает сложный организованный вид, называемый нами жизнью». Нет ни одного атома материи, который не принимал бы бесчисленное множество раз участия в высшей животной жизни, в том числе человеческой. С разрушением организма, смертью живого существа его атомы обратно переходят в «неорганическую обстановку», чтобы через сотни миллионов лет снова воплотиться в каком-либо живом теле или человеке. Это возможно потому, что «атом всегда жив», а следовательно, ему свойственно чувство радости и страдания, более того, к его сущности относится и само «Я» — сознание, или разум. Вот почему, «как бы ни были коротки периоды жизни, — повторяясь бесконечное число раз, они в сумме составляют бесконечное субъективное „абсолютное время“. Разум, основанный на „эгоизме“ атома, доводится до совершенства в человеческих существах, благодаря чему обретает универсальное значение во Вселенной. Его роль определяется прежде всего необходимостью пресечь зло в космосе, вызванного наличием в нем регрессивной тенденции. Она не зависит непосредственно от атомов; все дело в их различных комбинациях, которые могут быть как совершенными, так и несовершенными. Сам по себе всякий атом стремится лишь к вечному благосостоянию, не допускающему „несовершенства в космосе“. Поэтому „распространение совершенства“ во Вселенной — задача разума.
Одной из главных причин несовершенства, страданий в космосе Циолковский признавал „автогонию“, т. е. самозарождение жизни. Земля первой прошла этот путь, начиная от бактерии до человека. В человечестве воссиял разум, и хотя он овладел не всеми людьми, а только „несколькими тысячами особей“, тем не менее этого достаточно вполне, чтобы дальнейшее заселение космоса разумными существами совершалось не путем самозарождения, а путем размножения и расселения. На долю земного населения выпадал „тяжкий жребий“, но это, полагал Циолковский, „гораздо выгоднее и разумнее“, чем „допускать агонию зарождения на каждой солнечной системе“. Так человек овладеет Вселенной, разум возвысится и зло исчезнет.
Для этого потребуются новая этика, новое миропонимание. Циолковский броско, с фанатической раскрепощенностью первотворца жизни космоса набрасывает общие принципы „нравственности земли и неба“. В первую очередь должно быть усовершенствовано само человечество. В нем еще слишком крепки „звериные задатки“, связанные с его животным происхождением. Они-то и „приносят свои ужасные плоды в форме самоистребления и всякого рода бедствий“. Обращает внимание схожесть позиций Циолковского и Мечникова в данном вопросе. Однако Циолковский в своих рассуждениях шел дальше. Во имя будущего „блаженства Вселенной“ он настаивал на применении „подбора“ к человечеству. „Сознательные существа“, составляющие его меньшую часть, должны взять на себя труд по „исправлению“ человеческой природы. Разум не может мириться ни с чем, что служит источником страданий. Все, уклоняющееся ко злу, оставляется без потомства. Это своего рода суд, но „суд не страшный, а милостивый и выгодный для несовершенных“; ведь „после их безболезненного естественного умирания без потомства“ они впоследствии вновь оживают для лучшей жизни. Одновременно с этим „совершенные“ будут заселять своим „собственным зрелым родом“ все те планеты, на которые распространится их могущество. Но и там они „без страданий“ уничтожат „несовершенные задатки жизни“, подобно тому как „огородник уничтожает на своей земле все негодные растения и оставляет только самые лучшие овощи!“. В конечном счете, таким образом не только изменится человечество, но и преобразится сущность „первобытного гражданина“ Вселенной — атома, который полностью перестанет источать импульсы несовершенного существования. Атомы будут соединяться только в существах разумных и сознательных, либо же в телах, усовершенствованных разумом. Через тысячи лет везде во Вселенной будет царить счастье и блаженство.
Нигде не будет никаких страданий, не будет ничего „несознательного“, кроме растений и подобных им организмов, не подверженных „заметным мукам“. Мало того: „Страх естественной смерти уничтожится от глубокого познания природы, которая с очевидностью покажет, что смерти нет, а есть только непрерывное, сознательное и блаженное существование“. В отдаленном будущем, человечество проникнется новой моралью, „выработаются и усвоятся социалистические идеалы“.
Создатель „космической философии“ хотел соответствовать „духу времени“: влияние: „научного социализма“ тяжким клеймом ложилось на его идейные пророчества. Тут он был не одинок: достаточно вспомнить Флоренского и Д. Андреева. Но мечтая о космическом самоутверждении разума, Циолковский хотел целесообразности и ненасилия. Вне всякого сомнения, ему были близки нравственные идеалы толстовства; во всяком случае, он не остался равнодушным к яснополянской проповеди.
б) В.И. Вернадский (1863–1944). „Космический взгляд“, за который так ратовал Циолковский, особенно отчетливо выражен в трудах Вернадского. Смысл его философии также заключался в стремлении определить место человека „не только на нашей планете, но и в космосе“. Этой проблеме он посвятил свою главную книгу „Научная мысль как планетное явление“ (1937–1938), ставшую вершиной его научного творчества.
Фундаментальное открытие Вернадского — осознание того, что современная эпоха ознаменовывается переходом от биосферы к ноосфере. Биосферу Вернадский определял как область Земли, охваченную „живым веществом“, или, иначе, „совокупностью живых организмов“. Считал неприемлемым термин „жизнь“, так как использование его неизбежно выводит „за пределы изучаемых в науке явлений“. Однако биосфера не ограничивается только живым веществом; последнее в нем соседствует с косными телами, которые резко преобладают „по массе и по объему“. Между этой косной безжизненной частью и живыми веществами идет непрерывный материальный и энергетический обмен, выражающийся в движении атомов, вызываемом живым веществом. Данный „биогенный ток атомов“, состоящий в дыхании, питании, размножении и т. д., характеризуется устойчивостью равновесия и организованности, несмотря на разнородность строения биосферы. Важнейшим признаком разнородности биосферы служит то, что в живом веществе процессы протекают иначе, нежели в косной материи, особенно если рассматривать их в аспекте времени. В живом веществе они идут в масштабе исторического времени, в косном — в масштабе геологического. Различие здесь таково, что „секунда“ геологического времени больше „декамириады“, т. е. ста тысяч лет исторического времени.